Млечный путь

… Задрав остроносую морду к звёздам, пёс жалобно и тихо скулил на какую-то одиноко мигавшую удивленным сочувствующим глазом, Галактику.

«Млечный Путь». Его называли всегда «Млечный Путь».

И он привык считать себя освещающей чьё-то жизненное пространство, дорОгой.

Когда на него повесили первую табличку «Тупик» - он не помнил.

Периодически встряхиваясь, и постоянно стараясь не сбиваться с цели своего существования, он всякий раз скидывал с себя разного рода ярлыки и названия, - все, кроме того, которому с самого начала, служил.

…Одиноко мелькнувшая сбоку дверь, та, к которой он больше не подходил, помня боль, причиненную ему, когда он наивно рискнул пересечь порог-границу, была, по-прежнему плотно закрыта на все «глухие» замки, крючки и щеколды.
Ни звонка, ни глазка, ни ручки. Косяк, дверное полотно, и порог.

Деревянная дверь, чуть в стороне от траектории взгляда, которую он мог бы разнести одной лапой,  но не прикасался к ней.

Пес больше не пятился от неё, и не подходил к ней.

…Раны постепенно затягивались, и всё меньше саднили душу, замещая день за днем боль жизнью… другой жизнью, по привычному кругу, но с непривычным ощущением тишины.

Посреди тишины мерцающим островком жило «что-то», к чему пёс не обращался ни словом, ни взглядом.

Он не хотел лгать себе, будто в нём этого чувства нет. И не мог обманывать себя надеждой, что оно нужно не только ему.

Они просто жили вместе – одно в другом, - тишина и «нечто».

Пёс ощущал самого себя как бы со стороны, чутко прислушиваясь к восстанавливающейся гармонии внутренних звуков, сроднившихся с новым чувством… не подчиняясь ему, и не подчиняя его себе.

Валявшаяся тут же, невдалеке, покорёженная табличка «Тупик», злобно сверлила пса мстительным острием глаз-гвоздей.

С ней они тоже теперь были вместе, и её он тоже больше не касался, ни жестом, ни взглядом.

…Пёс жалобно и тихо скулил на далёкую, удивленно мигавшую сочувственным глазом, Галактику…

И только Бог улыбался ему в тишине, мягким, ровным и теплым светом, осыпая лохматую шерсть искристыми снежинками.

…«Млечный Путь»… Его называли всегда «Млечный Путь»

И притихшая незамысловатая радость окутывала измотанное существо, вытаскивая занозу за занозой из израненных лап, души, тела, каждый раз, как кто-то искренне вспоминал его настоящее имя.

«…Спасибо. Спасибо Тебе за то, что Ты существуешь. Прости, что я не всегда мог слышать Тебя. Стоило ли «отращивать» такие большие уши, чтобы так и не научиться слышать Тебя. Спасибо за то, что простил. Красиво и мудро сказано: «Суди меня не по злобе моей, а по милости твоей». Бог милостив. Он простил.»

Пёс, вздохнув, положил морду на лапы, и заснул.

Далёкая Галактика внимательно оглядела свернувшегося «калачиком» притихшего звёздного странника.

«Ты – не тупик, кто бы не называл тебя так. Отдохни. Тебе нужен покой. Это очень трудная роль – быть собой. Мы вместе. Мы любим тебя. Ты нужен не тем, кто считает тебя тупиком, ты необходим тем, кто считает тебя дорОгой!»

Пёс заворочался во сне, встревожено зарычал, но через мгновение стих. И только мирное посапывание незлобивого пса перекатывалось по пространству – от Галактики, до Галактики. Как колыбелька для вечного большого ребенка, которому выпала такая взрослая участь – быть тем, кого издревле, и не без основания, называли все «Млечный Путь».

Не за его «туманность» или «загадочность», а за способность, оставаясь самим собой, прокладывать путь себе, и другим людям…

 
Август-март, 2004-2005 гг. Матросова Елена (Velen)