Глава - 18

 ***
  Со временем жизнь вошла в колею, я привык к определённому ритму работы: подъём в шесть часов, независимо от того, во сколько лёг вечером. Иногда поздно возвращался из Ижевска, но на разнарядку ходил, как на военную службу: «надо!»  После разнарядки – завтрак, потом объезд бригад, проверка всех «болевых» точек, обязательно посещение строящегося объекта, и так до вечера. Когда удавалось, забывал обо всех неурядицах. С друзьями ездили на охоту и на рыбалку. Компания была дружной. Мужики, все как на подбор, энергичные, активные. 
 
  Работа, работа…  Каюсь, частенько забывал, что семья должна быть на первом месте. Всегда знал, что тыл у меня крепкий: жена - хорошая хозяйка, хорошая мать. Дома всегда порядок. А как это всё доставалось Вале, я и не задумывался. Она успевала и семью накормить, и всех обстирать, и с хозяйством управиться. А хозяйство со временем разрослось. Мы приобрели корову, держали телёнка, каждый год покупали поросят плюс ко всему – куры да утки.
 
  Сад посадили года через три, как только разрушились наши мечты о переезде в Кизнер. Экспериментировать любил всегда, поэтому посадил не только яблони и вишню, но и сливу, жимолость, несколько кустов крыжовника и смородины.  Яблони заплодоносили поздно, как раз в тот год, как я заболел, как будто говорили: «Держись!» 
  Весной они, как обычно, цвели и радовали нас своим неповторимым ароматом, а потом стала появляться маленькая завязь. Радости не было предела, когда в конце лета мы видели яблоневые деревья, увешенные разноцветными плодами.  Тут были и зелёные, и жёлтые, и красно-желтые, и прозрачные медовые яблоки. И мы лакомились, и соседям хватало.
 
  В работе я всегда равнялся на отца. Тот тоже свою работу ставил на первое место. Иначе было нельзя – требовало время. И в первые послевоенные годы, и позднее он не боялся брать на себя ответственность за решение сложных вопросов. Брался за всё и решал. Пусть доставалось ему многое с трудом, но отец никогда не отступал от намеченной цели. Примеров тому много.
 
  У меня смолоду в голове было много всяких планов. Помню, как я что-то чертил и проектировал на любом клочке бумаги, на пачке сигарет, даже на спичечном коробке. Что можно было написать на них? Какие сделать расчёты? А я писал и делал. Даже в армии во время дежурства, когда выпадала свободная минута, я мечтал о том, как вернусь домой, как мы будем благоустраивать свою квартиру, подведём воду, сделаю слив, туалет…  До сих пор Валя хранит все мои армейские письма, целую пачку, с моими проектами и чертежами.
 
  Прошло двенадцать лет моего председательства. Я уже видел плоды своего труда.  В нашей деревне выросла целая улица двухквартирных домов. И это на месте пустыря. Улицу назвали: Молодёжная, а молодые семьи с удовольствием обживали свои новые квартиры. 
  Строил для людей, а наша семья жила в старом холодном доме. Кто-то посоветовал обшить дом шифером. Когда дом немного преобразился, стал, так сказать, не продуваемым, за обшивкой завелись мыши. Однажды Стрежнёва сравнила наше жильё с какой-то казармой. «Ты что, Колбин, дом нормальный себе построить не можешь? – спросила она на одном из совещаний. – У всех председателей дома как дома, а у тебя как армейская казарма».
  А мне всегда казалось, что нормально живём. Тем более, что после одного ЧП мы капитально отремонтировали домашнее отопление.  ЧП это произошло в морозную новогоднюю ночь 78-го года…
 
  С первого года совместной жизни мы ни разу не нарушали традиции отмечать Новый год с моими родителями. У стариков к этому времени всегда были настряпаны горы пельменей, мать пекла свои фирменные пироги – капустные с мясом, детей угощали фруктами, сладостями. За стол садились большой семьёй: приезжали мои сёстры с мужьями и детьми. Такой дружной компанией встречали грядущий год.
  В том далёком, но памятном мне году, я делал первые шаги на ниве сельского хозяйства и к отцу частенько заезжал за советом.
 
