Друзья

(Рассказ очевидца)
Каждый раз, в очередное полнолуние, когда бледная луна поднимается над землёй, я снова погружаюсь в память, извлекая на свет из глубины подсознания годы, события, лица, голоса и силуэты моих дорогих друзей. Прошлое накатывает на меня, перемешивая тоску потери с ужасом непонимания произошедшего. И я вновь прикасаюсь к чему-то тайному, холодному и страшному, не поддающемуся здравому рассудку.
Дружба наша началась с детства. Пашка, Димка и я – Колян, сколько себя помню, всегда вместе, неразлучная троица. Детский сад, школа и первые годы после-школьной юности. Общие проказы, общие радости, всегда заводные и открытые, с гитарами наперевес, любимцы девочек и всей округи. Хотя, конечно, у каждого были свои слабости. Пашка –будущая спортивная гордость страны, подтянутый и серьёзный, уже мастер спорта по плаванью, а Димка, вечно взъерошенный и озорной – начинающий писатель. И только я ещё продолжал метаться между музыкой и делом, которое позволило бы твёрдо стоять на ногах, как говорил отец. Это дело, в виде политехнического института в чужом городе, вызывало у меня массу сомнений. Особенно угнетало то, что нужно было бросать любимый остров, друзей, родных и отправляться на материк, чужой и незнакомый. Билеты на самолёт для нас с отцом уже были куплены и лежали под хрустальной вазой в большой комнате, дожидаясь своего часа, который должен был наступить где-то через пятнадцать дней.
Чтобы как-то развеять моё тусклое настроение, по поводу надвигающегося события, родители решили подарить мне вечеринку прощания с друзьями, родными и всеми, кто этого пожелает.
Столы накрыли на даче. Народу собралось великое множество. Но очень долго не начинали. Не было Павла.
- Обиделся наверно, - произнёс кто-то. - Всё-таки лучший друг уезжает. Воспринимает как измену.
Пашка не появился и на утро следующего дня. А к обеду из самого мелкого места нашей крохотной речушки, где обычно купается мелюзга, вытащили из воды его тело. Признаков насильственной смерти обнаружено не было. Утонул по неосторожности. Как это могло произойти, в мозгах не укладывалось. Мастер спорта по плаванью и смерть в лягушатнике.
Мы не пошли на похороны. Ни я, ни Димка! Я прекрасно знал, как нас там костерили, перемывая косточки и обвиняя во всех смертных грехах. Три друга, «не разлей вода»! Но для нас это была первая смерть в жизни, не хотелось видеть Пашку, такого живого и красивого, Пашку, с телом Аполлона в деревянном ящике с закрытыми навек глазами. Что-то чуждое, леденистое и страшное надвинулось и нависло над нами. И не просто нависло, а поселилось рядом, подбираясь всё ближе и ближе.
У Пашки была девушка Алинка, черноглазая и смешливая, с которой он познакомился за несколько месяцев до своей гибели, и практически сразу она переехала в его съёмную квартиру со своим крохотным пушистым шпицем. Маленькая собачка сразу же признала Пашку хозяином и старалась всегда следовать за ним. Это была уморительная картина: высоченный Пашка и карманный пес.
-Как поживает твой бультерьер? - спрашивали его в округе, если он шёл без собачки. Но Пашка очень любил пёсика и тот отвечал ему полной взаимностью.
И вот через несколько дней Алина назначила нам с Димкой встречу.
- Ребята! Завтра «девять дней»! Вы были лучшими друзьями. Предлагаю отметить это событие у него на могиле, на кладбище, без посторонних, только мы. Я всё приготовлю. Посидим немножко. Тебе же послезавтра уезжать, да Колян?
И мы согласились. Как можно было отказаться. Пашка был нашим лучшим другом. И попрощаться с ним без всех, чтоб никто не видел наших слёз, это было разумно.
На столике, рядом с Пашкиной могилой, Дима бросил связку ключей, от машины, квартиры и ещё чего-то. И пока Алинка накрывала стол, опустошая сумки, мы пошли прогуляться по кладбищу, читая по пути надписи и рассматривая памятники и фотографии. Висела гнетущая тишина, разговаривать не хотелось, впереди бежал маленький шпиц. Но тут Алинка подала нам знак, что всё готово и надо возвращаться. Назад шли тяжело, навалилась какая-то усталость и ноги, как и языки, еле ворочались. И чем ближе мы приближались к могиле, тем больше это состояние усиливалось. Когда до могилы оставалось несколько метров, на нас накатила первая, неизвестно откуда взявшаяся, волна ужаса.
Рядом с накрытым столиком с лицом мертвенной бледности стояла Алина, больше напоминающая статую, чем человека. Шпиц, только что бежавший рядом с нами застыл, превратившись в маленькую статуэтку, устремив глаза в сторону могилы. Наши тела тоже потеряли способность двигаться и одеревенели. В мозгу шевелилась единственная мысль «НЕЛЬЗЯ». И сквозь весь этот ужас из огороженной могилы нашего друга раздавался непрерывный стон. Стон, так похожий на голос Пашки, но это был голос человека, мучимого какой-то страшной болью. Сколько это продолжалось, точно сказать не могу. Накатила вторая волна ужаса, и голос в мозгу скомандовал: - «Прочь! Прочь все отсюда!
И спали оковы, сковывающие тело, мы бросились врассыпную, подальше от могилы, подгоняемые не прекращающемся ужасом, не видя ничего вокруг.
После, когда Алина нашла меня, стали решать, что делать. Возвращаться к могиле не хотелось, но там на столике остались ключи. Решили сначала найти Димку. Он застрял на пустыре между могилами в высокой траве. И чего он туда полез, когда кругом асфальтовые дорожки. Когда собрались все вместе, я спросил Алину, слышала ли она Пашкин стон из могилы. Она слышала, но стон шёл не от могилы, а прямо из квадрата рядом со столиком.
Шепталась листва, играя с лучами июльского солнца, крутился под ногами маленький шпиц, виляя хвостиком и ничего не напоминало о только что пережитом ужасе. Подходя к могиле, я снова услышал в мозгу команду: - «Теперь можно». Кто-то незримый разрешил нам войти.
На обратном пути Алинка уговорила Диму отправиться ночевать в её с Павлом квартиру, ссылаясь на то, что ей очень страшно.
На следующий день я улетал с отцом в Хабаровск, чтобы больше никогда не вернуться на Сахалин. Через две недели получил письмо от Димы. Они с Алиной стали жить вместе. А ещё через неделю Димки, нашего талантливого Димки, будущего писателя России, не стало. По глупой случайности попал под машину. И похоронили его именно в том месте, где он запутался в высокой траве, в месте которое он сам себе выбрал при жизни в те страшные «девять дней».
Периодически, когда я всё это вспоминаю, опять накатывает волна ужаса и кажется, что какая-то неведомая страшная сила пытается достать меня и вот-вот настигнет, чтоб соединить нас снова вместе, трех неразлучных, «не разлей вода» друзей.