Помоги себе сам. 5. Нежданное счастье

Суета, образовавшаяся вокруг, заставила молодых людей собраться и поспешить к дому. Зайдя на крыльцо, Илья положил сложенное одеяло на лавку и обернулся к своей подруге.
- Идем, я тебя домой провожу, - сказал он.
При этих словах Оленька вся как-то сжалась, задрожала и словно оглушенная опустилась на лавку.
- Я не могу теперь домой вернуться, - еле слышно прошептала она. - Егор меня убьет…
- Егор? А причем тут Егор? - озадачился Илья.
Одно только упоминание этого типа вызвало волну неприятный мурашек по спине, и отдалось болью в висках.
- Он мой брат, мы живем вместе, - еще тише прошептала Оленька и закрыла лицо руками.
От этого известия ноги у парня тоже подкосились, и он как мешок плюхнулся рядом с ней на лавку. Как это у него раньше мозгов не хватило сложить два и два! Ведь ему же и баба Маша и Тоня рассказывали про брата и сестру, у которых мать умерла, но почему-то ни разу даже в голову не пришло, что у этого придурка может быть такая сестра. Теперь Оленька смотрела на него как та бездомная собака, которую он мальчишкой подобрал как-то раз у станции метро. Все было в этих глазах и невыразимая тоска, и обреченность, и немая мольба, и в тоже время покорность судьбе. У Ильи больно сжалось сердце. Когда-то он не смог оттолкнуть собаку, а сейчас перед ним была девушка, совсем юная, добрая, нежная, на все времена любимая, которой он готов был все отдать, что имел. Имел он, правда, немного, если не сказать, совсем ничего, и завидным женихом вряд ли мог считаться. Той псине тогда он так и не смог помочь, мать выставила ее за дверь сразу же, как только увидела.
- Нечего в доме грязь разводить! - безапелляционно заявила она. - У нас тут не приют для бродяжек!
И никакие мольбы, обещания и слезы не смогли заставить ее пересмотреть свое мнение. Неделю спустя труп бедного животного он приметил на обочине дороге и весь вечер не мог проглотить ком в горле. Родительницу же известие о последствиях ее решения совсем никак не тронуло.
- Да, одной больше, одной меньше. Всех не нажалеешься! Еще и заразу подцепишь какую-нибудь, потом хрен вылечишь. Кто их уличных на бешенство проверяет?
Что-то подсказывало Илье, что на Олю у нее будет приблизительно такая же реакция. А значит, надеяться можно только на себя. Парень тяжело вздохнул, в душе сокрушаясь, как же все не вовремя с ним происходит.
- Слушай, Оль, я не могу тебе обещать, что ты никогда об этом не пожалеешь… У меня не все сейчас гладко складывается в жизни, и еще неизвестно, как там оно дальше пойдет, - он замялся немного и взял ее за руку. - Но выходи за меня замуж? Попробуем вместе как-то все наладить… Что скажешь?
Девушка сперва не поверила собственным ушам и некоторое время сидела молча, пока смысл сказанного полностью не укоренился в сознании. Она сжала его руку, как маленькая девочка, боящаяся потеряться в толпе.
- Я тебе буду хорошей женой, - тихо выдохнула она, наконец, и в ее глазах блеснули слезы.
- Иди ко мне.
Он усадил ее себе на колени, и они так и просидели в обнимку, строя планы на будущее, пока не проснулась баба Маша и не загремела на кухне посудой. Оленька тут же вскочила и побежала ей помогать. Вскоре завтрак был готов, они уселись за стол под кудахтанье бабы Маши:
- Ах-ах, миленькие мои, как же я рада, что у вас так все складно сложилось. Я же говорила, что гадания на Ивана Купалу всегда сбываются. Особливо, если про любовь!
- Мария Егоровна, а вы же мне то так и не погадали, - сразу вспомнил Илья.
- Как же это я забыла? Ах-ах-ах, дура старая! - всплеснула та руками. - Ну, а ты запомнил, что в огне то видел?
