Маменькин сынок

часть 8


Утро Полина встретила уже на вокзале.  Подхватив небольшую, дорожную сумку, где была лишь малая часть ее гардероба, Полина отправилась к стоянке такси.
 Поколебавшись немного, она уже из машины, позвонила сыну. Тот  откликнулся сразу же, будто специально поджидал ее звонка.
«Привет»,  как всегда бодро откликнулся сын на ее обычное «Здравствуй, Максим».
Он давно уже отстоял право обращаться к матери этим понравившимся ему словом, вместо чопорного «Здравствуй».
Из разговора с сыном, Полина узнала, что тот в дороге. На пол пути от Сочи до Тулы. И эта небольшая отсрочка их встречи,  обрадовала Полину. Она спокойно могла  пообщаться с Тоней, кое-что узнать о жизни  сына в ее доме. Могла  психологически подготовиться к достойной встрече со своим взрослым ребенком.
Подходя к дому своей давно умершей бабушки, Полина вдруг вспомнила, что с некоторых пор , этот дом по закону, принадлежит ее сыну. Ведь Тоня сделала дарственную на Максима едва ли не с первых дней его жизни у нее.
«Благородно! Не то что мамочка моя. Как собака на сене. Хорошо, что я во время приехала Не то, из-за этой квартиры, она бы и жизни лишилась. Давно бы завещание на Максимку сделала. Ведь единственный он у нас. Как ни крути, а  Макс  продолжатель нашего рода. А про того ублюдка Орехова надо забыть раз и навсегда. Надо было мальчишку беречь от  известия, что это убожество, его отец. А я специально его к бабке отправила. Зачем? Еще виню мать в черствости. Сама не лучше» - от таких мыслей, Полина снова расстроилась. Ах, если бы можно было хоть что-то изменить в этой жизни! Но  сделанного не вернешь. А исправлять положение как-то надо. Главное, наладить отношения с Максом . А уж Тоня — душа человек. Она только помочь способна в любом добром деле. А навредить — никогда.
 Ранняя осень была в самой прекрасной своей поре.  Сладкий запах зреющих яблок густо переплетался с привычным для этого дома, с запахом свежей выпечки. Поднявшись на крыльцо, Полина всей грудью вдохнула эту очаровательную смесь. На душе сделалось вдруг легко и радостно. Полина  потянула на себя дверь и с улыбкой протянула руки навстречу обернувшейся  к ней от печи, Антонине.
 Антонина Макаровна щурясь, несколько секунд всматривалась в неожиданную гостью. Узнав в ней двоюродную сестру, мать ее обожаемого Максика, ахнув, бросилась к Полине. Припадая на больную ногу, она запричитала смахивая радостные слезы- «Поленька, сестричка. Радость -то какая.»
 Антонина расцеловав сестру, слегка оттолкнула ее от себя «Дай хоть насмотреться на тебя, красавица ты моя!»
 Слова ее прозвучали так искренне, что Полина невольно смутилась. «Какая я тебе красавица, Тонечка. Мге уж сорок пять стукнуло».
 «Ну и что? Красоту никакие годы не портят.  Мне уж 57, а моя нога так и не отрастает. Длиннее не становится» - весело заключила она, снова обнимая Полину.
Накормив сестру и заметив, что та бесконечно зевает, Тоня велела ей отдыхать. Сама она тихонько  вышла во двор и занялась привычными домашними делами.
К утру следующего дня должен был  вернуться из рейса Максим. Тоня довольно улыбалась, радуясь предстоящей встрече сына с матерью. Не обремененная никакими сомнениями, относительно обязательной (по ее мнению), любви и привязанности между  родителями и детьми, Антонина и подумать не могла о тех терзаниях и неуверенности, что испытывала ее сестра.
А Полина, едва ли не впервые, с  того момента, как покинула городок, в котором прожила последние годы, безмятежно спала  в доме своей  двоюродной сестры, что стал родным домом её сына.