  С вечера мы заехали в тёще, поздравили родителей Вали и с маленькой Людмилой поехали в моим. Было около восьми часов вечера. Темень, хоть глаз выколи. На то, что мороз крепчает, мы как-то внимания не обратили: в машине тепло.  Дорога накатанная. До деревни пятнадцать минут езды. Поднявшись на пригорок, я увидел в поле еле уловимые, слегка припорошенные снегом машинные следы, которые вели прямо к родительскому дому. Ехать здесь – значит не делать крюк через всю деревню. И я решил поехать полевой дорогой. Если бы знать, чем всё это кончится…
 
  Свернули с накатанной дороги на полевую и – вперёд. Успели проехать нормально метров двести, потом рывками ещё метров пятьдесят.  И – встали. Дорога вся заметена, следы еле просматриваются. Достали лопату и начали чистить себе путь. Метров десять-двадцать прочистим, машина едет. За это время по основной дороге из посёлка и обратно проехало несколько легковых машин. Можно было выйти на дорогу и проголосовать. Люди обязательно помогли бы. Но я упрямо до последнего надеялся на свои силы.
 
  Убедившись, что ехать вперёд бесполезно, решил вернуться на дорогу. Но как? Опять чистили небольшой пятачок, чтобы машина могла развернуться. Доехали до накатанной дороги, а машина не может подняться. Передние колёса с трудом зацепились, а задние пробуксовывали. Чего только мы не бросали под колёса. Одежду, валенки, даже что-то детское. Но всё напрасно. Проезжающих машин уже не было, да и кто решится на какие-то поездки, когда до встречи Нового года оставались считанные часы.
 
  Как ни странно, но дочка ни разу не только не заплакала, она даже не попросила пить или есть. Она всё это время наших бесполезных действий стояла на заднем сиденье и смотрела в окно. Было Людмиле в ту пору всего три годика. 
  Каким-то чудом машина зацепилась задними колёсами, въехала на дорогу и стала носом к посёлку. Поехали обратно и решили развернуться, как только будет возможность. До посёлка доехали, а развернуть машину я не смог. Не судьба, видимо, встретить Новый год с родителями.
 
  Поехали домой. И тут судьба нас испытала ещё раз. Поехали не по тракту, а напрямую через батыревский лес. Это была накатанная дорога, но совершенно безлюдная, тем более, в новогоднюю ночь. Машина послушно двигалась вперёд и заглохла у самых ворот – кончился бензин. За три с половиной часа полевых манёвров было израсходовано всё топливо, что было в баке. Это уже позднее до меня дошло: а если бы в безлюдном лесу встала машина, что бы мы делали в ту морозную ночь.
 
  Зашли домой, затопили печь. Времени – без пяти двенадцать. «Хорошо, что успели. Новый год дома встретим», – подумалось мне.  Я присел на кухне у батареи, закурил, и – дзынь! Батарея лопнула. А потом не выдержали все три, что находились в прирубе.
  На следующий день мы узнали, что температура в ту новогоднюю ночь была минус сорок девять градусов. А в посёлке – все пятьдесят. Тогда в районе были многочисленные обрывы проводов на высоковольтных линиях, разморожены многие объекты, вышли из строя котельные, особенно пострадали животноводческие помещения.   
 
  Позднее выяснилось, что в одной из машин, которые проезжали мимо нас, был мой брат с друзьями. Они приезжали к родителям поздравить их с Новым годом. Ничем не оправданное чувство самоуверенности чуть не привело к беде. 
  Но это только один из эпизодов нашей жизни, богатой на встречи, знакомства и приключения.
 
  А в ту новогоднюю ночь мы до утра топили печь в передней комнате, чтобы прогреть дом. Прируб, где полопались батареи, временно превратился в нежилое помещение, а одна спальня стала кухней. Так прожили до весны, потом из Кизнера приехал Семакин Анатолий, мастер своего дела, и они с сыном сделали отопление, которое нам исправно служило почти десять лет.
  Вот такая невесёлая «новогодняя история». 
 


Продолжение: http://proza.ru/2019/01/28/980