О рыжем жердяе замолвлю словечко

                Рассказ № 1 из цикла «Кисы. пёсы и другие».


Я тебе, коту, коту
За работу заплачу:
Дам кусочек пирога
И кувшинчик молока.
      Русская народная песня.


     Я еще маленькая голубоглазая малышка с копной кудрявых нечесанных волос, пухленькая и всеми любимая. Всеми ли? Что-то я сомневаюсь. И сомнения мои из-за «рыжего жердяя», как его зовет моя бабушка, из-за Барсика, как его зовут все остальные. Бабушка зовет его так, потому что ей приходится разбираться с соседями из-за проделок кота. «А проступкам этого нечестивца несть конца. Так и прибила бы, если бы хитрюга ко мне не ластился и не был так красиво рыж. Вот так ярко рыж!». Это слова бабушки Тани, признаваемой рыжим кошаком единственным уважаемым человеком на свете, достойным быть его хозяйкой. Ей одной он разрешал брать себя на руки и гладить, ей одной он мурлыкал и лизал её руки и шею. Будто целовался. Остальные члены семьи; родители, сестра и я, видели кота или мирно спящим, или входящим и выходящим в дверь. Бабушка была бесспорным вождем кошачьей несуществующей стаи (хотя я потом узнала про прайды, в которых живут в природе большие кошки). Точнее, с учетом разбойничьего  поведения рыжего кошака и бойцовского его характера бабушка должна была быть атаманшей банды, бандершей, которая обеспечивала пропитание главному и единственному бандиту Барсику. В те редкие минуты, когда ей не приходилось на него гневаться, она его баловала, гладила по шерстке, чесала за ушком и приговаривала: «Ах, ты мой красавец-рыжик, тварюшка моя любимая!» Барсик был очень крупным котом (по моим меркам – огромным) с рваными из-за многочисленных драк ушами, с мордой в шрамах и имел огромные лапищи с острыми когтями. Шерсть его была короткой, огненно-рыжего цвета, и было видно, когда он двигался, как перекатываются мышцы у него под кожей. Но у бабушки на руках он вел себя как милейший котёнок.

     Я очень сердилась в этот момент на жердяя, подбегала к бабушке, хватала ее за руку, пытаясь положить её руку себе на голову: «Я твоя любимая внучка, а не этот противный кот!» Бабушка смеялась: «Ну, конечно, ты!» А жердяй похлопывал недовольно кончиком хвоста, смотрел на меня через зло прищуренные зеленые глаза, как бы говоря: «Сочтемся!» При этом начинал сильнее мяукать и лбом гладил бабушкину другую руку. И я точно знала, что он сочтётся со мной. Он, вообще, в своем воображаемом прайде отводил мне место последнее. Я была даже хуже мышки, с той хоть можно поиграться, потом придушить и даже рассматривать как неприкосновенный запас, если бабушка-бандерша перестанет кормить. А я? Я для него вредное мелкое никто. Кот не понимал, что я не век буду мелкой. Пока он меня совсем не уважал. И пока…

     У нас на летней веранде стоял диван-монстр, из старинных. Полочка с зеркалом даже имелась, валики по бокам. И красивые узорчатые гвоздики с медными шляпками украшали его стенку. У дивана был один недостаток: сидение у него было «горкой». Когда меня днем укладывали отдохнуть на диван, то я должна была скатываться к спинке, чтобы не свалится с горки на пол, если покачусь в другую сторону. Такая участь ожидала только меня, так как под весом взрослых диван тяжело вздыхал и проседал. Но если рыжий жердяй был в это время на веранде, то он считал это место своим законным лежбищем. Стоило мне только устроиться на вершине диванного хребта, как он прыгал и влезал между мной и стенкой дивана. Затем упирался всеми четырьмя лапами в стенку, а своим хребтом упирался в меня и начинал скатывать мое, еще тщедушное,  тельце в сторону края. Я пыталась с ним бороться, тащить его за собой. Но котяра был здоровый и хорошо тренированный. Он острыми когтями зацеплялся за обивку диванной стенки. А еще начинал так жалобно мяукать, что приходила бабушка, и отправляла меня в спальню на кровать, где мне было скучно. Когда я сползала с дивана, Барсик, как мне казалось, смотрел на меня злорадно, даже торжествующе: «Что выкусила?!», затем разваливался в игривой позе, выгибаясь пузиком навстречу бабушкиным ладоням.

