Акт творения

Потребление…это утомительное потребление, взращенное во мне корпорациями через рекламу, долгое время подавляло во мне творческую активность. Потребление будто устами демонов шептало, что опредёленный набор вещей непременно сделает меня счастливым. Что новое фармакологическое изобретение успокоит меня от всех терзаний души. Пусть это мой личный домысел, что мировые фирмы ополчились на маленького человека агрессивным навязыванием товаров, пусть лишь странная мысль, но я принимаю её за правду. Принимаю, потому как очередной день явит глазам всё умножающееся число «кричащих» рекламных плакатов и обрушит на голову гнёт транснационального маркетинга. Тяжеленный груз корпоративной мифологии, каждодневно гнущий меня к земле, формирует выгодный для системы уровень притязаний, направленный лишь на приобретение предметов. Это мировосприятие, воспитанное во мне пантеоном топ-менеджеров, прививает должную господствовать жажду обладания, которая, становясь единственным жизненным приоритетом, собственному творчеству препятствует быть. Я вдруг испугался, что однажды эта махина потребления поглотит и меня, превратив живого человека в биокиборга, генерирующего лишь товары и услуги. Она словно стремится выжечь во мне всё наивное, верящее, творческое, превращая меня в духовного калеку. Она уничтожает во мне художника, и хочет принести меня в жертву маммоне.

Я осознал со временем, что я не есть совокупность покупаемого товара; что не должна душа быть тождественной брендам носимых френчей, кардиганов и брюк. Отвергая фанатизм потребления, я неустанно вопрошал: кто есть подлинный человек под слоем навешанных сверху ярлыков? А руки вместо ответа набирали текст, под властью бессознательного, знающего больше рассудка о природе душевного поиска. Я стал писать, протестуя против своего ветхого существования, обессмысленного и выхолощенного потреблением. Я творил строки о грандиозности фауны и движениях своего внутреннего моря. Я, внезапно воодушевлённый верой в своё дело, писал один текст за другим, и в творческом пути вдруг ясно понял, что наслоить очередную рефлексию на описание окружающих красот, явилось делом жизни. И среди загадок бытия, мучающих меня как и многих людей, именно в слагании поэзии и прозы я отыскал так много ответов.

Будучи во многом социально дезадаптированным и отчуждённым от общности с современным человечеством, я искал пути единения с ним. Я сдвигал слога, образуя строки из слов, которые нагромождал одну на другую, дабы текстом попытаться найти отклик в мыслях другого человека. Сейчас знаю, что однажды начав, я доныне разрабатываю лингвистический переносчик данных моей души в словах о монументальности небесной тверди и стойкости маленькой груши. В стихах о любви и отваге я шифрую свою душу, стремясь вселиться в психику другого человека, чтобы разрастись в нечто большее, чем одинокое эго.

Явственно порой я ощущаю свою бесполезность для людей, и мои попытки сотворить что-либо достойное твоего внимания ничто иное, как стремление стать нужным. Каждый, благодаря своим оригинальным способностям, находит место в среде обитания, принося окружающим посильную пользу, и мне как представителю рода человеческого хочется быть интегрированным в общество. Наверное, Создателем прописано в коде души стремление к всеобщему единству, и отколотость от людей как патоген, отравляющий существо. А значит, творчество - моя персональная вакцина от одиночества.
В Евангелии сказано, что каждое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь. Тот, кто бесполезен для людей, близок к искоренению - так трактую эту притчу я, и, боясь быть исторгнутым, вновь и вновь наращиваю слова на экране носителя. Я желаю стать полезным окружающей семье, когда-нибудь твёрдо поняв, что кто-то в мире испытывает нужду в моём присутствии на этой планете. В такие минуты творчество своё понимаю как реабилитацию в социуме, ведь порой меня посещает тревожное ощущение, будто потеряна связь с людьми, словно у меня попросту нет сцепления с обществом. Человек нуждается в человеке, без людей его словно и нет, потому как нет того, в чьих глазах можно отразиться…

И, возможно, творчество - разновидность программы размножения, заложенной в фундаменте человеческого естества. Часть индивида способна продолжиться в генах следующей версии «себя» же, синтезированной с частью ещё одной личности. И если я не отыщу женщину, согласную выносить в себе мой истерзанный геном – как прикоснуться к следующему эволюционному этапу бытия без оставленного потомства? Когда прахом и пеплом по ветру меня развеет над океаном Жизни – станет ли кто-либо вспоминать моё имя? Может потому и настигают меня часто чувства страха и неизъяснимой угрозы для того, чтобы я торопился написать прозу, могущую оставить неизгладимый след в твоей памяти.Дабы, если действительно этот странный мир вдруг решит казнить меня – я продолжился в мыслях другого человека. Эта тревога является ко мне, чтобы напрасно не был прожит этот день, а я, обострённым восприятием прочувствовал его и запечатлил познанный опыт в словах..