- Да, так кое-что... Сначала там вроде бы бесы плясали и искрами стрелялись, а потом будто бы золотой воин их мечом разогнал.
- Бесы — это к несчастью, - поджав губы, неодобрительно покачала головой бабка. - Беда с тобой здесь какая-то приключится. А воин - это твой ангел хранитель защитит и наградит тебя за твою доброту. Золотые доспехи – это к богатству. Так-то вот… Уезжать тебе надо отсюда, Илюшенька, вот что!
Оленька, слушая бабкино предсказание, тревожно переводила взгляд с одного на другого, робко тронула Илью за руку и испуганно попросила:
- Правда, Илюш, давай, уедем побыстрее… у меня так на душе не спокойно...
- Да, я и сам не собирался тут задерживаться, - заверил он их обеих. - Нам только расписаться тут лучше, а то в Москве очереди в ЗАГС большие, и денег еще надо подработать, чтобы на первое время хватило.
- Вот и ладушки, вот и хорошо, - обрадовано закудахтала баба Маша, разливая по чашкам свой крепкий чаек.
Тут в дверь требовательно постучали, и обе женщины вздрогнули и напряглись.
- Кого это еще черт несет? – буркнула хозяйка и пошла открывать.
 На пороге стоял полицейский. Он вежливо снял фуражку и улыбнулся:
- Утро доброе, хозяюшка! Разрешишь зайти?
- Здравствуй, Лексеич, проходи, коли пришел, - сдержанно приветствовала его бабка, поджав губы.
- Капитан полиции Антон Алексеевич Кузьмин, - представился он молодым людям.
Видно было, что есть у хозяйки на душе много неприятных вопросов к этому представителю закона, но чашку чая она ему все-таки подала и плошку с вареньем пододвинула. Тот некоторое время молча лучезарно улыбался, громко прихлебывая чай, и исподтишка разглядывал компанию за столом. Потом одобрительно крякнул и отвесил комплимент:
- Большая ты мастерица, Егоровна, по части изготовления всяких отваров, да настоев. Вот и чай у тебя тоже всегда особенный. У меня такой вкусной заварки никогда не получается.
- Так чаю не нужно больше сыпать, - не особенно любезно ответила ему та.
- И за что ты только, Егоровна, меня так не любишь? – вздохнул Лексеич.
- Так чай, не замуж идти, - огрызнулась бабка. – Чего пришел то? Поди не за моей любовью!
Хранитель правопорядка недобро усмехнулся в усы и перешел к сути своего визита.
- У соседей ваших этой ночью пожар случился. Может слышали чего?
При этом известии баба Маша повернулась к образам и истово перекрестилась.
- Слава тебе, Господи! Одна только на тебя надежда осталася! - она поклонилась иконам в пояс и только потом ответила на вопрос. - Не слышала ничего. Вчерась колорадского жука собирала, да жгла, устала как собака и спала всю ночь как убитая. А много ли там погорело то?
- Да так пустяки... Машина только слегка, - осторожно ответил Лексеич, будто опасаясь сболтнуть лишнего.
- Айяйяй, - равнодушно покачала головой бабка. – Ну, у них поди денег много, еще одну купят.
Представитель закона ожидал от нее дальнейших распроссов, но она не проявляла больше ни малейшего интереса к беде соседа.
- И вот что странно: строительные рабочие весь день у него странно себя вели, - забросил еще одну удочку Лексеич.
- Ну, так они люди восточные, чужие, мало ли чего у них на уме, - хмыкнула баба Маша.
- Это верно! Только вот они утверждают, что самогонку у тебя брали. Что скажешь? Опять контрафактным продуктом балуешься? Ты смотри, сейчас с этим строго! Найду, посажу за милую душу...
- Ой-ой-ой, напугал ежа голой жопой, - тут же окрысилась на него бабка. – Посадит он! Ты найди сперва! В тюрьме то, чай, крыша не протекает и полное гособеспечение, проживу как-нибудь. Ты мне вот скажи, как я в таком доме зимовать буду? Да, и потом, когда это кому худо делалось с моей самогонки?