Проснувшись ближе к полудню, отдохнувшая и посвежевшая, она вышла во двор. Сестры нигде не было видно.  Полина  неторопливо побрела по  дорожке выстланной старым кирпичом.  В воздухе медленно кружились первые  пожелтевшие листья, покинувшие ветви  плодовых деревьев и раскидистой березы,  стоявшей у входа во двор.
Обойдя вокруг дома, Полина  оказалась в самом саду. Здесь росли  несколько яблонек и  целые заросли вишни и черешни. Ягоды на них давно не было А вот яблоньки стояли  осыпанные    созревшими плодами.
Антонину  сестра нашла сидящей на низенькой скамеечке. Негромко разговаривая сама с собой, она перебирала  яблоки, сортируя их по будущему их назначению.  Лучшие из них пойдут на зимнее хранение, другие станут соками и компотами, третьи  будут порезаны и  высушены на сухофруктовый сбор.
«Ты что же это, сестренка, Макса не могла подождать?  Сама яблочки обираешь. Хоть бы меня разбудила. Погода хорошая. Горит тебе, что ли?» - мягко упрекнула Полина сестру
«Так у меня ж помощница. Гля-кось какая славная» -, Тоня указала рукой в угол сада. Проследив за ее жестом, Полина увидела  девушку. Странно, как она не могла заметить сразу это чудо. А, то что это действительно было чудо, она поняла сразу, едва только незнакомка повернулась в их сторону.
Девушка стояла на ступеньке широкой лестницы, прислоненной к стволу яблоньки и проворно обирала зрелые плоды, опуская их в мягкую плетенку, приспособленную у нее на поясе..
 Ее головка была запрокинута кверху и  неправдоподобно белые густые волосы,   пушистыми волнами спускались едва ли не до бедер девушки.
Девушка обернулась к сестрам и Полина едва не ахнула, даже на приличном расстоянии рассмотрев длинные и такие же белоснежные ресницы , обрамляющие глаза красавицы.
«Это кто? Уж не Уля ли?» - пораженная необыкновенной внешностью девушки, спросила Полина, почт шепотом.- Альбинос! Но красивая-то какая!»
«Уленька у нас не просто красавица. Умница, скромница, доброты немереной девушка. Повезло нашему Максику. Такие, как она раз в сто лет встречаются» - громко, с гордостью заявила Антонина.
 «Тонь, неудобно так человека в глаза нахваливать. Смутить можно» - по- прежнему полушепотом  отозвалась Полина.
«Ясно- протянула Тоня,  - Выходит, тебе Максимка так ничего и не рассказал?  Не доверяет, значит, коль не поделился с матерью».
 Полина с непониманием устремила взгляд на сестру. « В чем он мне не доверяет, Тоня. Что тут у вас за тайны такие?»
 «А в том, свекруха будущая, что Уленька у нас глухонемая. Ясно,  сестричка?  Сразу же тебе скажу. Не вздумай губу дуть. Парню своему чего-нибудь не лестное об Ульяне напевать. Знай, сестра. И сына потеряешь, и моей любви- уважения навек лишишься,  и Диму Горюнова, отца Уленьки кровно обидишь. Уленька , это настоящий ангел. Ребенок солнца. Добра, нежна, послушна. А главное, любовь у них с Максом такая, что куда там Ромео со своей  подружкой попали.»
Растерянно глядя на проворные руки Ульяны, Полина медленно приходила в себя. «В конце концов, не кривая, не косая. А что лишнего болтать не будет, это еще лучше» - решила она.
Ульяна смущенно улыбаясь подошла к женщинам и положив рядом с Антониной полную плетенку с яблоками, быстро взглянув на Полину,   чуть присев, поклонилась ей. И ту же опустив глаза, покраснела до кончиков своих необыкновенных волос.
  «Уважительная.   Ну что ж,  если любит,  то  его право. Пусть женится. Интересно, как Дима к этому относится»- воспоминание о юношеской своей любви, легкой болью отозвалось в груди Полины.
Яблок в этом году уродилось много.  Ульяна вновь занялась сбором плодов, а Полина присев рядом с сестрой попыталась   помочь ей в   сортировке яблочек.
