Глава 5. Обед в Турнельском дворце

  Портшез де Жарнака ждал Агнесу у входа в дом под Геркулесом и львом. Вернувшийся де Ланель в своем модном сером костюме подал ей руку. Маркиза чуть поморщилась от резкого запаха лаванды, исходящего от лемузенца. Сама она так и не рискнула воспользоваться купленными при въезде в город духами, предпочитая прикрыть нос платочком. Проблему неожиданно решил Клод Этуаль. Ученик парфюмера принес от своего мастера флакон, открыв который, Агнеса ощутила ненавязчивый запах апельсиновых цветов, с легкими нотками винограда и еле уловимыми розмарина.

- Это «Флер де Перигор». Мастер сделал их специально для вас, мадам маркиза.

  Агнеса искренне поблагодарила. Вдохнув этот аромат, она словно переместилась на улицы любимого Перигё. Духи с запахом Юга пришлись ей по душе. Теперь она была готова к выезду. Юный Клод сопровождал портшез пешком, указывая путь. Рядом ехали верхом Корильон со слугой и де Ланель. Путь предстоял неблизкий, но его скрашивали удобства портшеза. Верхом было бы сложно пробираться сквозь толпу по узким улочкам с вплотную стоящими домами.

  Летняя жара, наполненная духотой и сухостью, казалась бы невыносимой, не будь они южанами, привыкшими к подобному климату. Плотно закрытые занавеси спасали от солнечных лучей, пыли и любопытных взглядов, но сидеть в носилках было скучно. Слегка отодвинув ткань, Агнеса начала смотреть по сторонам. Они уже миновали улицу Тампль и добрались до улицы Бретонери. Теперь путь лежал на север города. Улицы здесь стали шире, жизнь кипела.

   Многочисленные торговцы наперебой предлагали свои товары, возле католических церквей толпились нищие, просящие милостыню, а клерки в черных мантиях спешили по делам. Добравшись до улицы Святой Катерины, гугеноты попали в настоящую толпу, что волей неволей замедлило их передвижение. Город жил своей жизнью. Где-то кричали о завтрашней казни некоего колдуна, слышались звуки музыки от уличных музыкантов, горожане шли куда-то, делали покупки, обедали прямо здесь же. Прислушавшись, маркиза различила, что в толпе проповедовал священник, обвинявший в жаре и засухе проклятых еретиков. Она велела ехать дальше со всей возможной скоростью. Религиозные стычки им были сейчас ни к чему. Вскоре портшез прибыл к Турнельскому дворцу.

  Больше всего прочего Агнесу поразила строгость церемониала, с которой ее приняли при дворе Морморанси. Слуга проводил ее, де Ланеля и Корильона в небольшую гостиную, где попросил дожидаться, пока он доложит об их прибытии коннетаблю. Обстановка Турнельского дворца также крайне вычурная и старомодная производила гнетущее впечатление. Маркиза ощутила смущение из-за своего скромного костюма, но быстро взяла себя в руки. Не пристало кальвинистам беспокоится о столь земных вещах.

  К счастью, прием у коннетабля оказался намного более теплым и душевным, чем она предполагала. Анн де Морморанси предстал перед гугенотами в окружении своей многочисленной семьи. Соблюдая положенный случаю этикет, Агнесу представили Мадлен Савойской – супруге коннетабля, их старшему сыну Франсуа графу Дамартену, его жене Диане герцогине де Шательро, Гийому де Морморанси, сеньору де Торе. А также дочерям коннетабля Луизе, Мадлен и юной Марии. Последним, кого ей представили, был гость коннетабля некий маркиз Николя де Ньевиль – помощник казначея Франции. Этот молодой человек показался Агнесе слишком серьезным и суровым для своих юных лет, к тому же его костюм отличался скромностью и простотой, особенно на фоне разодетых по моде, царившей еще при дворе Генриха 2, Морморанси. Не обделенный мужской красотой маркиз учтиво поклонился Агнесе, внимательно глядя на нее,  после чего с церемониями было покончено.