Мне открылся способ остаться с Жизнью единым целым даже после оставленного тела: проникнуть в нутро другого человека словом. Я распространиться всюду дерзаю изысканностью речи, и неповторимостью слога кладу печать своей уникальности на сердце читающему. Как плоть переносит биологические данные в семени, так и психика – верю – перенесёт данные в актуальной информации. Тогда становится ясным, что книги, написанные авторами, истинно их дети. И я изливаюсь из вдохновлённого сердца в ковчег, сколоченный из слов, чтобы шагнуть в существование вне только биологического бытия.

Пусть после смерти от меня останутся лишь эти записи в сети, а моя личность растворится в океане общей информации – я всё-таки желаю, чтоб инфослепок моей индивидуальности распался на теги идей благородства и любви, я хочу продолжиться в словах о мужестве и милосердии.

И во время заключения себя в другую ипостась, мне мыслится: «Твори постоянно, пусть даже беседа с другом станет актом творчества. Спасение от монохрома рутины - предание себя делу, в которое веруешь. Пусть всё выгорит однажды, по крайней мере, ты не будешь корить себя за то, что так и не пробовал созидать что-либо достойное внимания людей. » Сама Жизнь в сути своей есть непрекращающийся ни на мгновение творческий акт, а всякий человек – соавтор реальности. Каждый и есть произведение в молвленном слове и поступи, в рисунке или поделке из картона – в любом деле, которому соучастник. Даже наши тела заточены под творение: зачатие и рождение ребёнка в семье – акт созидания, ибо в мир является некто новый, пока мало-помалу упраздняется предыдущая популяция. Рождение нового индивида – действо сотворения чего-то инновационного и прогрессивного в сравнении с нынешним поколением. И целый труд творца – очертить контуры характера будущего члена общества, «кистью» воспитания набросать на полотне зарождающейся психики вектор развития своего чада, вручить накопленные знания наследнику как инструменты ваятеля и, научив ими владеть, отправить в мир писать нарратив собственной судьбы.

Теперь знаю: мне выдана Вселенной возможность окрасить бездарную судьбу цветами весны в полноте своей силы. Тогда к чему страх, ставящий в ступор меня пред чистым листом бумаги?! И я продолжаю подбирать слова поизящнее, нарабатывать навыки письма искуснее, создавать стиль своё пронзительнее и слог ориентировать на память в веках. Я продолжаю творить из доступного разуму арсенала образов для тебя, читающий, будь снисходителен, прошу, я усердно стараюсь. Я подобно средневековому алхимику в своей вербо-лаборатории – сначала наугад, а следом опытно – собираю из слов заклинания для твоего ума, дабы заставить тебя вспомнить обо мне хоть на мгновение. Тогда я обретаю связь с жизнью. Я кружу по районам, выжимая из души концентрат своей индивидуальности, чтобы открыть тебе свою нагую душу. Я бегу в ночь и холод от сытости и тёплой постели – мне необходимо вызволить изнутри хотя бы пару букв. Во мне часто молчание чувств, апатия и упадок сил, лишь твоё внимание к моей работе даёт прилив энергии, такой нужной мне в минуты угнетения.

И пусть порою всё это кажется тщетой, и хочется остыть и забыться в обыденности, зарыться с головой в пыли быта, убеждая себя, что душа более не жаждет сбыться в ипостаси писателя; пусть страх перед ближними и дальними пленяет, обвиваясь змеем вокруг шеи и шепча: " над тобой смеются...живи обычной жизнью...без связей ты - никто..." – желаю творить с душою нараспашку! Пусть обернётся писательская деятельность сокрушительным крахом - сделаю провал свой эпичным, хотя бы ради услады приключением.