Дикий физик

А вот у нас в школе был случай. В шестом «Б». Это мне Димыч рассказывал. А Димыч никогда не врёт. И он сам там тогда был, своими глазами видел и на своей шкуре испытал! Я ему, как себе, верю, Димыч — скала! Как скажет, так его после уже никуда не свернёшь, потому что у него всё чистая правда.

А правда была вот какая. И совсем недавно — в прошлом месяце, в пятницу тринадцатого числа. Ну, совпадение! И ещё у них по пятницам, по расписанию, первый физика. Ведёт её, как и у нас, Роман Игнатьевич Умора. Умора это не фамилия, а кличка. Потому что он любого уморит. Особенно если к нему на урок опоздаешь. Он тогда никогда не кричит, и даже не ругается, а вежливо так, с улыбочкой, спрашивает: вы почему сегодня задержались, молодой человек? Ты не удержишься и начинаешь ему лепить типа того, что троллейбус сломался, или бабушку через дорогу переводил, или ещё чего. Он тогда обрадуется и говорит: а с какой скоростью двигалась бабушка? А какое было ускорение? А что такое трение скольжения? Ну, и всякое другое, прочее. Эти все смотрят на тебя и просто киснут, а ты молчишь, как пень. Или несёшь околесицу. А он: очень прискорбно, говорит, жаль, что вы не подготовились. И ставит тебе пару. Так что и у нас, и у них, в шестом «Б», на физику почти никогда не опаздывают.

Так у них было и тогда, в ту суровую пятницу тринадцатого числа. Они все пришли вовремя, сели, подоставали на парты что надо, и ждут. А Димыч был тогда дежурным, он подготовил доску. Солнце в окно светило, звонок прозвенел, как обычно. То есть, ничего плохого не предвиделось.

Но вот звонок затих, вот минута прошла. Вот две. Они уже начали нервничать. Физик опаздывает! Ну, думают, какая везуха: может, он заболел? Или его вообще с работы выперли?! И начинают оживать: сразу пошли разговоры, кто-то уже между рядами забегал. А Витяня, тот вообще вскочил на парту и кричит: я вам сейчас такое покажу! И начинает выламывать рэп. Юлька, ихняя отличница, ему кричит: Курков, ты что, с ума сошёл, сейчас внизу услышат!

Но только ничего внизу услышать не успели, потому что вдруг распахивается дверь, и входит наш Умора. То есть Роман Игнатьевич. Входит и очень строго на них всех смотрит. Димыч, а он тогда ближе всех к нему стоял, он же дежурный, Димыч сразу почуял: что-то с ним не так, с этим физиком. Он же всегда был такой добренький, сладенький, как будто даже муху не обидит. А тут как будто Иван Грозный к ним пришёл! Только что без короны и без посоха, а так всё на месте — и глаза страшно сверкают, и брови гневно сдвинуты. И также грозно, как царь, говорит:

— Это что здесь за бардак?!

Тут все сразу очумели и притихли. От него же никогда таких слов не слышали, а только по телевизору. Даже Курков сразу сел на место и ручки, как в первом классе, сложил. И все остальные тоже. А Димыч, а он ближе всех был к Уморе, тот вообще стоит ни жив ни мёртв.
Но Умора пока ничего особенного не предпринимает. Он только осмотрел их всех, губы, как вампир, облизал…

А после вдруг достал ключ и закрыл класс на замок! Очень громко щёлкнуло, все слышали. Анюта сразу побелела, потому что у неё отец очень строгий, она знает, что это такое. Да и другие все тоже почуяли: сейчас что-то будет! Но отчего это, думают все. Вроде бы Умора как Умора, тот же самый, но и в то же время как будто его кто подменил. Такой с виду зверь и такой Иван Грозный! И вот этот Иван Грозный, нет, Роман Игнатьевич, подходит к своему столу, бросает на него классный журнал и смотрит в пол. Тогда Димыч, от греха подальше, тихо пошёл к себе на место. А Умора вдруг грозно:

— Лысый! Стоять!

А Димыч, он Лысенко по фамилии, дураки зовут его Лысым. Но учителя всегда: Лысенко, Лысенко, или просто Дима. А тут вдруг Лысый! Обидно! Димыч покраснел как рак, стоит на месте. А Умора ему:

— Подойди сюда!

Димыч, куда ты денешься, подходит. Умора строго посмотрел ему в глаза и говорит:
— Я вижу, Лысый, ты сегодня к уроку не готов. Разве не так?!

Это была правда, но Димычу стало обидно, и он говорит:

— Нет, Роман Игнатьевич, я учил. Я даже два параграфа.