«Ты Поля, лучшие отбирай. В коробки  складывай.  Максим приедет, в подвал унесем. Лишние где раздам, где продам» - подсказала ей сестра.
«Уля по губам разговор понимает. Если  близко и смотреть внимательно будет. Но она стесняется смотреть на тебя Знает, что ты мама ее жениха. Так, что говори, что хочешь. Она не услышит. Бедная девочка. Бог дал всего ей в избытке. Вдобавок еще и отца хорошего. А вот слух отнял»
 Полина сама смущаясь, как школьница, осторожно расспросила сестру о Диме. Работал Горюнов начальником оружейного цеха на местном заводе. Несмотря на многие годы одиночества, так и не женился. Жил с дочерью  неподалеку в квартире своего детства.
 «Он так и не построил дом? - удивилась Полина. - Ведь все разговоры, все письма у него только о своем доме и были.»
 «Ну как же! Еще какие хоромы отгрохал Лет семь на него положил. Да только не пожилось ему в доме. Парень он простой, добрый. Вот и уступил дом сестре с мужем Его -то краля, мать Уленьки, работать   на своем участке не хотела. Все из себя даму строила. А сама, говорят, из какого-то захолустья. И родители у ней не то алкаши, не то больные. Не знаю я точно. Мы с Димой не говорили об этом. Не любит он Таньку вспоминать. А я в душу не лезу. Да только и так все на виду было. Предала она их. Дитенка пяти лет бросила. 
А сестра у него, хоть и ворчунья, но трудяга. Все у нее во дворе   как надо. И сад уже вырастили не хуже моего. Правда, даром у нее ничего не пропадет. Все на базар прет. А зачем. Ребенка они так и не родили.»
Несмотря на осеннюю пору, поднявшееся солнце припекало так, что вскоре всем стало жарко. Прикрыв собранные яблоки старым одеялом, чтобы не сохли на солнце, Тоня позвала  помощников в беседку  пить чай
За столом, сестры вспоминали детство и свои шалости. С грустью вспомнили давно умершую Нину Ивановну, родную  сестру Галины,  мать Тони..
Изредка Полина, как бы невзначай поглядывала на Ульяну, примостившуюся на краешке  стула рядом с Антониной . Девушка все больше нравилась ей . Не смотря на свою исключительность, она чем-то напоминала отца.
Дима в юности, так же открыто и радостно улыбался, глядя на что-то понравившееся ему. Был так же бесхитростен и добр, как и его дочь. Он так же морщил нос, собираясь улыбнуться. Но явного сходства у отца с дочерью не было.
Скорее всего, необыкновенная девочка была похожа «сама на себя», как выразилась Антонина.
 После  чаепития с яблоками и  хворостом, испеченным как всегда Тоней , Уля отправилась домой.  Работала она в этот день во вторую смену.
 Весь день Полина с удовольтствием помогала сестре прибирать яблоки, определяя их дальнейшую «зимнюю» судьбу.
Ближе к вечеру ей захотелось посетить озеро в конце улицы. Слишком много трогательных воспоминаний было связано с этим водоемом. 
«Сходи сестренка, проведай свою молодость. У тебя хоть что-то хорошее было А мне и вспомнить нечего, - слегка взгрустнула Антонина. Но ту же  улыбнулась.   - Дом посмотри, что Дима начинал для тебя делать. Когда фундамент закладывал, все приговаривал, что не кошку, а Полину свою первой в дом впустит. Да не довелось вот. А дом заметный. Не самый, конечно  лучший  на улице нашей, но    и не хуже других. Второй он с того края, если от озера считать. Улица там односторонняя. Не ошибешься И наличники на окнах, не голубые, как у всех, а розовые. В дом не входи. Не надо. А то Веронику напугаешь. Решит, что хозяйкой захочешь быть там. Знаю я ее. Вы хоть и дружили, а не любила я ее. И сейчас не люблю. Больно уж завистливая баба получилась».