- Ага, значит факт самогоноварения признаешь? – обрадовался Лексеич.
- Да, пошел ты к черту со своими фактами! – рассвирепела баба Маша и толкнула его так, что тот расплескал чай из чашки прямо на свой форменный китель.
- Ну, Егоровна! Я тебе этого так не оставлю! – разозлился не на шутку капитан. – До сего дня худо никому не было, а теперь вот труп имеем! Жди в гости, с обыском к тебе приду.
Он резко поднялся, отряхивая китель, и направился к выходу.
- Погоди, погоди, Лексеич, - тут же пошла на попятный бабка, явно напугавшись. – Какой такой труп? Ты что болтаешь то?
Тот тут же остановился и мстительно бросил через плечо:
- У всех троих рабочих, которые самогон твой пили, случились тяжелые галлюцинации ночью. Невесть чего им там чудилось, но устроили они адский забег, после которого только двое в живых остались, а третий в реке утоп. Я теперь твой контрафакт на экспертизу отправлю, а ты сухари суши!
- Да, отправляй куда хочешь! – снова взвилась баба Маша. - Только продукт мой чистый как слеза! А вы там в своей полиции совсем совесть потеряли, раз честных людей по тюрьмам сажаете, а проходимцы, вроде вашего этого Генки-антихриста, жируют и творят, чего хотят без стыда и совести! Грошь тебе цена как полицейскому то! Христопродавец!
Последние слова ударились в захлопнувшуюся дверь, но видно все же достигли цели, потому что капитан еще несколько минут ходил взад вперед перед калиткой, нервно дымя сигаретой. Когда он, наконец, скрылся из вида, вся компания за столом облегченно вздохнула.
- Баба Маша, что же будет то теперь? – испуганно спросила Оленька.
- Обойдется как-нибудь, - махнула рукой та, но было заметно, что на душе у нее не спокойно. – Старая я уже, чтобы бояться то. Да, и терять мне нечего! Только эта гнида поганая даже после смерти моей ни клочка моей земли не получит! Сдохну, а не отдам!
Последние слова были очень похожи на самоуспокоение, но явно придали ей сил и уверенности.
- Мария Егоровна, а вы уверены, что в самогонке той ничего не найдут противозаконного? – осторожно поинтересовался Илья, припомнив странное поведение тех бегунов, которых они видели у речки.
Бабка посмотрела на него с хитрым прищуром и довольно ухмыльнулась от уха до уха.
- Не найдут, касатик, не сумлевайся, - заверила она молодого человека.
У Ильи, однако, сложилось стойкое ощущение, что так или иначе, но она точно приложила свою руку ко всему, что произошло этой ночью. Неспроста накануне она керосином так смердела, и сдается, совсем не колорадских жуков им потчевала.
- Так вы думаете, что ваш дом тоже этот благодетель подпалил? – догадался он о причинах ее лютой ненависти к соседу.
- Я не думаю, касатик! – злобно сверкнула глазами бабка. – Я точно знаю! Участок им мой приглянулся для постройки, значит, а я возьми, да не продай. Этот дом еще прадед мой строил, и никогда я его не уступлю ни за какие деньги! Вот они и подпалили мою хату, когда я к племяннице в город должна была поехать! Только я, дура старая, паспорт забыла и вернулась, когда не ждали. Еще издаля странным показалось, что это Борька – паразит, помощник Кубышкинский, через мой забор перескакивает с той стороны. Я его окликнула, когда по улице то он пошел. Думала, может хотел чего.. А тот голову в плечи втянул и шасть в кусты. Тут я сразу недоброе почуяла,  кинулась в дом, дверь то открыла, а там уж полыхает вовсю. Все космы себе опалила, насилу потушили! Пожарники приехали и про проводку акт выдали. Да только никакая это не проводка. Денег они им дали за то, чтоб так написали, вот что! Да, разве докажешь кому теперь?! Он, вон, уважаемый человек, благодетель, денег полны карманы, ему все в ножки кланяются, да в рот заглядывают! А я бабка старая, что с меня возьмешь?
