Alle konstant

Хотите не верьте, но измениться ничто и не могло. По городу мы кружим на велосипеде. Потому что я за рулем, а она на раме - ведь мне надо качать ноги. А когда у нас перерыв в уличном кафе, мы едим рис и мяс. Она скрючила мину и бросила на пол несколько зерен, чтобы повар не увидел, а воробей-разведчик увидел. Этот, с крыльями, оценивал нас на предмет опасности. Опознав в нас опасность не для пернатых, а для быдлатых, он трижды набирал в рот две рисинки и уносил за забор. Он улетал, чтобы вернуться, а она сдерживала смешинку. Питание требует регулярности и планирования. Я даже боюсь прикоснуться к ее руке - ведь она как воробей. Упорхнуть не смеет. Возвращался несколько раз для повтора.
Кто-то скажет - не адекватен владелец риса и велосипеда. Он же сам себе улыбается. Потому что один сидит. Потому что не видят ее, смеящуюся предо мною. Не себя жалеют, а бороду Вжигоря. Я вам технику-практику рассказать не буду.  надо быть чистым и пострадать. И первой она это применила. Я перенял тайну, и теперь она неуничтожима - в тонком мире, где нет риса и боли.

Честно говоря, не всегда хватает сил видеть незримую красотку, с которой мы провели 7 веселых лет творчества. Ведь и мои пороки могут восстать, со дна поднять копья под временный захват власти. Ведь и я могу очерниться одиночеством и упиванием власти. Тогда окошко к ней может прикрываться. Это делают те силы, которые бережно отворяют и затворяют ставни в тонкое и великое, к поступлению в которые нас и готовят. Но диктатура наших слабостей падет, поскольку гнет всего инородного конечен. И созданное нами чудо победит. Ведь мы объявили вызов миру, где все жрут, да улыбаются в бесстыдстве. Объявили броское "нет" укладу, в котором все бредут расслабленные по жизни, принадлежат не себе, а выбранным порокам, и вместо созидательности взращивают свое нахальное семя. У таких родителей и дети не несут в себе Бога, а излучают гордость по родительскому долгу. Мы предложили мыслящему сообществу творческую модель поведения, мыслей и чувств - все, чтобы купировать порок. Посмотрите, сколько книг мы написали, и поймете - за нами не угнаться. Мы сохранили, что нам дано; мы усилили посаженные друг в друге зерна. И мы опять вместе, считаем гальку у фонтана, чистим стеклышком мангостины на обочине трассы и из шкурки выкладываем наш дворец искусств, у лилии перебираем копья лепестков - по количеству добродетелй, что воспеты нами в повестях.

Воробей улетел считать зазаборную кладовую, и мы отправились вместе писать рассказы. В номере мы сидим, обнявшись, и рисуя ясные аналогии, смотрим на две розы. А потом, обмотавшись в мокрую простынь, она падает в постель - так терпит мою кондиционерную неприязнь и слушает, как я читаю Приключения Печенюшкина. Она засыпает первой потому, что я даже не дышу на нее. И я обниму ее, как Гуинплен обнимает только что найденный сверток с младенцем.  Все реки потекли по своим счетам.