Компромисс. В журнал Русский Пионер. Май 2018

В ТУ АДСКУЮ НОЧЬ.

Я много размышляла, а можно сказать, даже всю свою сознательную жизнь: что нужно для победы? Что нужно для безоговорочной и окончательной победы? Ответила себе не так давно, хотя уже достаточно давно, чтобы подвергнуть сомнению и вновь утвердительно ответить, поставив точку.
 
Для победы необходима сумма правильных шагов, которые плюсуются и приводят к среднему арифметическому.
 
Но вот какие эти шаги? Стремительные, беспощадные, довлеющие, пронзительные, твердые, бескомпромиссные? Или же мягкие, умеренные, уступчивые, робкие, скромные, деликатные, взвешенные, неторопливые?..
 
От такого-то числа в газете «Коммерсантъ», кстати говоря, была статья «Актер Таганки зарезал свою жену-миллионершу». Расследования, слухи, сплетни, стеклянные глаза близких друзей, вроде как соратников, коллег и мародеров в конечном счете.
 
Она — высокая, хрупкая, с кожей цвета оливы, пронзительными большими глазами, приводящими в ступор любого, самого брутального и бесстрашного. Она — стремящаяся, летящая, с духом и порывом, сметающим все препятствия одним вздохом, вырывающимся из жерла необузданного вулкана темперамента и невероятной внутренней воли и силы. Бесстрашная, самонаде­янная, масштабная, порой необъятная. При этом мозг в самом чистом его проявлении, вечно работающий и саморазвивающийся.
С виду — статуэтка с тоненькими ножками и лебединой шеей.
 
Он — робкий, всегда немного униженный, слегка иногда заикающийся, чванливый, испуганный, нелепый. Себе на уме. Слыл книжником, театралом, творческим сибаритом. Причем изнеженный роскошью еще до того, как стал в ней жить, — так бывает, видимо… Играл на Таганке роли третьего плана, пока не появилась она…
 
После разбитых иллюзий он оказался первым встречным, которому она доверила свою жизнь. Просто взяла и вложила ее в его трясущиеся нечис­топлотные руки, которыми он и лишит ее жизни, расстелив предварительно полиэтилен на своем уже шикарном дубовом столе в бордовом, цвета запекшейся крови, кабинете с резьбой и головами грифонов по углам.
 
Его мать на допросе скажет, что ей ее не жалко и что она сама во всем виновата, умалчивала таланты ее отпрыска, который из-за нее так и не смог реализовать их, поэтому и решился на это.
 
Правая рука, коллега, наденет ее платья, засучит похоже рукава, чтобы виднелись запястья, сворует манеры, а вместе с ними и имущество заодно, и будет бесстыдно ее копировать. Настолько бесстыдно, что у родственников при встрече с ней от омерзения начнутся приступы удушья с рвотными рефлексами отчаянья и абсурда.
 
А дальше… а дальше начнется дележка, невиданная и звериная, с оскалом и обезображенными людскими лицами.
 
В ту адскую ночь она была настроена решительно, впрочем, как и всегда… Она не спала до поздней ночи, ждала его и метала молнии ярости, в гневе еле удерживая дрожащую челюсть. Он обокрал дом, вынес все тихо, как крыса… На стене не было Левитана, в шкатулке — жемчужного колье, а тяжелая железная дверь пустого сейфа была нараспашку. После восьми лет совместной жизни она решила, что сама с этим разберется, они ведь не чужие, не правда ли… Хотя он говорил, говорил ей уже месяц, что убьет, если она уйдет. Она философствовала и только, думая, что, возможно, это очередные творческие этапы, и ни единый ее мускул, как обычно, не дрогнул.
 
Ему нужны были деньги, только и всего. Он был рабом сладкой жизни и знал, что без нее он никто. Страх перед суровой неизвестностью загнал его в угол и превратил в агрессивную крысу, но чтобы сделать окончательный прыжок, ему нужно было как следует раздухариться. Он пил всю ночь и под утро приехал к ней, неспящей и разгневанной. В ожидании, что ее пыл разожжет и в нем смелость. Он слишком хорошо ее знал и все уже решил для себя, но вот она так и не узнала его до конца. И не уходила, медлила, думая, что мы в ответе за тех, кого приручили. А кто они на самом деле, эти прирученные и пригретые, для нее вопрос не стоял.
 
После пары невнятных реплик в ответ на ее неистовство он схватился за нож, который крутил в кармане. Увидев, она оторопела. Лишь изумление, ни капли страха и отчаянный вопль с разразившимся: «Взялся за нож, сука, бей, что же ты стоишь!»
 
Он закуривал, когда его рука уставала издеваться над ней, и ныл ей, как щенок, на ухо, что она так с ним несправедлива, ведь он такой талантливый, и почему, в конце концов, в последнем интервью она его даже не упомянула, черт возьми! Она же истекала кровью в ванной и буквально до последней капли бесстрашно стонала, что не боится его, посылая ко всем чертям, и даже попыталась плюнуть ему в лицо, но силы покинули ее наконец. Ее воинственная, страстная и бесстрашная душа покинула ее тело…
 
Победа Иисуса Христа над тьмой. Какая она? Безоговорочная, пронзительная, непоколебимая, но в то же время бесконечно мягкая, умеренная и светлая. Обволакивающая вселенную настолько, что ни одна ее частичка не воспротивилась этой победе. Вселенная приняла и полностью легитимизировала ее. И самое удивительное, что и проигравшая, и победившая стороны одинаково признают всю разумность, рациональность, благостность и необходимость этой победы. Победы Христа над смертью и мертвостью, над бессмыслием и апатичностью, над бессилием и изнеможением греха, его сущности как таковой…
 
Сила без умеренности терпит крах, воля без мудрости обречена, а страсть без добрых помыслов губительна. Так что же приводит к победе? Компромисс.