Полина прихватив лишь легкий плащик, отправилась к озеру.  «Свой» дом, который когда-то , действительно начинал строиться ради неё, Полина узнала сразу.  Он особенно не выделялся среди таких же, не очень больших, но и не маленьких домов в сельском стиле.  Крепкий дощатый забор, выкрашенный в зеленый цвет, ровным  рядом опоясывал достаточно большой участок.  Полина загляделась на ухоженные, ровные грядки на первом плане участка. «Я бы так не смогла. Терпения не хватило бы И умения. «
 Дальше следовали ряды плодовых деревьев. Сам дом стоял в глубине двора.
Сердце приятно заныло.  Дима строил этот дом, надеясь на ее ответное чувство. Надеясь ввести ее в ту вон широкую дверь, окрашенную   нежно голубой краской.
 Но жизнь распорядилась по-своему. И Полина  уже  в  тысячный раз, мысленно  воскликнула- «Господи! Ну почему я была такая дура»
 Она спустилась к обмелевшему к осени озеру.  Здесь мало что изменилось    почти за   тридцать лет . Вот только широкий пляж на переднем плане, был изрядно загажен кучами пластиковой посуды.  И заросли вокруг озера стали гуще и выше.
Никого из людей поблизости не было. Лишь резиновая рыбацкая лодка слегка покачивалась на спокойной воде.   А в ней, завернувшись в темный плащ, рыбак  дремал над неподвижными поплавками.
Полина тихонько побрела по берегу, уходя все дальше в заросли поникшего тальника и  коряжистых, узколистных ив.
 Жалость к себе, к своей неудавшейся жизни, пересилив все остальные эмоции, пролилась вдруг из глаз тихими, грустными слезами.  «Что это со мной? - удивилась она своему, такому непривычному настроению. - Осень что ли действует?  Нервы совсем расшатались.»
Даже самой себе гордая женщина боялась признаться, что охватившая ее ностальгия, ее слезы, это первый звоночек ее возвращения  «в себя».
Ее сердце, замороженное многолетней обидой на мать и ненавистью к насильнику, начинало тихонько оттаивать.
Но до полного «излечения» было еще далеко.  Ей предстояло еще встретиться с сыном, которого гнобила до самого   его отъезда в Тулу.  Душевно она готова была  признать свою неправоту. Но покаяться перед своим мальчиком, попросить его прощения, она пожалуй не смогла бы.
Поздним вечером, когда  сестры сидя в беседке, вели неторопливый разговор, вспоминая  общих родных ,  в калитку дома громко и настойчиво постучали.
 Сердце Полины отчего-то, тревожно сжалось. «Максиму рано еще»- она вопросительно посмотрела на сестру.
 «Так у него свой ключ от калитки- отозвалась Антонина.   - Я кажется, знаю кто это -. Загадочно улыбаясь, она  поднялась из-за столика. - Сиди, я сама. Ты там не сумеешь с замком справиться,» -увидев, что Полина поднялась следом- посоветовала Тоня.
Полина  прислушиваясь, пыталась рассмотреть кто там вошел в ограду. От звука мужского голоса, громко поздоровавшегося с  Антониной, она  слегка побледнела и нервно  принялась поправлять скатерть на столике.
Не смотря на то, что прошло уже едва ли не тридцать лет, она  была уверенна, что голос этот ей слишком хорошо знаком.
 
В темном проеме двери появился мужчина. Полина пока еще не очень могла рассмотреть его лицо в полутени летней ночи, лишь слегка освещенное  падающим из беседки светом.
 Но она уже знала, кто остановился на ступеньке беседки, рассматривая ее из  темноты, хорошо освещенную светом лампы.
Дима, (а это был именно он), с минуту разглядывал  приятную, женщину, сидящую за столом. От дочери он узнает, что приехала мать ее жениха.  Жесты своей девочки он изучил не хуже, чем нормальный, человеческий язык.