Она безнадежно махнула рукой и плеснула в чашку еще чаю, заедая свое горе вареньем, а Илья глубоко задумался, потрясенный ее рассказом.
- Подождите, но как же так? – возмутился он. – Вы тут родились и выросли, работали тут столько лет, куча народу к вам лечиться бегает... И тут появляется какая-то сволочь с деньгами, топчет здесь все и всех, как захочет, и никто и слова поперек сказать не может? Как же так? Где справедливость? Еще не известно откуда деньги у этого Кубышкина образовались. Сомневаюсь, что он их честным трудом заработал! Почему полиция не поинтересуется? Я не понимаю...
Пока он говорил, бабка только качала головой как китайский болванчик.
- Так ведь, Илюшенька, своя то рубашка завсегда ближе к телу. – ответила она с кривой усмешкой. - Вот в полицейском участке давеча ремонт сделали. Нешто они теперь спрашивать будут, откуда деньги взялись?
Тут парень невольно вспомнил слова Танюхи тогда на митинге. А ведь права она была! Нельзя просто так сидеть, передавят всех поодиночке как тараканов. Со времен Римской Империи ничего в этом смысле не изменилось. Разделяй и властвуй – вот истина на все времена. Только ему то что делать в создавшейся ситуации? Ему снова мучительно захотелось поговорить с кем-нибудь обо всем и спросить совета. Но с кем? Танюха высмеет, мать не поймет, Оленька слишком затравлена и всего боится. Из раздумий его вывел знакомый окрик через калитку.
- Баба Маша-аау! Ты дома что ли? – шумела на всю улицу Тоня.
Хозяйка тут же побежала к двери, на ходу отзываясь:
- Аинька! Здеся я, Тонечка, заходи, чаю с нами выпей.
- Ох, Илья, как хорошо, что я тебя тут застала! – с порога обрадовалась начальница, завидев молодого человека. – Мы же так и не договорили тогда... Извини, баб Маш.
Та только махнула рукой, суетясь вокруг стола.
- Да, действительно, нам нужно закончить разговор, - согласился молодой человек, тоже радуясь возможности побыстрее покончить с формальностями.  – Как я уже сказал, вопрос о моем увольнении уже решенный. Задерживать меня здесь больше двух недель вы не имеете права по закону, а заявление я прямо сейчас напишу.
При этих словах Тоня помрачнела и расстроилась. Видно было, что она все еще питала надежды уговорить его остаться.
- Да, подожди, ты с заявлением! Ты из-за Егорки что ли это все? Это он тебе так вмазал? Да, я его уволю за рукоприкладство и будешь работать спокойно!
- Нет, - упрямо встал на своем Илья. – Не надо никого увольнять, а то совсем без лесничих останешься. На самом деле только Егор и может тут у вас порядок навести, если захочет, конечно. Ты бы пошла, поговорила с ним серьезно. Невесть куда его черти носят шашкой махать, а у себя дома полный беспредел творится. Так и передай этому контуженному от меня! А я теперь точно понял, что эта работа не для меня, и мне надо что-то другое искать.
- Что ж... – тяжело вздохнула Тоня, - раз это твое последнее слово, будь по-твоему... Но имей в виду, что две недели тебе отработать придется. Завтра понедельник, чтоб к 8 на работе был!
Она полезла в свою папку и выдала ему лист бумаги и ручку для заявления, которое он тут же принялся писать.
- Хорошо, - согласился Илья, закончив, - но с условием... Вернее, двумя: завтра я буду на работе к обеду и оставшиеся две недели занимаюсь только своими участками.
- Ну, ладно, но только почему завтра к обеду? – удивилась Тоня.
- Мы с Олей решили пожениться, поедем заявление в ЗАГС подавать.
При этом известии нижняя челюсть Тони едва не ударилась об стол. В состоянии полной бессознательности она засунула в свою папку его заявление и только тут немного пришла в себя.
- Ну, вы даете! – восхищенно выдохнула она. – Поздравляю!
Даже забыв попрощаться, она вылетела из избы вон и помчалась что было духу по улице.