     Я уже жаловалась, что рыжий котяра меня ни во что не ставил. Точнее, место мое было рядом с мышкой, которую он гонял не из-за желания съесть, а из-за того, что она осмеливалась делать попытки побега, чтобы избежать наказания. Вот так и со мной этот ловкий кот поступал. Если я садилась обедать, и передо мной бабушка ставила тарелку супа с кусочком мяса, то тут надо было действовать быстро: мне надо было хватать руками этот кусок и пихать в рот, пока бабушка не отвернулась. И в этом случае я получала и мясо, и нагоняй. Или, если она отворачивалась от стола раньше, то мясо лапой хватал Барсик и быстро его проглатывал, а затем с  невинным видом вновь устраивался на соседнем стуле. В этом  случае я получала только нагоняй за то, что «глотаю, как утка, ничего не жуя». Жаловаться на жердяя, на этого жиртреста было бесполезно. Я пробовала, но бабушка только смеялась: «Конечно, Барсик это сделал. Это он утащил у тебя из тарелки мясо и проглотил его,  не жуя». Бабушка продолжала заниматься кухонными делами, а Барсик, наклонив голову (башку, башку, а не голову!) набок, смотрел, как капают мои слезки в тарелку с супом без мяса, мурчал и довольный переваривал мясо.

     Но иногда и на моей улице наступал «праздник». Это когда калитка во двор открывалась, и кто-нибудь из соседок сердито кричал: «Лукьяновна-а-а-а! Та-а-тьяна Лукьяновна-а-а!» Соседка поднималась на летнюю веранду. Она еще до двери не успевала дойти, как рыжий жердяй соскакивал с дивана. Кот или шмыгал в щель между диваном и стеной, или, если была открыта дверь в комнаты, то несся к двуспальной кровати моих родителей и забивался в самый дальний угол. Барсик знал, что таким голосом обычно рассказывают о его проделках. И, точно, соседки приходили с жалобами. Самыми традиционными были: кража чалки с только что промытой после засолки воблой или, что считалось большим грехом, куска балыка из осетрины или белуги, вывешенного на солнышко, чтобы подрумянился и покрылся жирком, вытопевшимся на солнышке. Истец-соседка и ответчица за кота, бабушка, шли во двор или в сад, и, конечно, находили искомое, но изрядно потрепанное, покусанное, извазюканное в песке. Бабушка обещала все компенсировать, провожала соседку до ворот и шла за веником, что  бы надавать «люлей» или «лещей» толстозадому жердяю. Нет, конечно, кот не был толстым, он был крупным. Башка у него была здоровая и, видно, умная, так как ему все равно удавалось ускользнуть от наказания и гнева бабушки. Хвост у него был длинный и полосатый, похожий на палку гаишника. Так папа его и звал «Гаишник» и трепал его за холку. Котяра сразу распластывался на полу, как бы желая вдавиться в него, и сразу превращался в безвольную тряпку. Конечности: четыре лапы и хвост, распластанные на полу, делали его похожим на паука. Он ждал подходящего момента, чтобы сбежать, но, тем не менее, этот хитрый гад умильно смотрел на папу. Во-первых, в стае у папы положение более высокое, чем у меня, так как он – добытчик. Мой папа обожал рыбалку, и Барсик ценил его умение добыть рыбу. А, во-вторых, он иногда и Барсика брал на рыбалку. Я тоже ценила умение папы ловить рыбу. Рыбу кушать я любила. Я только не понимала, зачем он жердяя назад привозит.

     Хотя пусть привозит. А то на кого я буду надевать кукольные юбки на резинке?! Если мне удавалось схватить зазевавшегося Барсика поперек живота, то я сразу наряжала его в юбку. Морда в шрамах с топорщившимися усами, уши прижаты к башке,  зеленые глаза вытаращены, бессильно повисли лапы  и хвост, словно ветер улетел, а флаг остался. Таким становился Барсик в такие моменты. Я всегда это делала в присутствии взрослых, используя их как надежных защитников маленькой славной девчушки, то есть меня. Я сажала его между ног, зажимала коленками и пыталась к тому же кисе завязать бант.  Такого унижения Барсик стерпеть не мог, он начинал противно орать на весь дом, подзывая подмогу в виде моей старшей сестры Людочки, или звал бабушку. И стоило мне хоть на секунду ослабить хватку, Барсик в юбке несся в коридор, пролезал в узкую щель за тумбочкой, где юбка с него слезала и цветным комом оставалась лежать на полу, а Барсик за секунду взбирался на шифоньер на веранде и караулил дверь. Стоило кому-то подойти к ней, как он тут же спрыгивал с шифоньера и прошмыгивал у них между ног. Но надо честно сказать, что, несмотря на все сложности нашего с ним общения, Барсик меня ни  разу не оцарапал.

