Марусино детство. Зима

Зимой мы выбирались за город очень редко.
 
Приезжали проведать дом: частенько по посёлку, по пустым домам, ходили воришки. Не столько крали, сколько портили замки и били стёкла - выносить особо было нечего кроме солений и алюминиевой посуды на металл.

В основном приезжал дедушка, чистил дорожки, скидывал с крыши террасы снег.
Ездили на электричках. Тогда ещё зелёных, замызганных, промороженных.

На выходных много народа было на станции: на платформе лежал снег, продавали газеты, носки, кассеты с музыкой, сидели бабушки с семечками в мешках, с нарезанными стопками газет, чтоб их заворачивать, с разными мерными стаканами, воблой и сигаретами. Летом к ним добавлялись бабули с зеленью, грибами и цветами.
У тех, кто у них что-то покупал, была «своя» бабушка с самыми вкусными семечками и самой свежей зеленью.

Народ толпился у расписания, мёрз, грыз семечки и кормил голубей и галок.
Внутри электричек плохо пахло. От людей пахло перегаром. В тамбурах коромыслом висел дым сигарет, лежал снег, между вагонов старшие с нами старались не ходить: дикий народ, бывало, устраивал там туалет.

Пассажиры по большей части были угрюмыми. Все казались какими-то серыми. Иногда попадались живые, солнечные люди, но их было мало.

В вагонах было мало места - сесть и ковырять пальцем немытое окно было большой удачей.

Караван продавцов, певцов и нищих тёк бесконечным потоком по поездам изо дня в день, из года в год.

Женщины и мужчины несли тюки с газетами. Кроссворды, сканворды, новости, криминал – всё, чтобы скоротать путь. Дядька с длинными волосами читал стихи, продавал чай. Ходили цыгане, «афганцы», слепые, глухие, просто побитые.

Мочалки, пластырь, паутинка, чудо-ножницы, мази ото всех болезней. Сушёная лаванда. Диски с музыкой, книги.

Одна красивая женщина выбрасывала в воздух шарфы и косынки всех мастей. Мороженое, пиво, орешки, шоколад.
 
Всё даром и только сегодня.

Люди толкались, шумели.

Редко-редко попадались контролёры.

У тех электричек частенько заедало двери, и я очень боялась, что мы не успеем перебежать в соседний вагон, и поезд понесёт нас дальше - мимо дома.
Выйдя на нужной станции, мы попадали в другой мир. Здесь было снежно, как на новогодней открытке. Летом станция тонула в белоснежных кустах высоченного жасмина, зимой утопала в снегу.

В начале платформы поднималась тонкая тропинка наверх, летом здесь попадались монетки, чёртовы пальцы и цвела земляника, а вдоль неё желтые заросли донника душили своим горьким ароматом, подмигивал синим глазом цикорий - сейчас же была снежная целина.

Железная дорога убегала за поворот, сверкая рельсами на солнце. От шпал вкусно пахло креозотом, а от проезжающих поездов дальнего следования тонкой струйкой полз запах дыма того самого, что пахнет чаем из граненых стаканах в железных подстаканниках.

Вдоль железки, мимо старой бани мы шли по морозному дню.

Снег был чистый, глубокий - его тут никто не чистил, как сейчас. Были протоптаны узкие тропинки на улицах, разминуться на которых могли только двое. Машин почти ни у кого не было, а у кого и были - редко выезжали зимой.

Расчищали только у калиток какими-то самодельными лопатами из фанеры и алюминиевых листов, оставшимися от печей  деревянными садниками.

Ярко светило солнце, под ногами снег поскрипывал и сверкал алмазной пылью, мороз щипал за нос и щёки.

Дома стояли припорошенные толстыми барханами, из труб кошачьими хвостами поднималось тепло. На краях крыш снег заворачивался словно ломтики масла.
Пахло печкой - тогда ещё многие использовали их по назначению.

Мы топали, как пингвинята, в кроличьих меховых шапках с помпонами на завязках, в перепоясанных ремешками шубах.

Было неловко, зато тепло и безопасно. В таком облачении можно было кубарём катиться с горы, и ничего нам за это не было, главное не промокать, иначе не встанешь.

Мы с братом резвились в снегу, валялись в нём, строили норы, пещеры, кувыркались, пока снег не попадал в рукава, пока не замерзали пальцы. Сразу бежали домой.
Колонки рядом с нами всегда замерзали, или вода сочилась по капле через покрытые льдом трубы. Их заматывали тряпками, но в лютый мороз ходили на соседнюю улицу к телефонной будке или вовсе приходилось брать воду из колодцев, которых оставалось совсем немного.

Шубы были все в снегу - перед входом в дом обтряхивали друг друга веником, выбивали из подошв снег пятками о ступеньки. Раскрасневшиеся, как матрёшки, с мороза заваливались в дом.

За двойными рамами была зима. На кухне закипал чайник, горел огонь в АГВшнике, недовольно фыркал и поблёскивал фитиль в темноте кухни. Мыши тихо-тихо шуршали в углу за обоями.

Мы пили вкусный чай на воде не из-под крана из прозрачных стаканов вприкуску со шпротами и белым хлебом.

С мороза в тепле размаривало.

Мы засыпали рядом друг с другом.

Внутри был горячий чай.

Пахло домом.

За окном была настоящая зима.


Рецензии
Вот, кстати, да. Хоть зиму вспомнил. Спасибо.
Хорошо написано, атмосферно.

Лев Рыжков   25.12.2019 21:28     Заявить о нарушении