Прачки. Глава 32

Будильник зазвонил, как всегда, резко и требовательно, но Софья Павловна по давней привычке уже проснулась задолго до этого. Она осторожно высунула руку из-под одеяла и нажала на кнопку. «Еще немного полежу, – подумала она и потрогала холодный кончик носа. –  Ух! Как сосулька!»
В давно не топленой комнате было промозгло, при дыхании изо рта шел пар, но она решила еще потерпеть денек-другой и, не расходовать дрова. «Впереди еще долгая зима, а пока еще только конец октября», –  подумала Софья Павловна, улыбнулась, сунула руку под подушку и вынула бумажный треугольник. Накануне она получила письмо от сына и как всегда долго обдумывала ответ. Письма получались длинные, подробные: о друзьях и знакомых, о погоде, об обстановке в Москве.
Жизнь в столице после победоносного завершения Сталинградской битвы постепенно налаживалась. Вера в победу над врагом крепла и настроение людей, несмотря на все трудности, было оптимистичное. Люди уже имели возможность не только трудиться с высокой отдачей для фронта, но и отдыхать. Как и до войны, Софья Павловна не раз организовывала для своих учеников походы в кинотеатры, на выставки, водила их в кино и музеи.
В последний раз 9 июля была объявлена воздушная тревога, а 5 августа впервые в полночь прогремел праздничный салют в честь освобождения городов Орел и Белгород, который длился шесть минут. Было произведено двенадцать залпов из ста двадцати орудий. Софья Павловна вспомнила, какой неописуемый восторг она испытала при этом, как радовались люди, обнимая, и целуя друг друга. Небо над Москвой рассекали разноцветные линии, создавая немыслимые  узоры.
«Сынок, это было так красиво! Ты уж, прости, милый, но даже в такой обстановке тревога за тебя никуда не девается. Как ты там, родной мой?» – напряженно думала она, но в письмах, обычно, старалась бодриться и не показывать своего страха за него.
Она радовалась, что сын встретил девушку, которую, как он писал в последних двух письмах, крепко полюбил. Софья Павловна хорошо знала своего сына и верила, что выбор его, действительно, правильный. Во вчерашнем письме он просил сходить к бывшему свекру Полины, Петру Ефимовичу, от которого в последнее время не было вестей.
Она специально завела будильник на час раньше, чтобы зайти к нему по дороге в школу.
– Пора вставать, Софья Павловна, – сказала она и с трудом заставила себя встать из согретой ее теплом постели.
Свекор Полины жил не очень далеко от нее, сделать нужно было буквально небольшой крюк, её страшил только подъем по лестнице на пятый этаж. От постоянного недоедания кружилась голова, и болели ноги.
 Дом она нашла быстро и, останавливаясь на каждом этаже, дошла до нужной квартиры. Немного отдышавшись, женщина постучала, подождала немного и снова постучала, но никто не подходил, хотя она интуитивно чувствовала, что внутри кто-то есть. Тогда она толкнула дверь, которая оказалась не заперта, и вошла.
Квартира была в полумраке, на кровати в небольшой комнате лежал человек под двумя пуховыми одеялами. Софья Павловна подошла и потрогала его за плечо. Он открыл глаза и безучастно посмотрел на нее.
– Вы Петр Ефимович?
Человек едва заметно кивнул.
– А я Софья Павловна. Меня к вам послал мой сын, он знаком с вашей Полиной.
Глаза Петра Ефимовича ожили. Он встревожено взглянул на женщину.
– С ней все в порядке? – едва слышно прошептал он.
– Не беспокойтесь! Она жива и здорова. Только тревожится за вас, давно не получала писем.
Мужчина благодарно улыбнулся, но промолчал.
– Вы, наверное, голодны? Сейчас я напою вас чаем.
Софья Павловна прошла на кухню. На столе стоял один давно не мытый стакан, на буфете пустая кастрюля, но никаких признаков существования еды в доме она не обнаружила.
Налив в чайник воды из крана, она поставила его на керосинку, помыла стакан и снова прошла к Петру Ефимовичу.
– Как давно вы не ели?
– Давно. Не знаю сколько дней, – прошептал он. – У меня украли карточки.
Софья Павловна  с сожалением покачала головой и снова ушла на кухню. Вода в чайнике с шумом закипала. Она достала из сумки свой небольшой пакетик с едой. Отрезала от кусочка хлеба и печеной картофелины по половине,  налила в стакан кипятка и понесла на подносе к больному.
– Петр Ефимович, сейчас я вас покормлю. Вам сразу нельзя это съедать, может живот свести. Я буду отщипывать вам понемногу. Остальное съедите в обед. А вечером я к вам зайду еще раз.
На глазах мужчины появились слезы.
– Зачем? Мне уже не выжить. Ешьте сами.
– Не смейте так говорить. Мы еще с вами поборемся, – улыбнулась Софья Павловна. – Жуйте медленно, не глотайте сразу. Я вас буду поить кипяточком из ложечки, заварку я, конечно, не нашла. Хорошо, очень хорошо.