— Ладно, проверим! — говорит Умора.

А после поднимает руку, пальцы вот так расставляет, и опускает Димычу на голову. Димыча как током долбануло! Димыч весь скривился, это же больно, а Умора смеётся и говорит:
— Я же сказал! Пустая голова! Но ничего, Лысый, не печалься! Я сейчас буду тебя грузить!
И точно! Он его ещё сильней рукой прижал. И что тут началось! Димыча опять как будто током бьёт! И ещё у него в голове как будто кто-то дико орёт: «Электрический ток — это направленное движение электронов! Дифракция света позволяет нам понять много разных загадок! А Ньютон был не прав, когда сказал…». Ну, и так дальше. Много всякого дурного, разного этот дикий голос орал. И так назойливо, так громко! У Димыча голова закружилась, и он упал на пол. Эти, весь шестой «Б», все сидят ни живы, ни мертвы, а Димыч лежит на полу. Умора строго говорит:

— Какой слабый оказался! Не выдержал потока информации. Курок, Зяба, отнесите его на место, пускай так очухивается, не мешает занятиям.
Курков и Зябликов тихо, скромно встают, выходят, поднимают Димыча и тащат его на его место. Там ему Люська суёт под нос какие-то духи, очень противные. Димыч от них сразу очухался и осмотрелся. Все как мыши сидят и молчат.
А Умора уже у себя за столом, он там очень нервно, даже злобно листает журнал и так же злобно приговаривает:
— Болваны! Дубины стоеросовые! Как вы мне все осточертели! Элементарных понятий выучить не можете. Но ничего, ничего! Я вас сейчас всех загружу! — А после совсем страшным голосом: — Аблаух, ко мне!
Аблаух у них в классе сама несчастная, потому что она первая по списку. Выходит Аблаух, сама вся дрожит. Умора грозно осмотрел её и говорит:

— Три с минусом!

Аблаух:

— Роман Игнатьевич! Простите…

Вот дура! Не нашла ничего умнее сказать! Роман Игнатьевич:

— Молчи! Кому перечишь?!

И она молчит. А он уже встаёт, опять, как Димычу, кладёт ей руку на макушку и начинает грузить. У Аблаух аж слёзы потекли! Но она устояла. Умора убрал с неё руку, осмотрел её, очень критически, и говорит:

— Ну, ладно, хоть так. На первый раз. Иди, Аблаух, сядь! А Бильбасович ко мне!

Вышел Бильбасович. С него тоже семь потов сошло, пока Умора его мучил. Но Бильбасович у них в классе самый крепкий! Он устоял, вернулся и сказал Коляну:

— Вот гад! Он по всей программе грузит! Даже по институтской!

Умора это услыхал, засмеялся, говорит:

— А как вы думали?! Жизнь средней школой не кончается! Наука идёт в массы! А вы тут дурака валяете! А школа — это вам не дискотека! Я вас научу любить фундаментальные законы бытия! Ватрушко, ко мне!

Пошла Ватрушко. А Люське, значит, быть следующей. Но Люська не дура! Она же видит, что это полный беспредел, поэтому она берёт мобильник и начинает набирать к отцу на работу. А отец у неё очень крутой! Она думает: сейчас папа приедет и ввалит этому Уморе!..

Но мобильник, как назло, заел. Мобильник нагло отвечает: «абонент временно недоступен»! Она опять, а он опять: «Линия перегружена»! Умора это заметил, бросил Ватрушко мучить и говорит:

— Что, Люська, думаешь отмазаться? Пахана на меня напускаешь?! А я сеть перекрыл, ясно? Сеть — это тоже физика! Иди к доске!

А Люська:

— Не пойду!

И даже вскочила. И тут они все как очнулись, а то были как будто охмурённые, тоже вскочили и кричат:

— Роман Игнатьевич! Роман Игнатьевич!

Они думали, что будет крик, и он испугается. А фиг вам всем! Он только смеётся и тоже кричит:

— А звук — это, мои дорогие, тоже физика! А физика — моя! Я заглушаю звуковые волны!
И подскочил, и руками стал делать вот так, как будто какой колдун из фэнтези. А после стал на них наступать, сразу на всех! И они кто куда, но почти все к задней стене, потому что дверь была закрыта. А дверь крепкая, тяжёлая, и это тоже физика, это они сообразили.

В общем, отступили они к самой стене, сбились в кучу, как последние защитники крепости, и ждут беспощадной расправы. А Умора, он руками машет и кричит:

— Даю установку! Всеобщую! Закрыть глаза! Ни о чём не думать! Расслабиться! Начинаю загрузку по темам! Механика, начальный курс!

