Чудики

   - Деда, а кто такие чудики? – десятилетний Жантик повернулся к дедушке, прижав к груди недочитанную книгу о Томе Сойере.
   Он часто задавал вопросы, самые разные, интересные и старику было приятно осознавать, что его внук растет не только смышленым, но и вдумчивым, внимательным. Когда он был совсем маленьким, дед читал ему вслух сказки Андерсена и братьев Гримм. Стоило ему немного подрасти, увлек его книгой Гавриила Троепольского «Белый Бим Черное ухо», сейчас они "пленники" Джек Лондона и Джеймс Фенимор Купера. Причем у них такой уговор: несколько страниц непременно читает мальчик, а потом продолжает дед.  Время, проведенное вместе, проходило быстро и согревало их души особым теплом. Рядом с дедом мальчик забывал про компьютерные игры и где лежит его iPad. Они не могли долго находиться в разлуке, скучали и тянулись к друг другу.
   Всякий раз услышав новый вопрос, дед охотно делился своим мнением, пытался говорить с внуком как с равным, стараясь донести мысли образно и доходчиво. 
   - Хм, чудики, говоришь, - дедушка снял очки и приложив дужку к губам, задумался, - это то же самое, что и чудаки! Обычно так называют людей, которые отличаются от большинства, к примеру, белая ворона или…
   - Не от мира сего, - медленно произнес мальчик, и поймав на себе удивленный взгляд дедушки, поспешил объяснить, - в моем классе учится Лиза, ее мама часто лежит в психушке, и когда ее дразнят ребята, она кричит в ответ «моя мама не сумасшедшая, она не от мира сего». Всем почему-то становится страшно от этих слов, и они оставляют ее в покое…
   - Ты дружишь с Лизой, - мягко и ненавязчиво продолжил тему дедушка. Он понимал, что внук задал вопрос непроста. Значит, его что-то тревожит.
   - Мы вместе с ней возвращаемся домой, она очень серьезная и стеснительная, - Жантик опустил голову, размышляя над тем, открывать ему секрет или нет, затем робко посмотрел на деда и продолжил, -ее мама часто уходит из дома, тогда Лизе приходится искать ее повсюду. И, как правило, находит ее возле карьеры, прямо на краю. Лиза тихонько подходит к ней сзади, чтобы не вспугнуть и очень ласково говорит: "мама, юг на той стороне, полетели вместе". Потом раскинув свои руки, как крылья, они смеются и бегут-летят в сторону дома. Она накормит маму и укладывает ее в постель. Лиза очень-очень боится, что когда-нибудь может не успеть, и мама бросится в карьеру…
Дедушка погладил голову внука и тяжело вздохнул, затем собравшись с мыслями, произнес:
   - Когда я был таким же маленьким, как ты, то днями напролет бегал вместе с другими сорванцами в окрестностях села. На его окраине жила старая женщина, но несмотря на преклонный возраст она была юркой, энергичной. Всегда одна, никто не заходил к ней в дом, даже не знал ее настоящего имени. Все называли ее «Серая», наверное, за цвет одежды. Летом она была в сером платье и сверху надевала бесформенный свитер такого же цвета, на голову серый платок, на ногах неизменно галоши. Когда холодало, она натягивала серую телогрейку и накидывала поверх платка серую шаль. В своем детском воображении мы представили, что она шпионка и, следуя за ней по пятам, прячась, насколько нам позволяла местность, следили за ней. Каждый день, невзирая на погоду – ветер, дождь -  она брала свою небольшую тачку и отправлялась на трассу. От нашего села до районного центра километров 15, и она могла легко и быстро прошагать этот путь туда и обратно.
   - Это же так много и… долго, - охнул Жантик, - и для чего? И каждый день?
   - Нас это тоже забавляло и удивляло, но пройти весь маршрут по ее следам так и не удалось ни разу… А, когда поняли, для чего она совершает такие круги, были еще больше озадачены. Немало машин мчатся по трассе, и очень часто водители и пассажиры выбрасывают бутылки, другой мусор из окна. Серая идет вдоль трассы и собирает это все в свою тачку, затем катит в сторону большой свалки и дотошно сортирует – бумаги к бумагам, стекло отдельно, пластик отдельно. И так каждый день - летом, весной и осенью. И только зимой она пряталась в своем домике, как в берлоге. Когда мы узнали о том, что она «мусорщица» были разочарованы, все-таки ожидали шпионские страсти с переодеванием в тайного агента, но потом дружно посмеялись над собой, странной старушкой и напрочь забыли о ней...
   Дедушка замолчал, его нахмуренный лоб в раздумьях будто превратился в книгу воспоминаний, и Жантик, глядя с нежностью на него, ярко представил эти картины: прячущихся за деревьями и бугорками мальчишек, порывистую и упрямую фигуру женщины в сером…О чем она думала, когда дотошно собирала бутылки, картон в свою тачку - осуждала этих спешащих в машине людей и люто ненавидела их или напротив заглушала собственную боль таким каждодневным занятием… 
   - Деда, - Жантик поморгал глазами, будто пытаясь смахнуть слезу, - а может они вовсе не чудики!?
   - Да, внучок, люди разные, - дед пытался пригладить торчащие кудри внука, - и нельзя спешить навешивать ярлыки. Глядя на эту бабушку по кличке Серая, все дружно покрутили у виска, между тем ее поступок, совершаемый методично день ото дня, можно приравнять к благому делу, на которое не способны многие из нас...