- Рады видеть вас в Париже живой и в добром здравии, госпожа де Монтобер. Мы слышали, что ваш муж угрожал вам расправой, и еще там была какая-то темная история с призраком? Может быть, вы составите нам компанию за обедом, а заодно поведаете подробности этой загадочной истории? – радушно произнес коннетабль

- Как вам будет угодно, Ваша Светлость, - поклонилась маркиза.

   Похоже, ее письмо к герцогине Гонзаго имело немалые последствия,сделав ее семейную жизнь последней обсуждаемой при дворе сплетней. Она боялась представить себе реакцию мужа на эти слухи. Впрочем, ситуацию можно попытаться смягчить, хотя бы отчасти.

  Обрадованные ее согласием дамы де Морморанси тут же приказали подать ей табурет, и холодного вина, а сами собрались вокруг. Когда маркиза отказалась от вина, ей тут же поднесли новомодный напиток на основе флер д оранжа. То, с каким неподдельным интересом ее здесь слушали, поразило Агнесу. Видимо, жизнь при дворе коннетабля отличалась размеренностью и скукой, превращая любые интересные новости в настоящее событие. Маркиза неспешно рассказывала историю своего замужества своим мелодичным голоском. Она поведала о погибших при странных обстоятельствах первых шести женах Помпе де Карназе, своих страхах и опасениях по поводу его намерений по прибытии в замок, о его внезапном исчезновении и как ей удалось заставить его вернуться. Особенный фурор произвели ее письмо в стихах и рассказ о происшествии в лесной часовне, когда сапог с порохом снял многовековое проклятье. Едва Агнеса замолчала, ее история подверглась живейшему обсуждению. Сеньор де Торе высказал мнение, что не пристало дворянину прятаться за спинами своих жен, а поведение маркиза де Монтобер вряд ли можно назвать благородным. Того же мнения придерживался и де Ньевиль. Мнения дам разделились, кто-то видел во всем этом романтику, а кто-то трагедию и жестокость. Агнеса заговорила вновь:

- Тем не менее, я люблю своего мужа и искренне им восхищаюсь. После стольких лет борьбы и гибели близких, он нашел в себе силы справиться с проклятьем и победить сеньора Робера. Думаю, он настоящий герой.

  Ей кивали. Кто-то с сомнением, кто-то с согласием. Разговор перешел на другие темы, а вскоре позвали к столу. За обедом Агнеса сидела между младшим сыном коннетабля и маркизом де Ньевилем. Юный финансист что-то недовольно проворчал об устаревших традициях, по которым все должны сидеть согласно их титулу, а после переключил все внимание на соседку, непринужденно беседуя. Маркиза нашла его разумным, серьезным, но вполне обаятельным молодым человеком. Ньевиль охотно сообщил, что он большую часть времени проводит на службе во Дворце Правосудия, принимая горожан и решая насущные вопросы казначейства. Он католик, но не фанатичен и вражды к протестантам не испытывает. Его манеры и вежливость располагали к откровенности. Вскоре Агнеса поймала себя на том, что едва не рассказала о цели своего приезда. Она вовремя одернула себя и заговорила о погоде. Казалось, Ньевиль ничего не заметил.  Они сошлись во мнении, что стоящая в Париже жара - предвестница сильной грозы и бури.

  После обеда маркиз вежливо подал Агнесе руку и проводил к Ану де Морморанси для прощания. Конетабль был удивительно приветлив и радушен. Он не замедлил пригласить маркизу де Монтобер и ее двоих спутников на предстоящий прием. Ей ничего не оставалось, кроме как согласиться. После поклонов и реверансов с семейством Морморанси маркиз де Ньевиль проводил Агнесу до портшеза.
 
- Я был очень рад нашему знакомству, сударыня, но дела ждут меня. Надеюсь вскоре вновь вас увидеть, - молодой человек коснулся губами ее руки, поклонился и отошел к ожидавшим его слугам.

