Золото дураков

 - Догоняй! – слышали беспечные птицы, летая над крышами домов. – Догоняй!
Босые ноги шлепали по запыленной улочке меж  небольших участков земли. Нечасто  проезжали по ней телеги, еще реже появлялся всадник на коне, и уж совсем никогда не проплывала богатая повозка. В базарный день иногда появлялся люд со своими корзинами, тюками, все больше пешком, и к полудню уже можно было собирать то, что выпало из поклажи путников, рассматривать и дивиться: а для чего такая вещь нужна? Однажды сыну Одноногого повезло на золотую монету и серебряные маленькие ложки. Мальчишки долго щупали ложки и смотрели, как они блестят на солнце, но так и не придумали, что можно ими есть – разве что землянику на холме? Но все знают, что землянику едят руками. Жена Одноногого со старшими сыновьями ходила на рынок и продала находку. Некоторые завидовали до сих пор: как так, удача улыбнулась  семейству того, кто и к работе-то не больно пригоден? Хотели ж тогда отнять, да побоялись: денег те ложки стоили немало,  узнай папаша с братьями – могли бы и побить.
А новенький на днях книжку нашел.
Читать никто в селении не умел, поэтому и отнимать не стали. Новенький, глупец, уволок книжку домой. Думали сначала, что кто-то подсказал ему цену и цена оказалась немалой – но никто из семьи новенького, купившей старый дом у старой полуслепой Ири, не выходил в те дни из села, а значит – и продать ее не мог. Ири  забрала к себе дочь-вдова, деньги за дом убрала в горшок, а потом спустила его в подпол, это видели  в окно двое мальчишек. Новенький был слаб и единственный сын в семье, прочие дети были дочери-малютки, но его отец , почему-то совсем молодой, с первых дней отправился в кузницу и был радушно встречен кузнецами, пожилым, но крепким отцом и огромным быкообразным наследником, потому новенького на улице хоть не особо привечали – но и не обижали. 
 - Новенький, догоняй! – плотная пухлая ладонь хлопнула по плечу так, что съехала полотняная рубашонка. Мальчишка бросился за товарищем, но наступил на колючку и упал в траву.
Он сел, подтянул к себе ступню. Достал колючку, выдавил каплю крови. Вытер  руки о листы лопуха, сорвал подорожник, приложил к ранке. Увидел, что даже наезженная колея дороги не совсем гладка: в паре мест земля треснула, и сквозь нее пытаются пробиться ростки. А что, если он каждый день будет приходить и поливать два этих ростка? И интересно: кто решает, что вот эта земля будет растить лопухи, а эта – подорожники, вот эта станет щедрым огородом, а эта – накатанной бесплодной колеей?
Мальчик встал, сделал шаг назад – и столкнулся с кем-то, кто издал недовольный крик, и что-то посыпалось на землю.
 - Негодный мальчишка! – завопил толстый человек с дорожным посохом, которого мальчик, замечтавшись, совсем не заметил. Человек был одет как зажиточный крестьянин, но рядом не было ни лошади, ни телеги, какие-то свертки разлетелись по дороге, пустая большая корзина откатилась, выпав из его рук. Человек побагровел и замахнулся на ребенка палкой.
 - Эй, дядь, ты такой разряженный – а где же твоя повозка и лошади? Ускакали, что ли? – закричал один подбежавший мальчик. Дать чужому человеку в обиду пусть даже новенького и заморыша – так не полагалось.
 - Ускакали, ускакали, устали нести, вон какой толстый! – появился еще один мальчишка.
 - Дядь, продай подушку! – запищал третий.
 - Нет у меня подушек! – растерялся прохожий.
 - А это что? – мальчишка ткнул его пальцем в толстый живот.
Крестьянин побагровел еще больше, казалось, что он совсем вскипит.
 - Не обижайся, дядь, - произнес, давясь хохотом, все тот же мальчишка.  – Мы тебе и сверточки соберем, только ты нам подари монетку…
Новенький  отошел, не желая мешать товарищам  собирать свертки. Он посмотрел на небо: там солнце рассыпало свои облачные свертки, они золотились по всему небу, но солнце ни на кого не ругалось.
Крестьянин ушел, отсыпав мальчишкам горсть тусклой мелочи, они радостно посчитали – каждому по монетке, на одну ничего не купишь, но одну монетку родители не отберут, а в базарный день можно скинуться и поесть сладостей. Одна оказалась лишняя.
 - Держи и ты монетку, новенький! Молодец, хорошо придумал.
 - Придумал? – удивился мальчик.
 - Ну да. Смотрите, вон еще кто-то идет, и с сумкой! Давайте его тоже толкнем, а потом за монетку все соберем…
Силуэт, который забрезжил в конце улицы, становился все четче. Мальчишки поморщились и издали что-то вроде недовольного мычания:
 - Тьфу, да это Дурак идет. Дурак ничего хорошего с собой не носит.