В этой  симпатичной, представительной даме, Дмитрий не сразу рассмотрел   веселую, жизнерадостную девушку, в которую был влюблен много лет. Он скорее угадал в ее чертах черты   шестнадцатилетней Полины. Ведь девушке не было еще и 17, когда они расстались на долгие годы. 
Шагнув в полосу света, Дмитрий хрипловатым от волнения голосом  проговорил «Полина,  ты ли… вы ли это?»
Поднявшись навстречу мужчине,  одетому  всего лишь в легкую сорочку, Полина растерянно ответила вопросом на вопрос. «А это вы, Дмиртий?»
 Антонина миновав беседку, бесшумно скрылась за дверью дома, предоставив  бывшим влюбленным разбираться самим в щекотливой их ситуации.
А они стояли , напряженно глядя друг на друга и не зная что сказать. Дмитрий зябко  повел плечами. « Что-то немного замерз. Показалось сначала, что тепло на улице»
 «Конец сентября- откликнулась Полина, - В Сибири в это время уж «бабье лето заканчивается. А тут оно еще и не начиналось, как следует».
 Они снова замолчали, не  отрывая глаз друг от друга.
 «Присаживайтесь, Дмитрий, - спохватилась Полина. Она и сама присела на свой стул, глядя, как  мужчина устраивается за столом.  - Чай будете? Горячий еще.  С мятой и имбирем чтобы не простыть».
У нее, как говорится в таких случаях, «прорезался голос».  И Полина боясь утерять нить разговора,  принялась угощать  гостя  чаем.
 Через несколько минут они уже непринужденно болтали, как будто  чудесным образом перенеслись почти на тридцать лет назад. В свое, детско юношеское прошлое.
Незаметно разговор перекинулся на  детей  «Ну а как ты относишься к   физическому недостатку моей Ульяны?» - ревниво спросил Дмитрий.
 «Жаль девочку, - без тени притворства откликнулась собеседница. - Но я не считаю это, прямо-таки, физическим недостатком. Прежде всего, лишь бы она чувствовала себя не отверженной. Чтобы видела и понимала, как ее любят родные. Я, зная своего Макса, уверенна, что мальчик влюблен по настоящему. Он просто не способен кому бы то ни было, обиду причинить»
Полина вполне искренне произнесла эти слова, еще не совсем осознавая, что в данный момент она гордится своим сыном.
Расстались они далеко за полночь. Провожая Дмитрия, Полина предложила ему свою ветровку. Во дворе заметно похолодало.
 Дмитрий не отказался. С благодарностью сжав руку женщины, он скрылся в темноте  сентябрьской ночи.
 Проскользнув в дом, Полина вспомнила, что ворота должны запираться на ключ. Все же  Тула далеко не село. А в доме две  беззащитных женщины. «Это я — то беззащитная?» - усмехнулась она в темноту.
 Тоня, что-то негромко бормоча, вышла на улицу. И Полина  уснула, едва ли не впервые за последние годы, почувствовав себя почти счастливой.
Проснулась она поздно, когда  яркое, но не очень жаркое осеннее солнце, во всю  светило, заглядывая в окна.
 В доме так вкусно пахло выпечкой, что у Полины заурчало в желудке. «Тоня  любимчика своего ждет. Напекла, наготовила, будто Максим сто лет не ел»- с улыбкой подумала она, поднимаясь с постели
На кухонном столе стояло блюдо  прикрытое   белоснежным вафельным полотенцем. Сестры в доме не было. Приподняв полотенце, Полина воровато, как шкодливый ребенок, выхватила из-под него пышную ватрушку с домашним, яблочным джемом.
 «Мммм, ну и умница. Ну и мастерица,  - с восхищением подумала Полина,   прожевывая  это чудо кулинарного искусства. - А я так и не выучилась печь»
Вошедшая с улицы сестра,  со смехом погрозила Полине пальцем «Умывайся  соня, засоня. С минуты на минуту сын подъедет, а ты еще и не одета»
И в ту же минуту,  на телефон матери, позвонил Максим.
