Драгоценные залежи памяти на статью в. нурковой

Впечатление от статьи В. Нурковой связано с двумя противоположными эмоциями. Первая – с желанием прервать чтение текста в связи с его излишней наукообразностью (зашкаливает количество новых терминов и, на первый взгляд, отсутствие логики изложения материала). Вторая – все же прорваться за кордон наукообразия и найти те аспекты поднятой в статье проблемы, которые априори вызывает интерес. Общее первое впечатление – тяжеловесность текста, некая обрывистость в системе раскрытия темы.
Произведение М. Пруста вызвало у меня чувство понимания ситуации, которую он описывает (я уверена, почти всякий человек испытал нечто подобное). И, что очень важно, мне было весьма приятно оказаться свидетелем и соучастником процесса воспоминаний из детства. Вопрос автора к самому себе по поводу того, «почему его так обрадовало это воспоминание», остается вместе с читателем, и я как наверно и любой другой читатель продолжаю размышлять над ответом на этот вопрос. Мне становится понятным, что взрослому человеку приятно «победить» ограничения своей памяти, продемонстрировав самому себе свои возможности и волю. Очевидно также, что возврат к состоянию себя в детском возрасте дает ощущение того счастливого настроения, в котором пребывает любимый и вполне благополучный ребенок. 
И что же такое рассуждение дает нам в итоге? Думаю, ни много ни мало, - увеличение способности жить дальше, продолжать свой жизненный путь с определенной психо-энергетической подпиткой и вполне возможно (хоть это и остается за кадром текста) корректировать свои выборы на жизненном пути. Это, действительно, то место и та фраза, которые вызвали мой живой отклик. Попробую найти в тексте В. Нурковой аналог: «…психика человека.. в акте интериоризации переходит к созданию «психологических инноваций», которые впоследствии воплощаются в прогрессивном развитии опосредствующих психику материальных технологий». Как мы видим, форма изложения настолько различна, что совместить обе фразы представляется очень сложным.
Статья В. Нурковой посвящена формированию многоаспектной программы исследований, обобщению известных эмпирических данных с целью выявления важных качественных проблем в изучении АП. Сама автор ставит для себя задачу поиска «расширения доступных способов использования ресурса АП, переходя к активному и сознательному осуществлению «проекта» своей личности за счет намеренного формирования АП». Границы своего исследования для автора очень важны, в них раскрывается весь замысел и структура, благодаря которым она видит возможность прийти к достоверному результату. Поэтому считаю важным вставить их здесь: «…анализ того, как человек встраивает новые для него инновационные средства регуляции АП в структуру своей автобиографической мнемической активности, постепенно раскрывает их функциональный потенциал и преобразует в соответствии с индивидуальными запросами». И «…проблема анализа автобиографического нарратива как процесса и результата и реализации целенаправленного мнемического действия, исполненного по семиотическим правилам и мотивированного осознанным стремлением к стабилизации или изменению существующей иерархии мотивов для оптимизации характеристик будущей деятельности».
Пожалуй, у М. Пруста основную идею произведения можно связать с тезисом «только запах и вкус, более хрупкие, но зато более живучие, более невещественные, более стойкие, более надежные долго еще…среди развалин несут на себе, не сгибаясь, огромное здание воспоминанья». С этим тезисом хочется согласиться, обратившись к своим детским воспоминаниям: «Здание моего детского садика было расположено на участке с большими старинными липами. Осенью это место становилось необычайно красивым – огромные высоченные черные стволы лип с огромными же спокойно золотыми листьями. Особенно поражал масштаб стволов деревьев и куч листьев под ними также как и резкий контраст черных стволов и золота листьев». Все это врезалось в мои воспоминания навсегда, создав лирически романтическую картину окружающей действительности.
Важным для рассуждения и повествования у Пруста является понятие  памяти как чистой случайности. По его мнению, пытаться воскресить прошлое – напрасный труд. «Прошлое находится вне пределов его (нашего сознания) досягаемости, в какой-нибудь вещи (в том ощущении, какое мы от него получаем), там, где мы меньше всего ожидали его обнаружить».