И как пошёл, пошёл в них вдалбливать, прямо с первого параграфа! Некоторые ещё ничего, это которые раньше учили, а других, и Димыча, просто корчит, наизнанку выворачивает! Димыч корчится и думает: вот и смерть моя пришла! И уже думал было опять падать…
Как вдруг слышит, что к ним в дверь кто-то ломится! Дверь аж ходит ходуном. Но она крепкая! И в двери торчит ключ, её снаружи не откроешь. А вокруг просто ужас какой-то: кто визжит, кто смеётся, это уже от истерики. То есть полный привет. И тогда Димыч боком, боком за другими, за их спинами, а после кинулся мимо шкафов прямо к двери, к ключу, чтобы тому, кто за дверью, помочь.

Но Умора тоже не дурак! Он это сразу заметил, сразу перестал заклинать и как заорёт:
— Лысый, стоять! И трение скольжения!

Димыч сразу поскользнулся и упал.

Но всё равно наша взяла! Дверь крах-х! — и распахнулась! И вбежал к ним в класс…
Правильно! Ещё один Роман Игнатьевич, и тоже очень злобный. Но не на них, а на этого, на своего клона, что ли. И к нему, ко второму, и р-раз! — и ему тоже так, как тот раньше другим, руку на голову, и тоже грозно говорит:

— Даю загрузку!

И теперь уже того, надо думать, что поддельного, начинает трясти током! Трясло, трясло — и всего вытрясло. Он растворился и исчез. Тогда наш Роман Игнатьевич утёр пот со лба, осмотрелся, улыбнулся и говорит:

— Извините, молодые люди, но так получилось, что я сегодня опоздал. Троллейбус сломался.
А сам покраснел. Но им, шестому «Б», уже всё равно. Пусть, думают, врёт, главное, что тот кошмар кончился и вся эта физика тоже. Опять у всех головы чистые и не болят. Хорошо! А Умора уже дальше говорит:

— Надеюсь, всё в порядке?

Все радостно молчат. Он тогда так:

— Значит, в порядке.

А сам заикается. Но не молчит, а уже дальше:

— Садитесь, продолжим урок.

Вот так! Как ни в чём ни бывало. Вот где сила воли! И ещё пошёл и прикрыл дверь, и сам сел на своё место. Весь класс уже тоже сидит, дух переводит и ждёт, что будет дальше.
А дальше было вот что: Роман Игнатьевич взял ручку и аккуратненько, по всей колоночке, выставил всему классу высший балл. Светка Глазастая, а она у них на первой парте сидит, спрашивает:

— А это нам за что, Роман Игнатьевич?

А он тихо отвечает:

— За контрольную, — и сам опять заикается. И даже немножко краснеет.

Тогда Светка опять, и тоже, как он, тихо:

— Роман Игнатьевич, а кто это такой был? Этот, который до вас?

Он тогда встал, заложил руки за спину, начал перед доской туда, сюда расхаживать, ни на кого не смотреть, и говорить примерно вот что:

— Знаете, ребята, в жизни порой случаются всякие несуразности. Одна из таких несуразностей сегодня произошла со мной. Досадная ошибка в расчётах, вот что! Сбой в эксперименте, я бы так это назвал. Но ничего страшного, ничего страшного. Отрицательный результат — это ведь тоже результат. И, главное, кто знает! Может, вы когда-нибудь ещё будете с гордостью говорить, что школьный курс физики вам преподавал не кто-нибудь, а будущий лауреат нобелевской премии, и вы ему во многом помогли. Но пока это секрет! И я, конечно, очень виноват перед вами. Так что я буду вам безмерно признателен, если вы, со своей стороны…

Ну, и так дальше! Короче, он опять стал их грузить, только теперь уже по-другому, по-хитрому. И обещал им всякие блага, если они никому ничего не расскажут. И взял с них слово!

И у них теперь не жизнь, а малина. Успеваемость просто потрясная! Ходят довольные, как слоны. И Роман Игнатьевич тоже довольный. И он теперь тихий, тихий. Хотя, наверное, дома опять какие-нибудь эксперименты варганит. Я его теперь даже ещё больше, чем раньше, опасаюсь. А он это заметил и у меня вчера спросил с улыбочкой:

— А чего это вы, молодой человек, на меня так странно смотрите?

Но я не признался. Я же связан словом! Мне Димыч под большим секретом про всё про это рассказал. И я вам сейчас под таким же. Чтобы никому ни звука, ясно?! Звук — это тоже физика. А то придёт Роман Игнатьевич и тоже станет вас грузить!