      «Ну, Татьяна Лукьяновна! Это только твой рыжий жердяй Барсик может так издеваться над соседями. Когда уж ты его прибьешь, ворюгу рыжего!» В дом, запыхавшись, вошла наша соседка тетя Зоя, как ее все для краткости звали. Ну, не звать  же ее Земфирой Сулеймамедовной. Она принесла нам блины. Я подскочила и хотела стащить блинчик. Тетя Зоя меня любила и всегда баловала.  Я дружила с ее младшей внучкой Сонькой, а моя старшая сестра Людочка с Софочкой, старшей внучкой. Воображала Людочка с воображалой Софочкой! Но в этот раз тётя Зоя решительно отогнала меня от тарелки: «Это не тебе, это вашему гаду Барсику». Бабушка Таня вышла из кухни и всплеснула руками: «Вот только блинов на тарелке Барсику не перепадало. Ты, Зой, сядь и все расскажи по порядку».

    – Сяду, сяду и все, как на духу, расскажу, а то не поверишь, если Людочка с Софочкой начнут рассказывать! Затеяла я сегодня большой блинный день, чтобы на выходных меньше возиться, а то может и для пикника на моторке блины сгодятся. Вдруг дети с внуками поедут. Развела блинного теста побольше и на двух сковородках начала печь блины в летней кухне. Окно настежь. Одна тарелка на подоконнике, другая на столе. Я маслицем перышками блины смазываю и по очереди то на одну, то на другую тарелку складываю.

     У нас тоже бабушка Таня так делала: масло в кружке растапливала и веничком из связанных куриных перьев блины маслом промазывала. Ну, не было тогда силиконовых кисточек!

     – Пеку я себе блины и удивляюсь. Стопка блинов на столе растет быстро, а на подоконнике все не меняется. А, главное, и девчонки в саду играют, а не на кухне вертятся. Некуда блинам бежать, если только шайтан их не поедает. Я решила посмотреть на этого шайтана. Положила блин горячий на тарелку, ту, что на подоконнике, маслом смазала, а сама сделала вид,  что пошла к керосинкам. Сначала ничего не происходило. Я уж хотела сдаться. Но когда блин подостыл, смотрю, кончик лапы рыжей коготком так ловко один блинчик подхватывает и тягает его в окошко. Я – к окну! А там твой рыжий хвостатый  шайтан мой блин ест и, главное, даже не дернулся. Понимает, зараза, что я в окошко не выпрыгну. Я за веник схватилась, - и  в дверь. Но его и след простыл. А девчонки хохочут! «Он, бабушка, давно тут промышляет. Сначала ждал, чтобы стопка подросла, чтобы незаметно было. А потом дожидался пока блинчик остынет. И воровал. Видел, что мы наблюдаем, но даже усом не повел. Понял, что мы его не сдадим». Я, было, девчонок хотела веником отхлестать со злости, но они тоже врассыпную и бежать. А мне вдруг смешно стало. Какой-то кот драный, а объегорил бабку. Вот, напекла ему блинов персонально, пусть нажрется. Еще и маслом побольше смазала, может подавится. Объегорил тетю Зою рыжий твой жердяй.  Хорошо, что засекла, а то уж в чудеса чуть не поверила.

     Но мы Барсику блинов оставлять не стали, а сели чаевничать. Тут Людка с Софой подошли, и еще раз мы услышали рассказ о рыжем хитром воре. А когда на тарелке остался один блин, то появился и он сам собственной персоной. Стал тереться о ноги тетя Зои и громко мурлыкать. «Кобель хитрозадый», - сказала тетя Зоя и пожертвовала последний блин Барсику. Барсик отошел от тети Зои, потерся о ноги моей бабушки, внимательно посмотрел на нее, потом на тетю Зою, снова на бабушку, коротко произнес «Мя» и важно прошествовал на кухню к своему месту приема корма. Бабушка не любила отступлений от порядка, и Барсик это знал. Есть надо в определенном месте, есть можно из рук бабушки. А еще можно еду воровать, и есть где угодно. Главное, не попасться. Но сейчас это был вариант, когда Барсик должен был показать безупречное воспитание тете Зое. Так сказать, повысить свой рейтинг в глазах тети Зои, который он обрушил, воруя блины. Или он, похоже, объелся, так как сейчас ел медленно и аккуратно. «Ну, не скажешь, что шайтан наглый. Прямо рыжий граф! Только ножа и вилки не хватает», - произнесла наша соседка. Барсик, поняв, что буря миновала, красиво улегся около нашего стола. Маленький, но величественный тигр, у которого стерлись черные полоски. Сначала он щурил зеленые глаза, сохраняя гордый вид, а потом бросил воображать и развалился, растелился на полу, как рыжий коврик, и задрых. 

