Тётя Груша

     Мы называли её тётей Грушей, а половина родного города – по имени-отчеству: Агриппиной Васильевной. Мы были для неё, пусть и дальней, но роднёй, а остальные – учениками.

     Полвека проработала она в центральной школе, учила детей французскому языку, позже – детей своих учеников, а потом и их внуков.

     Сдержанная, педантичная, никогда не повышающая голос, что было редкостью в шумном южном городе, она жила недалеко от школы в маленькой двухкомнатной квартире по строгому порядку и чёткому режиму среди неизменных чистоты и аскетизма.

     Однажды моя мама, тогда ещё пятиклассница, углядела у тёти Груши крошечный непорядок: на книжной полке тикающий будильник, вероятно, случайно опрокинулся на бок. Пионерка правильно поставила часы, радуясь, что смогла исправить оплошность хозяйки. Понимая, как незначительна её помощь, девочка никому не рассказала о таком пустячке.

     На следующий день случилась катастрофа - Агриппина Васильевна впервые за долгие годы безупречной службы опоздала на урок, потому что старый будильник верно отсчитывал время, только лёжа на боку.

     Подозрение сразу упало на школьницу. Пострадавшая железным тоном отчитала двоюродную сестру за плохое воспитание единственной дочери, раз та распоряжается в гостях, как в собственном доме, и трогает без разрешения чужие вещи. И вообще не понятно, что в дальнейшем будет с юной особой при таком-то поведении, и даже страшно подумать, каким человеком она станет, когда вырастет, и так далее и тому подобное...

     Выслушав столь обидную нотацию, оскорблённая мамаша в соответствии с южным темпераментом устроила эпический скандал десятилетней виновнице переполоха, «не умеющей себя вести и позорящей мать на весь город». Но прежде всё-таки успела заметить сестрице-обидчице, что, как известно, лучше всех в воспитании молодёжи разбираются бездетные люди, а в секретах счастливого брака – холостяки и старые девы.

     Действительно, тётя Груша не имела детей и никогда не выходила замуж, считая это неприличным после того, как в пучине гражданской войны погиб её жених, белогвардейский офицер.

     Всю долгую жизнь учительница французского языка отдала чужим ребятишкам, и потому Агриппину Васильевну знали, уважали и побаивались полгорода бывших учеников...

     Ещё в детстве я познакомилась со строгой родственницей и сразу опростоволосилась. Меня привезли на лето к бабушке, и в один прекрасный день она захотела навестить одинокую двоюродную сестру.

     Сборы оказались тщательными и основательными. Чтобы заставить внучку-непоседу замереть для завязывания пышного банта на голове, бабушка терпеливо объясняла: «Не вертись, мы идём в гости, нельзя быть растрёпанной и неопрятной, тёте Груше такое не понравится... Давай, выберем самое красивое платьице, новые носочки и сандалики. Видишь, я тоже нарядилась…»

     Наконец, мы отправились к незнакомке с необычным вкусным фруктовым именем, словно из сказки Джанни Родари. Подготовленная ажиотажем сборов, пятилетняя фантазёрка вообразила тётю Грушу волшебным персонажем и предвкушала встречу с высокой красавицей в чудесном платье, как у феи.

     Дверь нам открыла скромно одетая сухонькая старушка с тихим голосом. Нетерпеливая егоза её чуть не оттолкнула, чтобы быстрее попасть внутрь и вживую увидеть сказочную героиню. Мигом обежав обе смежные комнатки, любопытная гостья вприпрыжку вернулась к бабушке и разочарованно спросила: «А где же тётя Груша?»

     Представляю, что тогда подумала о моём поведении и воспитании сдержанная и суровая хозяйка дома!

     Своё воспитание и образование она, как и старшие сёстры, получила в местном женском епархиальном училище, открытом для девиц духовного звания. Их отец, священник, в свои юные годы начинал служение в Санкт-Петербурге, подавал большие надежды, обладал музыкальными способностями, красивым голосом и находился на хорошем счету у начальства.

     По семейной легенде, именно ему доверили солировать на коронации Николая Второго. Торжественная церемония высочайшего уровня и значения проходила в Успенском Соборе Московского Кремля. Едва перепуганный юноша в рясе взволнованно грянул: «Многая лета!», как «дал петуха» и сорвал голос. Для императора этот досадный эпизод оказался дурной, но верной приметой, а для незадачливого солиста обернулся ссылкой в южный приморский город в кладбищенскую церковь.

     Провинившийся надеялся, что опала продлится недолго и он вскоре вернётся в столицу, однако Господь распорядился иначе. Отец Василий прожил в ссылке до гробовой доски. Там он женился, обзавёлся пятью дочерями, а потом умер и упокоился на том самом кладбище, где прослужил много лет.

     После революции и гражданской войны поповны разъехались по свету, но две сестры не покинули малую родину. Одна унаследовала музыкальный талант отца и преподавала в консерватории в должности доцента, вырастила сына. А вторая – тётя Груша – полностью посвятила себя ближайшей школе и не оставила её даже во время войны, хотя на другой работе могла бы получать хлебную карточку повесомей.

     В 70-е годы, уже в преклонном возрасте, учительница французского языка вышла на пенсию. Если Агриппина Васильевна видела по городскому телеканалу какого-нибудь чиновника или начальника, то с важностью говорила: «Это мой ученик!» А через пять минут – на другого: «Тоже мой ученик». Мы считали её слова явным преувеличением и тихонько посмеивались.

     Впрочем, напрасно мы смеялись: за полвека самоотверженного учительского труда, наверное, каждого по праву можно считать своим учеником.

     На склоне лет тётя Груша попала в неприятную историю. Из-за болезней она почти не выходила из дома, а свежим воздухом дышала только на балконе.

     Кто-то из родни взялся помогать пенсионерке по хозяйству, а потом уговорил поселить к себе и прописать внучатую племянницу для помощи и постоянного ухода. В то время недвижимость ещё не приватизировали, и родственники таким образом старались сохранить жильё, прописав к старикам кого-нибудь из молодёжи. Так племянница обосновалась у тёти Груши, а потом туда же привела мужа - в маленькую квартиру с проходной комнатой и больной престарелой хозяйкой.

     Вскоре их совместное существование превратилось в настоящий ад. После десятилетий, прожитых в одиночестве по собственным правилам, строгая учительница не смогла поладить с молодыми людьми, «не признающими ни порядка, ни режима, ни уважения к старшим».

     Надо полагать, что и молодожёнам быстро надоели бесконечные замечания и вечное недовольство больной старухи. Но что делать? Придётся немного потерпеть: квартира-то им нужна.

     Однако тётя Груша, несмотря на возраст и недуги, не собиралась умирать. Жизнь, проведённая в умеренности и праведных трудах, не спешила расстаться с заслуженным человеком.

     Окончательно убедившись, что коллективное житьё-бытьё невыносимо, Агриппина Васильевна решительно потребовала от наглецов выписаться и освободить жилплощадь.

     Такой поворот рушил планы женатой парочки, поэтому от греха подальше супруги съехали, но не выписывались, надеясь в скором будущем вернуться обратно единственными и полноправными обитателями. Да только подобная перспектива категорически не устраивала бескомпромиссную хозяйку.

     И тогда еле живая одинокая старушка совершила почти невозможное в советское время - лишила прописки и навсегда выгнала из дома молодых, бодрых родственников.

     Как это удалось Агриппине Васильевне? Просто она впервые в жизни обратилась за помощью к ответственному работнику в администрации города. В прошлом он, конечно, был её учеником, а теперь стал большим начальником и потому смог оказать неоценимую услугу своей престарелой учительнице.