  Маркиза задумчиво посмотрела ему вслед, а затем предложила Ланелю ехать с ней, а с ней, а не верхом. Им было о чем поговорить. Им не сразу удалось покинуть дворец: в ворота на полном скаку ворвалась толпа всадников во главе с молодым офицером. Они что-то расслышали о драке между гугенотами и католиками на диспуте в Коллеж-де-Франс. Как только путь освободился, гугеноты двинулись дальше.
День клонился к вечеру, духота начала постепенно спадать. Вероятно, до дома они доберутся уже в темноте. А необходимо еще заехать во Дворец Шатильонов и побеседовать с графом де Грамоном.

  Выглядывая из-за занавески, Агнеса видела роскошные портшезы, высаживающие своих владельцев возле богатых таверн улицы Сент-Антуан, а также прогуливающихся дворян и зажиточных горожан, закончивших дневные дела. Толпа и не думала убывать. Маркиза задернула занавески.

- Что вы думаете о нашем визите, господин де Ланель?

- Кажется, там слишком чтут титулы. К тому же двор Морморанси скучноват, но я бы хотел попасть на прием.

- А драка в Коллеж-де-Франс?

- Думаю, коннетабль наведет порядок.

  Маркиза поняла, что мысли ее спутника далеки от их миссии, хотя еще вчера он был увлечен и полон энтузиазма. Вздохнув, она спросила о завтраке у Ледигьеров и попала в точку.

  Де Ланель, небрежно откинувшись на спинку сидения, охотно поведал об утреннем визите. Агнеса слушала его невнимательно, сердечные дела спутников ее не занимали. Он что-то упомянул о приглашении на прием для себя и своей дамы. Маркиза пожала плечами. Он уже получил приглашение, а дама могла войти в свиту графа де Грамона, что стало был для нее пропуском в Турнельский дворец.
Сама она намерена взять с собой Корильона и, возможно, Менвиля. 

  Продолжая разговор, Ланель проболтался о каком-то неотложном деле завтра утром. Это насторожило маркизу, и она продолжила расспросы. Как ни уклонялся лимузенец, ему пришлось рассказать о дуэли с неким гасконцем шевалье де Вогезом. Дуэли до первой крови, пояснил он, видя испуг и волнение в глазах своей спутницы. А она беспокоилась не столько о своем спутнике, сколько об успехе их миссии. Как глупо только приехать в Париж и тут же попасться на чью-то провокацию. Нужно больше узнать о его сопернике


   Неожиданно для себя, с первых слов виконта она почувствовала странное волнение, которое нарастало по мере его рассказа. Сердце внезапно замерло в груди, а затем забилось часто-часто, пробуждая неведомые доселе чувства. Она не могла понять, что с ней происходит, но продолжала слушать о щевалье де Вогезе – поклоннике Элеоноры де Ледигьер. Напорист, страстен, горяч, рассказывал за обедом творение дю Бартаса, весьма посредственно, по мнению лемузенца, но  в то же время человек чести, хотя и беден, как все гасконцы. По слухам – он один из лучших фехтовальщиков графа, поэт и музыкант. Видя повышенный интерес маркизы, де Ланель поведал, что де Вогез юн, красив и статен.  Загоревшиеся глаза Агнесы говорили, что он попал в точку. Это был бы неплохой план… В конце концов,  маркиза красива, почему бы не попытаться обратить внимание гасконца на нее, а самому продолжить ухаживать за Элеонорой. Поэтому лемузенец убрал из голоса все раздражение, которое вызывал в нем шевалье де Вогез, и попытался расписать его в лучших красках.


  Агнеса постепенно справилась с собой. Теперь она вновь думала о дуэли. Вряд ли Менвиль и Ла Рош Новель допустят, чтобы их спутник рисковал по такому пустяку. Что и говорить, юный гасконец может внезапно поймать пулю в темных закоулках Парижа. Она должна его спасти, во что бы то ни стало. Черт побери, кажется, это единственный человек, который стоит того, чтобы его спасали. Дуэль не должна состояться. А Вогез? Она должна его увидеть, поговорить с ним. Ничего теперь не казалось более важным.


