Глава - 13

                Васильево

  1972 год. Переезд из Крым-Слудки был более солидным. Туда мы приехали на мотоцикле «Урал», а уезжали на большой школьной машине, типа «студебеккера».   
  С первых дней с головой окунулся в работу. Бумажными делами, разными протоколами педсоветов и всяких заседаний, всей учебной частью руководила опытный завуч школы Голубева Галина Николаевна. А мне была интересна хозяйственная работа, нравилось что-то строить, создавать.
 
  Коллектив был работоспособный, молодой, и между нами сложились неплохие отношения. За годы работы мы построили большой спортивный зал, мастерскую, несколько школьных квартир. В школе завели подсобное хозяйство. Меня радовало то, что родители никогда не отказывались прийти на помощь школе. Распилить дрова, поставить хлев для поросят – всё это дело рук родителей-отцов. Да и сам я не считал зазорным взять в руки топор или бензопилу.
 
  Вспоминается такой случай. После очередного субботника, где работали старшеклассники, остались неколотые дрова – огромные неподъёмные тюльки.  Вышел, машу колуном, мысли радостные, что дров гора и на очередной отопительный сезон хватит с лихвой.  Вдруг слышу сзади: «Здравствуйте! А вы не подскажете, как мне директора школы найти?»  Оглядываюсь, вижу молодого человека, прилично одетого, с модной папкой в руках. «Подскажу, – пытаюсь пошутить. – Это я». На лице собеседника читаю недоумение: «Директор школы? Это в фуфайке-то?»  А я, действительно, очень любил эту форму: зеленую лёгонькую фуфайку и рабочие брюки.
  Так мы и познакомились с главным инженером Можгинской деревообрабатывающей фабрики Николаем Буераковым, будущим министром лесного хозяйства Удмуртской Республики. Встречались потом неоднократно, тем более, женился он на нашей ученице Але Кузнецовой. Дружба наша продолжается до сих пор. А на моём юбилее Николай вспомнил эту первую встречу, когда его удивило, что сам директор школы не в кабинете сидел, а занимался заготовкой дров. 
   
  Со временем я познал толк и в бумажной работе, научился вести педсоветы, административные совещания, ставить и решать многочисленные вопросы.
  Дома было всё спокойно: Алёша рос, Валя окончила университет. Вот так, поступила в пединститут, а его преобразовали в университет как раз в тот год, когда их курс заканчивал учёбу. Так что я иногда на замечания жены отвечал: «Да что уж мы? Мы университетов не кончали». 
  Не всё было так гладко, как может показаться некоторым. С трудом набирали учеников в девятый класс. Ребята привыкли к тому, что школа все годы выпускала из восьмого класса, и надо было идти в соседнюю среднюю школу или в техникум, училище. А тут появился свой девятый. Район тоже требовал наполняемость.   
 
  Окончание первого учебного года в Васильевской средней школе запомнилось трагедией, которая разыгралась на виду у всех школьников.
  17 мая – день пионерии Удмуртии. Мы договорились с администрацией соседней Арвазь-Пельгинской восьмилетней школы провести этот праздник по традиции на берегу небольшой речушки, в логу. Планировалось разжечь большой пионерский костёр, провести ряд спортивных мероприятий, показать пионерам небольшой совместный концерт.
 
  Надо же было случиться такому, что два друга девятиклассника решили потренироваться в приёмах самбо, которые им показал учитель. Тренировка была с перочинным ножом. Сейчас трудно понять, зачем надо было в такой праздничный день брать в руки нож. Все школьники в нарядной пионерской форме: в белых рубашках, в красных галстуках – с самого утра ждали момента, когда все дружно пойдут на большой пионерский костёр.
  Но беда всегда приходит нежданно-негаданно. Так было и в то утро. Вовка Аравицкий в очередной раз замахнулся на своего друга, открыв перочинный нож, а рука Коли Антропова не удержала удара, и нож попал прямо в грудь.
 
  Прошло более сорока лет с того злополучного утра, но я помню до мельчайших подробностей, как пострадавшего не донесли до медпункта, как положили прямо на землю у детского сада, как медики оказывали Коле первую помощь, как рядом собралась толпа людей, и кто-то плакал навзрыд. В голове у меня была только одна мысль: «Хоть бы выжил. Не может быть, что молодой организм не выдержит...»
   Не помню свои действия. Это потом Валя рассказывала, как я опустился на землю, положил голову ученика на колени, как, торопясь, расстегнул его рубашку, как, не обращая внимания на толпу, приговаривал только одно: «Коля, Колька, держись, держись, дорогой...»
 
  А потом был путь в Бемыжскую участковую больницу, куда уже выехали районные хирурги, была операция, часы ожидания, как все пройдёт. Конечно, хирург Лекомцева Майя Васильевна ничего не гарантировала: было задето сердце.
  Вернулся домой в глубокой растерянности: «как быть дальше, что делать? А если?..» И тут же старался гнать эти мысли от себя. Боялся, что в любую минуту позвонят из больницы и сообщат самое страшное. Ходил по двору, курил и даже малодушничал: «А может лучше мне самому...» 
 
  Валя чувствовала моё состояние и старалась не упускать меня из вида. Она выходила из дома и делала вид, что ей надо покормить кроликов, а сама незаметно следила за моим состоянием. Всё взвесив, решил, что семья дороже, и отбросил все дурные мысли.
  Антропов Коля выжил. Лечился долго, потом ему выхлопотали путёвку в санаторий. Там он немного окреп. После лечения окончил среднюю школу. Всё это в прошлом. Но мне, молодому двадцатипятилетнему руководителю это был урок на всю жизнь. Слова отца, что учитель – это самая безопасная профессия, не оправдали себя. Учитель всегда в ответе за тех, кого воспитывает, за тех, кто рядом.
   
  Потом тоже были чрезвычайные происшествия: терялся ученик в лесу, когда старшеклассники работали на очистке делянки; горела школьная столовая, и, хотя поджог был очевиден, дело замяли; был взрыв в химлаборатории, при котором пострадала молодая учительница – много чего было за шесть лет работы.
  Тогда на меня впервые написали жалобу. Это позднее я привык к анонимкам и не реагировал на них так остро, как на ту, первую. Пожилая учительница обвинила меня в том, что деньги, полученные за продажу школьной смородины, расходовались не по назначению. Разбирательства никакого не было, потому что на вырученные деньги покупалась краска для ремонта школы, ещё какие-то мелочи. Завхозом работала опытная Валентина Романовна Поташова, которая на все полученные и израсходованные деньги имела соответствующие документы.  Школа к каждому новому учебному году блестела, как новенькая. И это совершенно без материальной помощи РОНО или кого-либо. Так было все шесть лет, пока я работал директором.
 
  Но всё это считал мелочью, по сравнению с тем, что создавалось в школе. Школьники занимались спортом, новый спортзал работал без выходных: школьные секции сменялись занятиями колхозной молодёжи, устраивались какие-то спортивные мероприятия, школьные и районные соревнования. А в мастерской, оснащённой новыми станками, ребята учились делать вещи, необходимые в быту, получали первые трудовые навыки. В школе работала бригада по выращиванию корнеплодов, на участке было всё необходимое для школьной столовой. Варенья и соленья готовились на круглый год. В школьном подсобном хозяйстве выращивали кроликов, свиней. Все учителя были обеспечены квартирами.
  В общем, жизнь кипела, иначе назвать нельзя.
 

 Продолжение: http://proza.ru/2019/01/28/901