Чудовище

…По саванне разнёсся радостный победный многоголосый вой - завалили страшного зверя. Не окончательно уничтоженный, но сбитый с ног, он распластался под грудой копошащихся тел, жаждущих крови и плоти раненого гиганта.

Даже скованный злобным множеством зубов и клыков, вонзившихся в каждый свободный участок живого тела, он, тем не менее, представлял собою опасность.

Блеск острых глаз не оставлял сомнений в том, что неминуемо произойдет со всей этой сворой, ослабь хоть один из них хватку или потеряй хоть на мгновение бдительность.

Зверя загнали в ловушку, умело расставленную и рассчитанную злым гением коллективного разума слабых по духу и сильных своим множеством единого стремления свергнуть сильного.

Удары были нанесены одновременно, с учетом ранее неоднократно принимаемых безуспешных попыток бить последовательно.

На этот раз вцепились все разом. Те, кто не успел подпрыгнуть повыше, сомкнули челюсти, втиснувшись, в свободные от клыков и костей, промежутки. Впрочем, место хватило всем желающим, - тем, кто давно лелеял мечту поучаствовать в охоте на монстра, наводившего ужас на всю округу не один год.

Его повадки и уязвимые места изучали давно и тщательно, с каждым неудавшимся разом неотступно следуя по пятам… преследуя единственную цель - уничтожить.
Зверь был обездвижен, окровавлен и почти бездыханен.

Свора ликовала, вырывая из вздыбленной шерсти куски вздрагивающего живого тела.
Победа пьянила и ослепляла: «Вот он! Неуловимый, непобедимый! Неустрашимый!… Повержен!»

Его низкий протяжный зов, переполненный, перенасыщенный болью и мольбою о помощи, только раззадорил радостно засуетившуюся стаю: «Где ему найти подмогу? Если до ближайшего логова другого такого же монстра несколько дней пути!?»

И стая радостно заулюлюкала, смачно зачавкав кровью.

Действительно, территория обитания каждого похожего гиганта была значительна.

Превозмогая боль уязвленного самолюбия, растирая остатки гордости в пыль унижения, зверь повторял свой зов, пока не услышал где-то - далеко-далеко, - едва доносимый ветром, чуть слышный, почти не уловимый, ответ.

«Далеко… Это немыслимо далеко…» - Он шваркнул лапами по камню. - «Никому не успеть…»

Ему не оставляли пути к спасению. Отчаяние и безысходность раздирали его изнутри, вторя действиям мелких хищников, гроздьями взгромоздившихся на его неуклюже поваленное, распластавшееся, туловище, снаружи.

«Какая рука свела все пути этих мелких ненасытных тварей в один миг и в одну точку пространства? Что от него хотели? Он ведь даже никем из них не питался?»

Он жил отшельником. Мощным, грозным, безобидным, незлобивым и добрым. Он даже не убивал нападающих – лишь отшвыривал. За это, видно, и поплатился повсеместно разлитой ненавистью.

И теперь, выбирая между невозможностью вести битву и необходимостью испустить дух, он горько сожалел о своем легкомыслии. Он думал об оставшемся в логове детеныше, и никак не мог примириться с мыслью о той участи, которая ожидает малыша при встрече с «победителями».

Очень далекий рев, едва различимый ранее, повторился чуть ближе. Стая настороженно взъерошилась, на миг оторвавшись от пиршества. Этого мига замешательства оказалось достаточно, чтобы зверь чуть оторвал свое туловище от острой каменистой поверхности.

Свора нападающих бросилась с новой силой, но мышцы зверя уже наливались новой энергией. Сопротивление покрывалось металлом, отвоевывая себя от жалости и кровоточивости ран.

Ещё немного - и зверь окончательно встряхнется, сбросив с себя «добрую» половину не знающих жалости охотников за теплой живой кровью.

Но, в глазах его стыла боль, - стремительно разбираемая на составляющие, она, все равно оставляла непослушный рубец ошибок, допущенных, и не исправленных вовремя, приведших волею обстоятельств к печально-закономерному нападению.

Какое-то время казалось, что у стаи еще есть шанс добиться окончательной победы в борьбе с чудовищем, раны которого будоражили воображение своим множеством и разнообразием форм и размеров.

Но, когда зверь, шатаясь, все-таки, приподнялся на лапы, падальщики прыснули во все стороны - врассыпную. Те, кто посмелее, отбежали недалеко – всего лишь на несколько шагов, рыча от досады, в предвкушении следующей возможности напасть на ослабленное животное. Они хорошо понимали, если быть настойчивыми, изворотливыми, и если повезет – то, можно будет и добить раненого.

Однако, подходить ближе боялись – монстр опять получил свободу.

Всплеск злости, поднявший израненное животное на ноги, иссяк, и оно, теряя сознание, почти ползком, оставляя кровавый шлейф, «двинулось» по своей территории к логову.Чтобы встретить там своего детеныша и продолжать вести мирную, безобидную жизнь, до следующего нападения, оставаясь самим собой – большим, неуклюжим, безобразно-добрым, глупо-доверчивым, наводящим на всю округу безотчетный, подсознательный страх, и порождающий повсеместную ненависть своей неправильностью, гигантом…

 

 
Июнь-июль, 2004 г. Матросова Елена (Velen)


Рецензии