   - А кто еще в твоем детстве считался чудаком, - неожиданно задал вопрос Жантик, и приготовился услышать новый интересный рассказ, а дед, немного призадумавшись, продолжил:
   - Вспоминал тут на днях одного старика, мы, будучи детьми, жуть как боялись его! Голос гремел как гром, он появлялся из ниоткуда и исчезал как-то быстро. Его настоящее имя было длинное и труднопроизносимое, поэтому между собой называли его «Двадцать пять копеек». Да, да, довольно странная кличка. А все потому, что люди несли ему именно такую сумму, а он, в свою очередь, лечил всякие хвори у детей, и взрослых. Однажды к нему привезли худого изможденного мальчика, который не мог самостоятельно ходить и от слабости даже не открывал глаза. Знахарь как увидел его, так вскочил на коня и поскакал невесть куда. Спустя полчаса на взмыленном коне прискакал обратно, взял какую-то мензурку и собрал пот с крупа лошади. Затем влил в рот мальчику.
   Бледный, полуживой больной вдруг покраснел, резко поднял голову и будто подчиняясь рвотному инстинкту, повалился на землю. Его рвало без остановки, и вскоре с надсадным хрипом выплюнул полуживого то ли полоза, то ли змею - да, скорее это был уж. Все как в кино смотрели на это зрелище, и не могли поверить своим глазам. А лекарь как в ни в чем не бывало, дал оживившемуся мальчику пиалу кумыса и посадил его на арбу родителям, махнув на прощание им рукой. В ауле мы, детвора, любили оказаться в нужное время в нужном месте, чтобы потом месяцами обсуждать увиденное, цокая зубами и качая головой…
   В глазах дедушки засверкали огоньки от ностальгии по сладостному детству, когда ватага мальчишек, в свободное время от сенокоса и пастьбы скота, могла легко взобраться в горы или махнуть на речку. В ауле ни в одном доме не было забора, и дети, проголодавшись, бежали туда, откуда клубился тонкий сизый дым от кизяка, зная, что сердобольные женщины угостят их горячим хлебом, испеченным в большом казане, обильно смазав сливочным маслом аппетитную верхнюю корочку…
   …Как-то в аул приехала на собственной машине семейная пара -модно разодетая городская чета, которая расспрашивала у детворы, где живет лекарь. Пацаны рукой показывали дом на отшибе, потом наперегонки спешили по пыльным дорогам, чтобы не пропустить интересное зрелище и еще раз восхищенным взглядом обозреть красивую машину и необычно одетых чужаков. 
   Громогласный дед уже, видимо, чувствовал приближение гостей и ждал, прижав свою камчу (плеть) к высоким кирзовым сапогам.
   Не успели они выйти из машины и толком рассказать, зачем пожаловали, как знахарь,будто зная причину их визита, своим трубным голосом закричал:
   - Желаете ребенка!? А что вы дадите ему кроме денег и роскоши? Если гордыня обуревает вами! Сейчас вы едва идете ко мне, преодолевая свою брезгливость.
   Гости в замешательстве замерли и прижались друг к другу. Муж начал тянуть жену обратно в машину, будто, опасаясь напора и агрессии странного незнакомца. Но жена упрямо пошла навстречу старику и смотрела на него взглядом, полной мольбы.
   - Женщина, останешься здесь, будешь жить в этом саманном доме две недели, у тебя будет отдельный угол, надо полечить тебя травами и настойками. Будешь есть то, что мы едим, помогать по хозяйству – жена научит ставить самовар, разводить огонь под казаном, собирать в окрестностях кизяк...
   Муж оглянулся по сторонам, на скромную утварь и домик, в котором прячется нужда и пришел в ступор от такого нахального предложения шарлатана и отозвав в сторонку свою жену, начал горячо уговаривать ее уехать отсюда как можно быстрее. Но женщина была непреклонна. Она вытащила из машины небольшую дорожную сумку и покорно вошла в незнакомый дом…
   …Спустя полтора года она с мужем снова приехала в аул,сияющая как звезда, держа на руках рыжеволосого малыша, очень похожего на отца. Мужчина вышел из машины и побежал навстречу старику, долго тряс ему руку, заискивающе заглядывая  в глаза. Потом скороговоркой произнес:
   - Век тебе благодарен, аксакал! Куда ее только не возил на лечение до тебя, ко всем светилам медицины… И так пятнадцать лет… А толку никакого! Машину новую тебе отдам, или новый дом построю… Проси, старик, что хочешь! Что дать тебе?
   Лекарь ухмыльнулся в ответ, и тихо прошептал ему в ухо:
   - Двадцать пять копеек…
   Из потока воспоминаний о детстве вывел дедушку тихий голос внука, который осторожно дотронулся до его руки.
   - Чудные люди, - всерьез проговорил Жантик, - и без них было бы скучно жить. Правда, деда!?
   - Кто знает, внучок, чудики это или чудотворцы, - ответил дедушка, хитро подмигнув ему, - может быть на них и земля держится. Ведь все люди, сделавшие великие открытия, были весьма странными, чудаковатыми. И не обязательно ученые…  Такие, как Серая или старик по кличке «Двадцать пять копеек» подобны светлячкам, которые заставляют смотреть на жизнь не как на обыденность, а как на чудо, триумф доброты и света.
   И, приподняв голову внука, дед посмотрел ему прямо глаза, и убедительно добавил:
   -  Жантик, мама Лизы обязательно поправится, ты не переживай...