 - Дурак? – удивился новенький.
Вскоре с ними поравнялся человек. Ростом выше среднего, с седыми волосами по плечи, без усов и бороды, какие обязательно носили все взрослые мужчины, - человек казался тихим и невыговоренным вслух, таким,  будто бы внутри его сердца стоял дом, и дом был заперт изнутри. Старая котомка была в его руках, - в руках, а не на спине. Он словно прислушивался к чему-то, а молодые голубые глаза, казалось, что-то искали. Вот он прошел мимо, не заметив их, и воздух будто даже не шелохнулся.
 - Дурак, дурак, ослам золото понес! – прокричал один из мальчишек за его спиной.
 - Да ладно тебе, надоело, - зевнул другой, его брат. – Идем уже домой, если матери не поможем воду таскать – отец  накажет…
Медленно они направились прочь с улицы, другие, поворчав, тоже начали неохотно разбредаться.
 - Эй, новенький, - крикнул один. – Ты не за дураком ли пошел? Смотри, заболеешь дуростью! – и, довольно смеясь, припустил за остальными.
Новенький остался на улице один. Посмотрел на чужие огороды, у которых они играли, на пару еще не знакомых ему пожилых женщин, копавшихся на грядках, - и побежал вниз по улице вслед за тем, кого назвали Дураком.
Он нагнал странного старика только у реки. Пару раз чуть не упал, споткнувшись о корни больших деревьев, потом ноги увязли в песке, и вот – горячий, будто живой берег…почему они не ходят играть сюда?
Старик обернул безволосое, ребячье лицо к мальчику:
 - Здравствуй! Как тебя зовут?
 - Пока никак, - потупился мальчик. По традиции,  имя каждому новому невзрослому  жителю давало всё село, а ему пока  не везло: с их приезда до ближайшего праздника следовало ждать целый месяц,  и вот уже  три недели он так и оставался Новеньким.
 - А меня зовут Дурак, - так же улыбаясь, произнес старик.
 - Но почему? – мальчик подошел к нему и сел рядом на мокрый песок.
Вместо ответа Дурак перевернул свою сумку.
Из нее посыпались разноцветные камни. Похожие на них  мальчик видел на рынке издали, ограненными, в обрамлении металлов, предназначенные для того, чтобы блестеть в ушах, на пальцах, на шее местных красавиц: за бусами вот из этого зеленого камня зайдет небедный ремесленник для своей дочки, серьги  из  оранжевого - пойдут и купеческой жене, а за перстнем с вот таким, прозрачным,  покупатель будет принесен на богато украшенных носилках, на плечах слуг, и сам-то он будет лишь слуга тех, для кого выбирает камень… Подойти близко мальчик никогда не решался: еще подумали бы, что он хочет что-нибудь украсть. Ясно же, что не по карману простому крестьянину украшения!
Сейчас  перед ним на речном песке лежало целое богатство. Пусть не каждый камень мог быть оплачен золотом, пусть рубин из котомки Дурака гораздо тусклее, чем в диадемах знатных женщин, а самородки лазурита  малы,  не сравнить с  легшими рядом агатами и халцедонами…  но ведь можно бы было продать всё это мастерам и не скитаться в лохмотьях по улице, без тепла и крыши над головой…
 - Над моей головой небо, а тепло мне дарит солнце, - засмеялся Дурак, обнажив крепкие зубы.  И мальчик понял, что произнес свои мысли вслух.
 - Разве ты не хочешь свой дом? – удивился ребенок.
 - Но ведь для этого надо бы было их продать. Расстаться с ними, - ответил старик.
 - Да… а разве нельзя с ними расстаться?
Старик ответил просто:
 - Когда я шел по улице, то увидел, что ты смотришь в небо.
Мальчик посмотрел в глаза старика, похожие на прозрачные светло-голубые самоцветы. Потом взял в руку один из камней. Внутри его оранжевой мякоти разливались белые облака. Другой камень, потяжелее,  был словно звездное небо. Третий – его мальчик брал с трепетом, ему казалось, что камень забьется, будто сердце.
 - Я ходил по берегам рек, дошел до моря. Я трудился в рудниках, - голос старика стал мечтательным. – После того, как люди выгнали меня, я стал смотреть на всё, что не дома и не люди. И оно оказалось красивым. Теперь я хожу по земле и ношу с собой камни, взятые из этой земли. Меня дразнили за то, что я смотрю в небо. Но я нашел на земле то, что может быть еще прекраснее. Казалось бы, камни тянут меня к земле, да? Но на самом деле именно с ними я теперь всегда …как это говорят? Парю в небесах?
И он вновь засмеялся.
 - Тебя выгнали люди? – удивился мальчик.  – За что?
 Лицо старика потускнело.