- К вечеру вся деревня знать будет, - со знанием дела констатировала баба Маша, глядя ей вслед, а Оленька только покраснела как маков цвет и потупила взгляд.
- Ладно, барышни, - усмехнулся Илья, – что-то мы засиделись. Баб Маш, я в магазин пойду, вы напишите мне на бумажке, что купить нужно.
Парень почувствовал, что ему просто необходимо прогуляться, побыть одному, остыть и как следует подумать обо всем. Он встал и начал собираться, пока бабка торопливо строчила список необходимого провианта.
Оказавшись на улице, он вздохнул полной грудью и быстрым шагом решительно направился в сторону церкви. Спокойная и торжественная атмосфера храма божия с тихим потрескиванием огоньков свечей перед строгими образами святых как нельзя больше подходила для отрешения от мирской суеты и располагала к тому, чтобы подумать и принять правильное решение. Будучи человеком неверующим, Илья не знал ни одной молитвы и даже не был уверен, что они так уж необходимы для общения с богом. Но сейчас он чувствовал глубокую потребность к тому, чтобы седовласый святой старец Николай снова обратил на него свой взор и заглянул к нему в душу.   
Кусты сортовых роз у ворот храма напоили воздух божественным ароматом сладким как нектар. Если когда-нибудь им с женой будет суждено иметь свой дом, он непременно тоже  разобьет перед крыльцом клумбы с розами. Илья на минуту задержался перед входом, восхищаясь цветами и перед его мысленным взором снова сами собой потекли картинки его будущей семейной жизни. Виделось ему, как он приезжает уставший с работы, оставив машину у дома, взбегает по ступенькам, открывает дверь, и Оленька встречает его на пороге  нежная и ласковая.
Он купил молитвенник и несколько свечек в церковной лавке и отправился в обход в поисках иконы Николая Чудотворца. На этот раз в храме почти никого не было, только какая-то бабулька собирала нагар и погасшие огарки с подсвечников, да священник возился с чем-то у алтаря. На этот раз парень быстро нашел нужный образ и наугад открыв молитвенник, вполголоса прочел первую попавшуюся молитву, то и дело запинаясь о непривычные слова и обороты речи. Потом зажег свечу и поднял глаза на строгий лик святого, в душе обращаясь к нему с просьбой просвятить и на наставить на правильный путь. Снова ему показалось, что глаза старца смотрят прямо на него, и тут же в голове словно просветлело, будто-то кто-то как рукой снял боль, сомнения и усталось от бессонной ночи.
- Я вижу вам понравился наш храм, - услышал он тихий голос у себя за спиной.
Илья обернулся и лицом к лицу встретился с отцом Виктором.
- Да, у вас здесь очень приятно. Хочется возвращаться...
Священник согласно покивал головой, внимательно всматриваясь парню в глаза.
- Вы не хотите исповедаться? – вдруг спросил он. – Я вижу на вас печать дьявола, и вас что-то сильно гнетет.
- Хм... – озадачился Илья, удивляясь, когда это нечистая сила успела поставить на нем свой штамп. – Дело в том, что я не крещен и не уверен, что мне можно исповедоваться.
Отец Виктор нахмурился и неодобрительно покачал головой.
- Если даже на человеке нет креста, церковь не вправе отказать ему в покаянии, - строго пояснил он. -  Но если вы хотите спастись, то обязательно должны обратить свою душу к богу. Я проведу обряд крещения, когда вам будет удобно.
- Ну, хорошо, - неуверенно отозвался Илья. – А что на счет покаяния?
Священник кивнул, сделал знак следовать за ним и провел его в тот самый закуток, к которому вчера была целая очередь. Оказавшись с ним один на один, Илья замялся, не зная с чего начать и в чем именно каяться.
- Я тебя слушаю, сын мой, - ободрил его отец Виктор.
- Понимаете, святой отец, я здесь человек новый, на привычные всем здесь вещи смотрю совсем другими глазами, и многое кажется странным и несправедливым. Проблема в том, что я чувствую себя слабым и не уверен, что в состоянии что-то изменить в лучшую сторону. Я сомневаюсь в правильности своих поступков, боюсь не буду ли я жалеть о том, что делаю сейчас.