 Тоня , ревниво кольнув сестру глазами, подошла поближе, чтобы слышать их разговор. Тактичная во всех остальных ситуациях, Антонина   считала, что имеет право слышать, о чем будет говорить  Полина с ее любимым племянником.
Она во все глаза смотрела на сестру, затаив дыхание, чтобы слышать каждое слово.
«Алло! Привет, привет. Все хорошо. Да? Ну ждем. Не задерживайся» - Полина без тени улыбки, произнеся эту коротенькую речь,   опустила телефон в карман.
«Ну что там, - нетерпеливо спросила Тоня, - Скоро он уже дома будет? Как он там, не болеет? Голодный поди?»
 Полина   с удивлением взглянула на сестру- «Ты чего это  так расходилась? Сказал, что смену сдаст и минут через сорок дома будет. Можно подумать, парень   десять лет где-то пропадал.  С чего ему заболеть? И с голоду умереть ему не грозит при такой-то тетке» - Полина и сама не смогла бы объяснить причины  возникшего    в ней раздражения.
Антонина, меняясь в лице, сердито  выдала   - «Я его пять дней не видела. Сердце извелось. А родная мать пять лет с сыном не встречалась . И хоть бы что! Никакого волнения, ни какого нетерпения. Полька, не нужен он тебе. Я понимаю. Дитя насилия. Но ведь он твой сын. Он человек. Хороший, добрый. И хоть взрослый уже, а ответного тепла и доброты от мамы до сих пор ждет»  - Тоня вышла во двор, крепко стукнув дверью.
«Господи! Когда же это кончится? - от вчерашнего радужного настроения, от утренней бодрости не осталось и следа. Полина  присев на стул, крепко сдавила голову руками.
Она не понимала  причины такого резкого перепада своего настроения. Чувствовала лишь, что попросту боится встречи со своим ребенком. Понимала, что не знает, что скажет Максиму, как постарается сделать так, чтобы он не почувствовал ее неловкости и страха перед ним.
Полина боялась за свою репутацию  «правильной» матери. В душе понимая, что была все годы совместного проживания с семьей, не права и излишне жестока со своим сыном, она тем не менее,  не была готова  потерять привычный контроль над  Максимом. Зачем ей это было нужно?

Может права была ее мать Галина Ивановна. И  из Полины все еще продолжал переть   врожденный «гонор». Или на изъяны ее характера повлияла многолетняя ее работа с трудными подростками.
 Но  истинную причину своих терзаний, Полина поняла лишь тогда, когда встретилась с сыном.
Вначале она услышала радостные вопли  Антонины , донесшиеся со двора.   Не трудно был догадаться, что прибыл ее  любимый племянник.
 Глубоко вздохнув, как перед прыжком в холодную воду, Полина вышла на крыльцо.
 Высокий парень в форме железнодорожника, смеясь пытался  вырваться из объятий причитающей тетушки.
Видимо, почувствовав на себе взгляд матери, Максим  обернулся и Полина едва сдержала вскрик.  На нее радостно улыбаясь смотрел Игорь Павлович Орехов.
На секунду крепко зажмурившись, Полина усилием воли постаралась прогнать неприятное наваждение.
 Мальчик и раньше походил на биологического отца, тем самым навлекая на себя материнское раздражение. Но    за те годы, что они не виделись, Максим  сделался едва ли не двойником своего отца. Видимо, почувствовав состояние матери, Дима разжал руки обнимавшие Полину. Слегка отстранившись, он внимательно и уже без улыбки посмотрел в глаза мамы. «Все будет хорошо, мама ,- негромко шепнул он. - Вот увидишь, все образуется.»
 Тяжелый ком  встал в горле Полины.
_»Образуется, сынок. Должно образоваться .- тихо прошептала она, с благодарностью сжав его руку.  Как бы там ни было, но у нее был самый лучший и самый мудрый  сын во всем свете. Он все понял и простил ее. И Полина была безмерно благодарна ему за это.
«Все образумится, Максим. И я еще внуков своих нянчить буду» - подумала она, улыбаясь сыну. Пока еще — через силу.