Любовь сильнее смерти - гл. 39

гл.39 из романа "Опавшие листья"

Юг России, колония немецких переселенцев, г. Молочанск (Гальбштадт), гражданская война в России, май 1919, махновщина

… Яков возвращался домой поздним вечером. Ему и братьям часто случалось бывать в отъездах, так как во время разрухи и гражданской войны все труднее было добывать пропитание для семьи.

Темная,  мягкая ночь глядела на землю своим почти черным небом. Она пахла цветущей сиренью и свежим запахом вольного, чистого воздуха. В душе Якова шевелилась неясная тревога.  Тревога за своих близких, за Катиных малолетних детей, за жителей города, за немцев, живущих в России, за саму Россию – уже многие годы эта тревога  не покидала Якова ни на минуту.

Вот и дом Вилли, в котором он и Саша продолжают жить. Поселялись они сюда на время строительства нового дома. Да ничто не бывает таким постоянным, как временное… Революция в России лавиной смыла все их планы, оставив лишь желание благополучно пережить текущий день.

По предположению Якова сейчас в доме могли находиться  лишь Вилли и Хелена, Саша  не мог еще вернуться из поездки. Свет в доме не горел. В такое позднее время, вероятно, брат и его жена спали.

... Яков непроизвольно задержал взгляд на окне в гостиной  Вилли. Вдруг ему показалось, что у окна стоит Хелена, ожидая его. *Спокойно и умно глядели ее светлые глаза из-под немного нависшего белого лба, и губы улыбались чуть заметною улыбкой. Какою-то ласковой и мягкой силой веяло от ее лица.* У Якова заболело сердце. Он  смахнул видение,  но тут же заметил, что на окне действительно шевельнулась штора.

Стараясь не шуметь, не зажигая света, Яков вошел на свою половину.  И сразу услышал стук в дверь, ведущую на половину Вилли. К этой двери, за которой находилась Хелена, Яков никогда не подходил. Он прислушался: не сердце ли его так стучит? Легкий стук в дверь повторился.  Яков открыл дверь – на пороге стояла Хелена. Ночной сумрак окутывал их.

- Яша, - негромко сказала Хелена. Она никогда его так не называла. – Бандиты схватили Вилли.

Яков оторопел: произошло самое страшное из его тревожных ожиданий.

- Что делать? Я совсем одна.
В ее голосе звучала просьба о помощи. 
И помощь пришла.

- У тебя есть я, - спокойно ответил Яков.

Хелена припала к его груди. Яков обнял ее. Руки его дрожали. Впервые они с Хеленой находились в такой близости. * Он вдруг почувствовал себя наедине с молодою прекрасной женщиной.*  Мгновение длилось вечность.

- Все будет хорошо, любимая…

Сильная и тяжелая страсть, охватившая его, вырвала у Якова единственное слово признания, - но любовных объяснений и жалоб не могло бы у него вырвать ничто. Яков отстранил Хелену.

- Когда-нибудь … после смерти … я буду свободна, - сказала она без обиды. – И буду навеки с тобой.

 «Но женой моей ты не будешь даже там», - подумал он, вспомнив  слова из Евангелия: «Ибо, когда из мертвых воскреснут, тогда не будут ни жениться, ни замуж выходить, но будут, как Ангелы на небесах» (Мк. 12:25).
А вслух сказал:

- Я помогу брату. … Ты же обещай мне, что позволишь себе иметь детей. … Я буду любить их, как родных.

- Я знаю, Яша. …  И ты обещай мне, что в скором времени  женишься.

Яков кивнул в знак согласия и вышел в ночь.

До Якова доходили слухи, что их бывший сосед из Мелитополя, Сашко Билый,  подался в банду Махно, которая сейчас лютовала в Молочанске.  За ночь он разыскал-таки этого Сашка, поднял его, хмельного, с постели.

- Я ничего не смогу для тебя сделать, - ответил тот на просьбы Якова.
 
И тогда Яков предложил ему свой план…

… Под утро Сашко привел Вилли в одну из комнат дома, в подвале которого содержались арестованные. Яко бы на допрос.  В полутемной комнате никого не было. Сашко показал глазами на окно и сказал Вильгельму:

- Давай!
- А как же ты? – удивился Вилли. – Тебе ведь придется ответить за мой побег.
- Это моя забота, - ухмыльнулся тот.
 
Откуда было знать Вильгельму, что в этой же комнате, за кафельной печкой, стоит его родной брат Яков?!

Вилли медлил.
- Я так не могу, - сказал он.
- Давай! И тут же исчезни из Молочанска.
 
Видя, что Вилли теряет драгоценные минуты, Сашко пошел на хитрость.
- Когда-то твой отец продал мне сеялку, вернее дал под мое честное слово бессрочный кредит. Так вот, считай, я кредит ему возвращаю.
- Да? Спасибо, Сашко! Я никогда тебе этого не забуду, - сказал растроганный Вилли и метнулся к окну.

Откуда было ему знать, что через минуту Сашко приведет  в подвал к арестованным его брата Якова?!

… В душном подвале, в полной темноте, арестованные немцы тихо переговаривались. У Якова, считая его Вильгельмом,  спросили, что было на допросе.
- Да ничего, - ответил Яков, - допрос не состоялся: кто-то из главных не пришел.
- Били?
- Нет.
- Никогда не поймешь, что у этих бандитов на уме…

Вскоре арестованные замолкли, и в камере наступила тишина. Яков почувствовал некоторое облегчение. Его план полностью осуществился, мысли и чувства приходили в норму. Яков, кажется,  даже задремал…

Вдруг ему почудился звук, как будто что-то треснуло. Яков прислушался: камеру, как ватой, окутывала тишина.
Но вот опять сквозь сонное посапывание арестантов раздался треск…. Удивительно, этот треск не вызывал в нем тревоги, наоборот – успокаивал. И Яков вспомнил сказку Братьев Гримм о Железном Гейнрихе, которую мама Тина читала ему в детстве, и понял, что то были  обручи, что слетели с его сердца, потому что Вилли избавился от злого заклятья и снова мог быть счастливым с Хеленой.  Яков тихо улыбался во сне…

Утром бандиты всех арестованных расстреляли. Жизнь Якова оборвалась, когда ему шел 33-й год.

…Было раннее утро. С востока, предваряя восходящее солнце, накатывалась прохладная волна розоватого воздуха. Взгляд Якова прошел сквозь установленный на подводе пулемет и устремился к небу. Третий обруч спал с его души. Яков глубоко и свободно вздохнул. «Он сделал все, что мог». Он ощутил себя свободным.