Для В. Нурковой важны несколько моментов. И среди них наиболее важным будет: «Таким образом, основываясь на деятельностной интерпретации АП как целостной системы личного опыта, обеспечивающей целенаправленную жизнедеятельность субъекта, нам удалось выявить новый эффект, присущий ее работе, - соответствие динамики изменения феноменологических характеристик воспоминаний (яркости и детальности образа) динамике деятельностного смыслообразования».
Для меня было важным найти в статье В. Нурковой то место, которое станет производным для моих умозаключений и развития темы. И я нашла следующее:  «…массив личных фотографий выступает внешним средством для формирования индивидуальных стратегий временного упорядочения и структурирования личной истории; способствует объективизации деятельности, направленной на автобиографический анализ течения жизни и личностной динамики; служит источником формирования и трансформации идентичности, «материализуя» представления об интервалах самоидентичности». После этого мне подумалось о том, что человек часто отвергает свои воспоминания для того, чтобы отцепить от себя их груз. Рост человека связан с его выбором всякий раз, перед лицом которого он выбирает оставаться в границах существующих возможностей и способов своей реализации или же, наоборот, меняет свои приоритеты и строит себя заново, отождествляя себя нового в новых и лучших условиях жизни.
Разумеется, мне представляется правдоподобной гипотеза В. Нурковой об изменчивости КЖС на протяжении жизненного пути. Правда, объекты культурных сообществ (москвичи, старообрядцы Верхнекамья и жители деревни, приверженцы РПЦ), выбранные в качестве примера, вызвали до некоторой степени изумление своей несопоставимостью. Рассматривать Москву в качестве некого типического образца городского образования имеет смысл только в случае сравнения ее с другими мегаполисами.
В прочтении обоих текстов мне помогла статья Барабанова АА «Семиотические основы художественного языка архитектуры», которая в том числе основана на исследованиях Л. Выготского, посвященных законам восприятия. В числе основных постулатов есть три уровня зрительного восприятия, связанных с непосредственным ощущением знаков, заложенных в формах и пространствах, символов, присущим в разной культуре различным предметам, формам и цвету, и образам или метафорам, которые всплывают в сознании ассоциативно благодаря нашему тезаурусу. Таким образом, зрительное восприятие базируется на трех основных уровнях: знаковом (подсознательное), образном (надсознательное) и символическом (сознательное).
Различие двух текстов в первую очередь связано с различиями в их форме: художественное произведение и научная статья со всеми исходящими отсюда методами и стилем написания. В научной статье необходима теоретическая и фактологическая аргументация и отсылка к предыдущим исследованиям, тогда как в художественном произведении нужно совсем другое – вызвать у читателя личные эмоциональные образы, соответствующие тем, которые дает нам автор (М.Пруст) в своем произведении. Общее лежит в интересе к такому важному феномену человеческой жизни, каким является АП. И задаче обоих авторов показать значимость этого феномена для оценки и корректировки своего жизненного пути, своих ценностей и приоритетов, а значит для дальнейшего формирования своей личности. 
Тема проникновения в тайны АП очень интересна и важна. И с точки зрения неожиданных ассоциаций, обусловленных нашими пятью чувствами восприятия действительности, приводящих к спонтанному проявлению картинок из прошлого. К этому необходимо добавить закрепленные в памяти чувства, относящиеся к переживанию прошлого события в виде радости, огорчения или любого иного варианта. Другой фокус зрения – это управление своей памятью с целью извлечь определенные воспоминания, сформировать картинку прошлого из цепочки событий и/или переживаний, которые для нас значимы в контексте анализа формирования нашей личности, а значит и формирования будущих событий и выбора пути развития, определения новых или закрепления уже имеющихся черт нашей личности.
Осознанные и неосознанные воспоминания – цепь одной стратегии личности, которая ищет свой путь развития и ставит новые цели на этом пути. Механизм работы осознанных и неосознанных проявлений и действий нашей личности неразрывен, осознанность всегда приводит к действию залежей похороненного в памяти воспоминания. И уже наша воля есть тот потенциал, который даст воспользоваться глубинными пластами нашей личности.