Самурай. Январь 2019

Боже! Какие перекошенные эти московские дворики. Что в них, в самом деле? Угловатые белесые постройки, детские грязные аляпистые площадки. Трава, местами тут, там, пробивается сквозь асфальт, вытаптывается прохожими. А зимой, наконец, перестав сгорать от стыда за собственную непрезентабельность, скрывается под первой легкой поземкой.

И нечего на этом бы и останавливаться, если бы не одно... Вы сидели когда-нибудь зимней ночью в трескучий мороз на неприглядной лавочке в таком вот дворике? Когда вокруг все устлано снегом, а небо черное, и даже кое-где видны звезды...

Если не сидели, то я скажу Вам, нет, вероятно, романтичнее места в целом свете. В такие моменты может открыться многое. В одиночестве, в ночи, под хруст лопаты неутомимого дворника все несколько преображается, вытесняя отчаяние и скорбь. Лишь ясность в уме от морозной свежести, и приятное покалывание немеющих кончиков пальцев.

Эй! Кто там, вдалеке? В тулупе. Неприметен и мал. Трудится без устали, расчищает снег, однообразно орудуя лопатой, не теряя собранности и спокойствия. Дворник тот работал у нас уже пол года. Довольно большой срок. Приезжие из Средней Азии, как правило, не задерживаются в нашем дворе. Месяц, другой, смотришь, очередное новое незаинтересованное лицо.

Но этот какой-то иной...

Пару дней назад, подъезжая к дому, я приостановилась его пропустить. Дворник переходил дорогу, не один... Огромная массивная деревянная дверь, больше него раза в два, обосновалась на маленькой спине. Сам же азиат был ростом не выше пятиклассника, эдакий миниатюрный. Но как он нес эту дверь! Полностью сгруппировавшись, подпирая двумя руками основание, всем телом придерживая поклажу для равновесия. Больше половины двери возвышалось над его плавно передвигающимся маленьким туловищем.

С удивительным самообладанием он не спеша вышагивал по пешеходному переходу, неся на себе нечто большее, чем просто деревяшку. Он нес, казалось, всю тяжесть своей жизни с грацией сродни самому искусному, виртуозному воину. С той восточной способностью к созерцанию во время тягот, восходящей к чему-то древнему, полному гармонии и свободы от обстоятельств этой жизни...

Когда дворника вместе с громадной ношей поглотили тени зимних сумерек, невольно в голове образовалось слово... После этого случая мне стало интересно, я начала пристально наблюдать...

Как-то рано утром вышла во двор. Еще не расцвело, серая блеклость съедала цвета, а тишина скользила по безлюдному двору. Вдруг я увидела его. Он, как всегда, был серьезен и бодр. Когда же он спит, подумалось мне. Дворник начал грациозно стучать лопатой по заледенелым наростам, разбивая их на части и откидывая в сторону.

Я решила, либо сейчас, либо никогда, и подошла к нему. Он серьезно, но в то же время доброжелательно, поведал, что его зовут Арапай, и он из Киргизии. На удивление, собеседник очень неплохо говорил по-русски, выяснилось, что дома осталась семья, жена и сын. Рассказывая, он точно буддистский монах в спокойном умиротворении старательно монотонно, слегка улыбаясь, раскалывал кусочки льда. Когда я собиралась уже прощаться, сказав напоследок, что таких дворников у нас еще не было, он спокойно вымолвил: «Не волнуйтесь, я еще побуду здесь немного, вот три луны пройдут, и уеду к себе». Я молча покачала головой, пристально вглядевшись. Пока шла до машины, с лица моего не сходила задумчивая улыбка...

Наш двор за это время, действительно, преобразился. Мусор всегда был аккуратно сложен в контейнеры, подсобные помещения жилого дома для метел, лопат и граблей были вымыты и вычищены так, как никогда прежде. Нужно ли говорить про чистоту самого двора. Ни бумажечки, ни пакетика, ни бутылки. Блеск!


Дворник стал настоящим хозяином места. С ним здоровались, почтительно кивая. А когда зимой он снова бесстрашно сражался с заледенелыми горбунами, вооружившись своей бессменной лопатой, точно мечом, к нему начали подходить бабушки, причитая: « Брось ты это, Арапай! Вот сволочи, не дают технику, жулики! Не справишься ты с этим одной лопатой, лом хоть возьми!» Арапай лишь улыбался в ответ, усиливая азиатский прищур, продолжая и дальше вгрызаться в мерзлоту.

И вот, в Сочельник, поздно вечером я сидела во дворе Арапая. По-другому, как Вы понимаете, уже и сказать было нельзя. В Москве, особенно в центре, нет неба. Это все знают, но все же иногда можно разглядеть звезды, если уж о-очень захотеть. И тут, ход моих мыслей прервался. Я заметила, как дворник тащит небольшую пушистую ель. С особым старанием он занес ее в эту самую подсобку, где хранилась разная утварь. Арапай зажег свет и лампочка тотчас озарила каморку. В центре стояли: небольшой железный столик и деревянный крашенный стул. Метлы были аккуратно сложены в углу, ель, которую он быстро установил, заняла почти все место. В подсобке было очень чисто. На столе стоял термос, фаянсовая чашка и два пластмассовых контейнера, видимо, с едой. Дворник откупорил бутылку с водой, вышел и ополоснул руки. Из какого-то мешка достал толстую белую свечи. Опалив ее низ, старательно прилепил основанием к железному столу и зажег. Свеча тут же наполнила убогое помещение будто бы праздничным предвкушением. Арапай сел на стул, закатал рукава, приготовившись к трапезе, и сильным движением руки захлопнул дверь.

Я сразу вдруг вспомнила его эти «три луны» и подумала, весьма странно, что он принес ель не на Новый Год, а именно перед Рождеством. Ведь этот праздник совсем не его веры...

На следующий день было Рождество. Снег валил хлопьями, на улице тишина и радость. Звук лопаты, расчищающей снег, напомнил мне вчерашнее, и я мысленно поздравила трудягу с рождением Христа. Вдруг подумалось: вряд ли, вряд ли мы что-то, действительно, знаем о друг друге...

Прошло время, наступила весна, солнечные лучи понемногу озарили все тенистые уголки двора, и мой взор упал на открытую нараспашку дверь ограды для мусора. Пакеты были хаотично разбросаны, ветер разносил мусор по детской площадке, а контейнеры стояли совсем не в ряд, как раньше. "Неужели дворник не успел убраться", — внутренне озаботилась я, проходя мимо. Уже после, когда увидела новое незаинтересованное лицо в форме от ГБУ, мне стало ясно...  Стало быть, эти самые "луны", подумала я, очевидно, прошли, и мысленно попрощалась с удивительным Самураем...