 - Я был обычным мальчишкой. Лазил воровать на чужие огороды, смеялся над  теми, кто был слабее. Приближался день, когда моё детское имя должно было смениться  настоящим, и мы с товарищами очень гордились этим и ждали нашего дня. Но меня догнало чье-то проклятье. На улице я нашел странный камень, похожий на золото, и еще пару цветных камушков, тогда я еще совсем не знал о них. Обронил какой-то торговец, всего-то ничего. На беду, мимо проходили взрослые. Увидев камень, они завопили: «Это ослиное золото! Золото дураков!» Оказывается, так называли  тот камень те, кто не знал его цены.  Через день всё село уже звало меня Дураком, и незачем было ждать праздника: такое имя пришлось всем по душе. Со мной перестали играть вчерашние друзья, а родители вскоре собрали мне котомку…вот эту котомку – и велели убираться, пока всю семью не стали звать семьей дураков. И я ушел – с краюхой хлеба и тремя камнями. Я не знаю, зачем я его ношу до сих пор с собой. Наверное, чтобы было больнее, когда вдруг начинаю с надеждой смотреть на людей. Я никогда не остаюсь рядом с ними. Раз меня признали дураком – дурак я и есть.
 - На людей? Но ты мне сказал, что солнце и небо над головой – это прекрасно!
Дурак только вздохнул.
  - Покажи мне эти камни, - скомандовал мальчишка.  – Те три камня, где они?
 Дурак послушно вывернул котомку, оторвал потайное дно. Протянул мальчику на ладони три камня. Один -  нежно-зеленый и чистый, другой - прозрачный с будто бы волосками внутри. И третий, проклятый, похожий на бледное золото.
 - Это моё золото, золото Дурака, - горько усмехнулся Дурак.
 - Подожди. А как называются остальные два камня? То есть, я хочу спросить, - что сказали про них  взрослые жители твоего родного села?
 - Они не знали. Камни и камни.
 - То есть эти люди не поняли  таких красивых камней, зато сразу узнали «ослиное золото», «золото дураков»? Так разве не они после этого – дураки и ослы?
Дурак изумленно уставился на мальчика:
 - Что ты сейчас сказал?
 - Что никакой ты не Дурак. Чье золото – те и признали сразу. А ты всю жизнь прожил далеко от людей, к которым так стремился. Разве можно верить каждому слову? Выгнали – прибился бы к другим… раз уж так тебе этого хочется.
 Лицо старика перекосила гримаса боли.
 - Мальчик…
 - Отстань, - проворчал ребенок, будто это он был стариком.  – Вовсе тебе не жалко сокровищ: ты не раздумывая отдашь их за то, чтоб тебя приняли в любое село. Хватит обманывать. Иди, иди к людям прямо сейчас. Только…знаешь что? Дай мне напоследок полюбоваться… ими.
Не дожидаясь разрешения, мальчик начал перекладывать камни в котомку, каждый перед этим разглядывая на солнце, любуясь тем, как его лучи проходят сквозь стенки никем не созданной красоты.
 - Меня не примут, - шепнул старик. – У меня нет имени.
 - Возьми  и придумай его сам! – сердито ответил ребенок.
 - Сам? – ахнул Дурак.
 - Конечно. Ты и вправду не додумался до этого? А еще старый. Я вот додумался, только что.
 - И еще у меня нет денег… Без денег человек не человек.
 - А ты продай мне своё ослиное золото. Ты все равно считаешь его проклятым, да не выбрасываешь. Так продай!
Мальчик вынул из кармана маленькую монетку и протянул ее. Что-то показалось странным старику, он рассмотрел ее, каким-то особым образом потер, добежал до реки, промыл… мальчик ахнул: монетка заблестела совсем иначе!
 - Откуда у тебя такая монета? – подозрительно спросил Дурак.
 - Человек дал мелочь за работу и, видно, перепутал, - мальчик больше не хотел объясняться с Дураком.  – Забирай и уходи!
Дурак охотно вложил ребенку в руку «ослиное золото». Помедлил, добавил к нему и остальные два камня, которые хранил с детских лет. Молча, будто не веря в то, что происходит, закивал, подхватил котомку и убежал, явив совсем не стариковскую прыть.
Мальчик еще раз пристально рассмотрел камни. Два, цветные и гладкие, разместились в кармане. «Золото дураков» он поднес к глазам.
 - Я обязательно узнаю у мастеров твое настоящее имя,- сказал он.
Дома мальчика никто не ждал. И он не стал дожидаться. У двери лежала котомка, которую мать сшила ему перед тем, как семья отправилась в путь. Он положил туда бледно-золотой камень, потом разыскал и отправил туда же книжку. На столе лежал кусок хлеба, мальчик бережно завернул его в чистую тряпицу. У порога ждали разношенные башмаки. Всё было готово.
Оставалось только придумать, как себя назвать.
Но это он отложил на потом.