Петр Ефимович с трудом жевал и также с трудом глотал, сил почти не было.
– Все будет хорошо, – уверенно сказала женщина. – Мне сейчас нужно уйти. Я тут недалеко в школе работаю, вы пока не пытайтесь вставать, берегите силы и тепло.
После работы Софья Павловна забежала домой, прихватила немного пшенной крупы, две картофелины и маленькую луковицу. Сунула под мышку три полена и снова пошла к Петру Ефимовичу.
Он встретил ее с улыбкой.
– Как вы тут у меня? – спросила она, стараясь придать своему голосу уверенности. – Сейчас мы с вами растопим буржуйку, сварим супчик, согреемся и поедим.
Через полтора часа они потихоньку хлебали жидкий суп и улыбались друг другу.
– Не уходите, – уже бодрее произнес Петр Ефимович. – У меня теперь тепло, да и поздно уже, – в глазах его было столько мольбы, что Софья Павловна, немного поколебавшись, ответила согласием.
– Пожалуй, вы правы, я останусь.
Мужчина вновь посмотрел на нее с благодарностью.
– Спасибо. Там у Полиночки в комнате все есть в шкафу. Вам будет удобно.
С этого дня Софья Павловна забегала к Петру Ефимовичу еще несколько дней после работы. Потом уходила домой ночевать в свою холодную квартиру. Топить печку еще и у себя означало, что дров не хватит и на четверть зимы.
«Что-то надо делать, либо забирать его к себе, либо самой туда перебираться. Оставить теперь его одного я не смогу – погибнет», – ложась спать, напряженно думала Софья Павловна. С трудом согревшись, она, наконец, уснула.
Утром, привычным уже теперь маршрутом, она забежала ненадолго к Петру Ефимовичу и собиралась уже уходить на работу.
– Софья Павловна, я осмелюсь все-таки просить вас, переселяйтесь ко мне жить. Полечкина комната в вашем распоряжении, – тихо прерывающимся голосом заговорил мужчина. – Завтра мне дадут продуктовые карточки, а вчера звонили с завода и обещали подвезти немного дров. Вместе легче будет перезимовать. Если вы согласны – переезжайте сегодня.
Он внимательно смотрел на Софью Павловну и ждал ответа.
Женщина почувствовала в душе облегчение и некоторую радость от того, что не ей самой пришлось начинать эту тему.
– Я согласна, Петр Ефимович. Сегодня после работы зайду домой, возьму некоторые свои вещи и приду. Вы правы, вдвоем будет легче.
Вечером сидя у теплой буржуйки, Софья Павловна рассказывала ему о себе, о родителях, которых никогда не знала, о строгой и даже суровой бабушке, о своем неудачном замужестве и о самом главном в жизни – о сыне.
В печке уютно потрескивали дубовые дрова, заполняя теплом небольшую комнату, располагая к неспешной беседе.
Софья Павловна рассказывала с каким-то легким сердцем, как самому близкому человеку, одновременно удивляясь этому, ведь она в некоторой степени была скрытным человеком. Но к этому человеку у нее почему-то сразу появилось доверие. Закончив повествование о своей жизни, она немного помолчала, глядя на огонь в буржуйке.
– В первую зиму мне удалось добыть дрова только из тополей. Но они сгорали очень быстро и мало давали тепла. Во вторую зиму запаслась берёзовыми поленьями. В этом году умные люди подсказали, что лучше уж заплатить дороже, но купить дубовые. Действительно, они горят долго, греют лучше.
Она укуталась в пуховую шаль Полины и зябко повела плечами.
– У моих шестиклашек сегодня был диктант. Сейчас посижу немного и нужно проверить тетрадки. Хорошие ребятишки, старательные такие. Есть у меня один мальчик, Миша Горохов. С бабушкой живет, а родители оба на фронте. Так он жалуется мне, что и он бы ушел воевать, да бабушку не с кем оставить. Говорит, когда папка уходил, оставил его за старшего в доме. Мама в военном госпитале где-то. Она у него хирург, с первых дней ушла на фронт. Вот какие дети!
Петр Ефимович слушал и согласно кивал головой. Ему еще тяжело было разговаривать. Он проникся таким теплом к этой прекрасной женщине, что иногда на глазах выступали слезы и скатывались по щекам. Он лежал и думал, что, наверное, ее послал ему сам бог, не иначе, и благодарил его за то, что Полиночке повезло встретить на своем пути ее сына. Он нисколько не сомневался, что у такой женщины, как Софья Павловна достойный сын.
Вечер закончился в тишине под скрип пера, под тихое бормотание учителя проверяющего тетради. Их ожидало еще много таких вечеров впереди с задушевными беседами, с мечтами о конце войны и счастливом возвращении своих детей.

Продолжение: http://www.proza.ru/2019/01/31/1648