- Всем нам свойственно сомневаться, – утешил отец Виктор. – Но о чем именно ты боишься, что будешь сожалеть?
Илья глубоко вздохнул, набираясь решимости озвучить все свои сомнения, и начал с самого главного:
- Я сделал предложение одной несчастной девушке, но не уверен в искренности ее чувств ко мне. Ее слишком затравили здесь и, возможно, ей просто хочется уехать отсюда любым способом. Но сам я просто неудачник без гроша за душой и толком не знаю, что буду делать дальше, где и на что жить, не говоря уже про то, как жену содержать... Она разочаруется во мне и, наверняка, сразу бросит...
- Я знаю о ком ты говоришь. Ты блудил с ней? – строго спросил священник, сурово сдвинув брови.
- Да, святой отец, - неохотно признался Илья, чувствуя себя нашкодившим школьником в кабинете директора.
- Это большой грех! Раскаиваешься ли ты?! – резко осудил его отец Виктор.
- Почему грех? – опешил Илья. – Я же люблю ее и жениться хочу...
От этого вопроса лицо отца Виктора пошло красными пятнами от гнева.
- Вы все погрязли во грехе! – зло воскликнул он. - Сношаетесь чуть ли не прилюдно как животные! Стыд совсем потеряли до такой степени, что даже не понимаете в чем надо раскаиваться!  Ты знаешь, что ты женишься на блуднице?
Такая враждебность и неприятие со стороны человека, от которого он просто ждал понимания и совета, заставила парня невольно отпрянуть и пожалеть, что он затеял этот разговор. 
- Зачем вы так говорите, святой отец? Вы же не знаете всего...
- Я, молодой человек, в этом приходе служу уже без малого 7 лет и знаю здесь каждого гораздо лучше вашего! Еще девчонкой ее помню, как она с матерью на службы ходила.
- Так и что же вы хотите сказать, что она с малолетства развратницей слыла?
- Нет, Ольга всегда застенчивой тихоней была, все мать за ручку держала, будто потеряться боялась. Мать у нее учительницей русского языка и литературы была, дочку к чтению приучила, так та в библиотеке все любовные романы перечитала. А как возможность представилась, сама, значит, решила попробовать запретного плода. Вот в таких то тихих омутах самые злые черти и водятся! Это же надо было придумать с женатым человеком блудить! Совесть то хоть какая-то должна быть?
Чем дольше он говорил, тем больше возмущение закипало в груди Ильи.
- Слушайте, ну, даже ваш Иисус Христос за блудниц заступался! Что же вы то так, не разобравшись в обстоятельствах, сразу осуждать спешите? Вам не приходило в голову, что этот ваш уважаемый женатый человек попросту воспользовался неопытной девчонкой, попавшей в тяжелую ситуацию. Голову задурил наивной дурочке и развел на секс! Однако, его вы полностью оправдываете и выставляете невинной жертвой, а всю вину валите на девчонку, блудницей ее обзываете! Как же так можно? В сексе принимают участие двое, так почему же виноватым только одного считают?
- На каждой женщине стоит печать Сатаны! – горячо заявил отец Виктор. – Они развращают нас своей красотой и порождают похотливые мысли и желания! Те кто духом не тверд, могут не устоять перед соблазном, но искренним раскаинием заслужить прощение. Геннадий Сергеевич согрешил и раскаялся, а вот Ольга нет. Я не могу разглашать тайну исповеди, но на вашем месте я бы спросил у вашей избранницы так ли уж она невиновна в том, что произошло.
- Ну, знаете что, святой отец! – не на шутку разозлился Илья. – Вы меня извините, конечно, но по-моему вам лечиться надо! Геннадий ваш этот Сергеевич духом то не тверд,  зато твердость у него в другом месте имеется! Часто ему у вас каяться приходится?