  Портшез остановился у Дворца Шатильонов. Ланель вышел первым, а затем помог спуститься Агнесе. Ни на кого не глядя, они прошли к графу, который пребывал в самом мрачном расположении духа. Его друг барон де Пиль был сегодня ранен в голову арбалетным болтом прямо во дворе Дворца Шатильонов. Стреляли из дома на той стороне улицы. К счастью, шевалье де Менвиль уже успел оказать первую помощь и ловко вытащил болт, чем спас барона от немедленной смерти, но в себя тот так и не пришел. Дом обыскали, но не нашли никого, кроме связанного семейства, жившего в нем, да слухов о каких-то испанцах, скрывшихся раньше, чем гугеноты успели выйти на их след. Говорят, что их видели позже возле Тампля – оплота госпитальеров, куда протестантам хода не было. Видимо, нападения католиков начались. Граф ругался как сапожник. Он приказал усилить патрули и отправил гасконцев наблюдать за воротами Тампль.


  Де Ланель отошел о чем-то поговорить с дворецким, а Агнеса, не задумываясь о соблюдении протоколов, упрекнула графа, что его люди назначают дуэли ее спутникам в такое время, когда всем угрожает опасность. Раздраженный донельзя этим известием, де Грамон даже не подумал, что женщины не должны вмешиваться в подобные вопросы. Громовым голосом он потребовал привести Вогеза, а когда тот явился, не церемонясь, запретил ему драться на дуэли с де Ланелем. Тонкие черты гасконца исказились гневом, однако он кивнул ,поклонился и ушел не прощаясь.


  Агнеса бросилась следом. Она поняла, почему упоминание об этом человеке так ее взволновало. Шевалье де Вогез был точной копией рыцаря из ее снов в Монтобере. Те же глаза, то же лицо, те же темные кудри. Маркизе удалось догнать молодого человека лишь у выхода из дворца. Он обернулся на ее оклик и увидел незнакомую даму, которая настойчиво просила уделить ей пару минут. С трудом сдерживая ярость от пережитого унижения, он поклонился и спросил чем он может быть полезен.

- Вы не должны драться с де Ланелем, я могу объяснить почему, - начала Агнеса.

С таким трудом сдерживаемая ярость вновь проступила на лице гасконца:

- Это не ваше дело, сударыня, - проговорил он, и ушел не оглядываясь.

  Не дожидаясь Ланеля, занятого во дворце своими делами, Агнеса поспешно села в портшез и приказала ехать домой. По дороге она долго думала, как смягчить разгневанного юношу, в глазах которого соперник теперь должен был выглядеть трусом, прячущимся за женской юбкой. Нужно еще раз поговорить с ним.
Дома она немедленно взбежала на второй этаж и села писать письмо, в котором пыталась объяснить свое вмешательство и просила о встрече. Закончив, она велела Корильону найти гасконца и передать послание.

- Но где же я его найду, мадам? Париж велик, гасконец мал. К тому же я ваш телохранитель, а не посыльный – возмутился перигорец.


  Действительно где? Агнеса вспомнила о людях графа, наблюдавших за воротами Тампля. Она вышла на улицу и действительно нашла за поворотом четверых молодых дворян, виденных ранее во дворце Шатильонов. Они несли свою стражу, глядя на Тампль с противоположной стороны улицы. Гасконцы учтиво поклонились и поздоровались с маркизой, она же предложила им быть гостями в ее доме, если они пожелают поесть или выпить вина, устав от стояния на посту. К тому же им даже не придется далеко идти – из ее окон видны ворота замка. Командир отряда, представившийся шевалье де Ковиньяком, искренне благодарил мадам маркизу. Как и большинство гасконцев, храбрый юноша был беден, поэтому подобные приглашения были для него более чем кстати.


  Агнеса спросила его о шевалье де Вогезе. Ей рассказали, что тот живет в «Золотом Льве», где снимает комнату. Вогеза любили. Де Ковиньяк назвал его верным сердцем и лучшим фехтовальщиком из всех людей графа. Образованный, начитанный, поэт, музыкант, но в, то же время, горд, храбр и ставит честь превыше всего. Таким предстал де Вогез в рассказах его друзей. Агнеса кивнула. Затем она повторила приглашение и вернулась в дом, отправив Корильона с письмом в таверну. Она велела подать ужин, к которому едва смогла притронуться, с нетерпением ожидая ответа.