      А еще среди постоянных жалобщиц всегда была соседка баба Катя. Соседка сбоку. Нет, Барсик у нее не воровал ничего. Да и украсть у нее нечего.  Она жила  с сыном пьяницей дядей Ваней. Он почти никогда не работал, так как его отовсюду прогоняли. Он был злой и драчливый. Не раз баба Катя ночевала у нас. Особенно, в дни, когда почтальонша приносила ей пенсию. Он часто до бесчувствия напивался, не мог открыть калитку во двор и спал прямо на тротуаре. Я сначала говорила бабушке, что хочу выйти замуж за пьяницу: у него деньги из кармана сыпятся. Это как у пьяного дяди Вани. Но бабушка объяснила мне, что это жизнь и здоровье бабы Кати высыпаются из-за Ваньки. Я стала отгонять соседских ребятишек – охотников за чужими деньгами. Денежки собирала и относила бабе Кате, причем моя бабушка всегда добавляла в мелочь несколько бумажных денежек. «Помощь бабе Кате. Только ты ей не говори, а то не возьмет. Это наша с тобой маленькая тайна». Я и не говорила.

     Но однажды я с дядей Ванькой дралась. Конечно, это нельзя было назвать настоящей дракой. Я налетела на него на него с кулаками, а он, смеясь, отшвырнул меня в пыль двора со словами: «О, как комар, на меня налетела! Защитница!» Но цели я своей достигла. Дело было в то время, когда Барсик был котенком. Не совсем мелким, а как подросток. Дядя Ваня курил на приступочках, а Барсик вылез из-под нашего забора к ним во двор. Дядя Ваня изловил его, вставил в рот ему папиросу и стал заставлять его курить. А я в дырку в заборе увидела. Бросилась в их двор спасать Барсика. Вот так и налетела с кулаками на соседа. Пока он меня отшвыривал, Барсик сумел его оцарапать и вырвался. А я вся грязная, но гордая пошла домой. Дома меня ругали, что я грязнуля. Но я не стала жаловаться. А дядя Ваня часто и лягушек заставлял курить. После чего они не могли прыгать и заваливались на бок. Надо сказать,что Барсик про своего обидчика не забыл, даже когда стал взрослым. И если дядя Ваня спал в беспамятстве, то Барсик его метил и мочился на него. Вот баба Катя и приходила жаловаться, что из-за этого вся одежда дяди Вани провоняла кошачьей мочей. Бабушка начинала ругать кота. Однажды я не выдержала и восстановила справедливость, рассказав, что войну начал дядя Ваня. Обе бабушки только покачали головами.
 
     Время…. Время изменило и меня, и Барсика. Я выросла и уже сама добровольно резала мясо из супа на маленькие кусочки, чтобы старому рыжему жердяю было удобно есть. А еще резала огурцы и сырую картошку, бабушка его к ним приучила. Жердяй теперь в одиночестве спал на диване, но редко. При любой возможности он старался пробраться в комнату бабушки и устраивался рядом с ней. Бабушка сильно болела. После инсульта ее парализовало, и она не вставала. А потом пришла ночь, когда она сделала свой последний вздох и покинула нас. Жердяй об этом, видно, знал  заранее. Чувствовал. Он весь вечер метался между нами и мяукал громко и противно. А потом вытянулся около хозяйки на кровати ее и только жалобно мяукал и лизал ей руки. Прощался.

      Когда бабушка умерла, Барсик пропал. Мы его искали, но никто его не видел. Прошло довольно много времени прежде, чем он объявился на ступеньках перед дверью. Он был худой, грязный, с разорванным ухом. Левый глаз гноился. Потом мы узнали, что передвигается он на трех лапах. Мы пытались оказать помощь, но он шипел и мяукал.  Есть и пить отказывался категорически, отворачивая морду от чашек. А потом он начал ползти. Мы сначала не поняли, что он хочет. Но я догадалась, что он ползет в комнату бабушки. Я взяла рыжего жердяя на руки, отнесла в ее комнату и положила его на ее кровать. И Барсик начал мурлыкать. Он словно пел свою прощальную песню. Потом открыл здоровый глаз, посмотрел на меня… и затих. Потом вздрогнул … и затих навсегда. А мы стояли и плакали. По нашему рыжему жердяю плакали. Конечно, он был в жизни большим котопоросенком, котогадом, но для нас он был коточеловеком, преданным другом и членом семьи. Он был хорошим котом! 

Рассказ написан в Татьянин день. Я посвящаю его моей бабушке Мироновой Татьяне Лукьяновне.

Город Саров. 25.01.2019 г.