Отец Виктор краснел и бледнел, слушая эту речь, и, наконец, не выдержав, прошипел, брызгая слюной:
- Вон отсюда, охальник! И чтобы духу твоего здесь не было!
Илья пожал плечами, повернулся и быстро зашагал прочь от этого оплота добродетели, так и не получив ответа на свои вопросы. Возмущение клокотало у него в груди как разбуженный вулкан. Уж, лучше быть с печатью Сатаны, чем с такими праведниками! Стало ясно как божий день, что девчонку тут со свету сживут и единственный способ ее спасти – это жениться и увезти отсюда подальше. А там будь, что будет! В его силах ей помочь, и он просто обязан это сделать. Сложатся у них отношения или не сложатся время покажет, но в любом случае у нее появится возможность начать новую жизнь, и, уж, хуже чем здесь ей точно не будет. Как только Илья пришел к такому убеждению, сразу легко и светло стало у него на душе, как будто гора упала с плеч.
Притащив домой полные сумки продуктов, парень прилег отдохнуть в гамаке в саду. Бессоная ночь давала о себе знать, глаза стали закрываться сами собой. Он почти уже спал, когда Оленька осторожно тронула его за плечо и подсунула под голову подушку. Он тут же схватил ее за руку и притянул к себе.
- Побудь со мной...
Девушка послушно прилегла рядом, и они крепко обнялись, будто стараясь слиться в единый организм. В тишине сада два сердца стучали в унисон, и им было так хорошо друг с другом, что не хотелось даже шевелиться. Глядя на светлое спокойное лицо девушки, Илья вдруг невольно начал представлять себе ее со сластолюбивым благодетелем. Как это было? Ему сразу пришел на ум совет священника спросить у избранницы, так ли уж она невинна.
- Оль, можно тебя спросить? Только не обижайся... – тихо прошептал он ей на ушко.
Она тут же напряглась, посмотрела на него затравленно и тревожно, но кивнула головой.
- Ты была влюблена в своего Геннадия Сергеевича? Долго он тебя уговаривал?
Она долго молчала, только тяжело вздыхала время от времени, видимо погрузившись с головой в неприятные воспоминания, но все-таки собралась с духом и заговорила.
- Да, была, - честно призналась она. – Я была очень растеряна и расстроена тогда... не знала, что делать, куда бежать, а он был всегда рядом уверенный, спокойный, улыбчивый... Я действительно стала о нем думать больше, чем положено. Мне казалось, что я ему тоже очень нравлюсь и старалась как-то принарядиться при его появлении. Если бы он хоть немножечко за мной поухаживал, да я бы ему и так все отдала с радостью, что имела. Я так благодарна ему была за все! Когда он про долг этот заговорил и про расплату, я сидела и просто своим ушам не верила. Он же меня просто как проститутку взял за деньги, и правильно меня все шлюхой считают! Правда ведь это... Зачем он так со мной?
Слезы горькой обиды сами собой потекли из ее глаз, и у Ильи снова сжалось от боли сердце. Что он ей мог ответить на это? 
- Да, урод просто! – он поцеловал ее соленый от слез висок. – Может, боялся, что ты в него правда влюбишься и с женой придется объясняться. Не казни себя и не плачь, не стоит он того!
- Я не из-за него плачу, - всхлипнула Оленька, - на себя злюсь, как я могла на это все повестись! Зачем согласилась!
- И на старуху бывает проруха, - усмехнулся Илья, бережно вытирая ее слезы. – Главное, мы теперь вместе! Скоро мы уедем и забудем это все как страшный сон. Хорошо?
- Спасибо тебе! – она доверчиво прижалась к его груди и незаметно уснула.
Так они и проспали в обнимку почти до вечера.  А на следующее утро Тоня сама отвезла их в районный ЗАГС. Оставив влюбленную пару за дверью, она долго шепталась о чем-то с тамошней сотрудницей, после чего та любезно разрешила им подать заявление задним числом, и уже через неделю Илья стал женатым человеком с билетами до Москвы в кармане. В тот день солнце сияло только для них двоих, и более счастливой пары трудно было себе представить.