День и Ночь

Мне интересно жить. День кончается, и перед сном я бегу по ушедшим часам, словно уставший музыкант по струнам старой, но любимой гитары. Отзвуки дня чуть слышно переливаются минувшими радостями и чудесами. Если в нём и были тонкие стежки дурного, то лишь для контраста светлых дел и добрых событий.

Я с нетерпением жду следующий день, но сквозь дрёму напоминаю себе не торопиться. Знаю, завтра возле осенних берёз я буду глубоко вдыхать обжигающую свежесть, и я предвкушаю. В иглах молодого кедрача нашла приют опавшая листва, и я обязательно прикоснусь кончиками пальцев к жёсткому ёршику одного из таёжных гостей. Среди поросли кедра и трёх берёз заблудился белый медведь. Он с грустью смотрит пенопластовыми глазами на далёкий северный полюс, мечтает рвануть на родину предков, но нет, он символ и здесь ему придётся отбыть пожизненный срок.

Я подниму взгляд к верхушкам берёз и замру от восторга. Нога не успеет шагнуть, а я проживу ещё одну незабываемую жизнь. На чистом, и без намёка на дымку облаков небе какой-то нереально мультипликационной синевы качается мозаика разноцветной листвы. Её шелест и мелкая дрожь выхватывает из памяти банные вечера далёких дней.

Но это будет завтра, как было уже сотни раз, где я каждое утро, словно впервые увидев солнце, радовался ему по-детски искренне с улыбкой сельского дурачка.

Я хорошо помню, ибо старался запомнить редкую удачу заскочившего в бетонную клетку Лефортово солнечного зайчика. Он был даже не лучиком, всего лишь отражением от цинковой крыши какой-то хозпостройки в тюремном дворе. Я ловил глазами отблеск, жмурился и расплывался в мелкой радости жизни, чеканя в сознании этот момент на долгие годы вперёд. И я не мог тогда знать, что в соседней камере мой случайный знакомый вскрывал в знак протеста горло.

Но что мне километры лагерной «колючки» с вышками по периметру, если я насквозь пронизан лучами утреннего солнца, если я и сам уже солнце с бездной неба в придачу. Мой день, моя жизнь соткана из бесконечности счастливых мгновений, и все они слиты в нерушимый монолит любви ко всему миру здесь и сейчас. Стоит дать волю мыслям о сиюсекундном счастье, как возникает сомнение: а не попытка ли это уйти в грёзы от окружающего ада?

И не надо думать. Это игра ума. Сознание спокойно в гармонии с сердцем, слушай его и гони сомнения прочь. Ни крохи сожаления о сбывшемся, ведь размышления об ошибках приводят к тоске и сердечной боли. Я сковываю память и стираю мысли, словно губкой с классной доски. В коротком, едва живом времени нет тоски по ушедшему, как и нет надежд на случайное завтра. Ближайшую вечность не омрачит мой беспокойный ум. Я замер в неге, и в душе идеальный покой. Я существую только в мгновении и, задержав глубокий вдох, ловлю момент между ударами сердца и растягиваю миг нирваны на вечность.

Я счастлив. Я сплю.

Суккуб приходит ко мне в сумраке сна. Я ещё не утонул в океане пустоты без сновидений, но уже исчез и из мира дневной суеты.

Я беззащитен перед демоном неудовлетворённых страстей, и беззащитен намеренно. Мне нет дела до обязательств дня. В сумеречном мире нет совести, чисты от ложных достоинств помыслы, в нём только я и демон.

Сердце стынет, дыхание сбивается. И хотя я знаю, что цепи ночного гостя ещё не так прочны, рвать их я не буду. Я не хочу быть беспредельно хорошим хотя бы здесь, где даже боги на миг прикрыли вуалью свой взор.

Суккуб меняет облики от уже нашего с ним общего предпочтения. Мы слиты в одно существо тонких материй, и нет в моей жизни столь идеального единства, как в этот короткий период моего забытья.

Человечности во мне всё меньше. Древний зверь всплывает на поверхность меркнущего сознания и берёт власть над социальной шелухой, что с самого рождения облепляло моё «Я» всё большими слоями.

Воля суккуба для жертвы его непреложна. Я спешу содрать с себя остатки добродетели, этой дневной мишуры, отжившего своё рудимента. Я и не могу иначе, ведь он, в образе желанной незнакомки, погрузил в мой ум тонкие пальцы с французским маникюром и достаёт из потаённых закоулков томные картинки давно прошедших или так и не наступивших оргий. Сердце моё - подставка для стройных ног суккуба.

Светлые подарки дневного солнца – ночная пища демона. Сдобрив несъедобные для него остатки моей верности похотью и цинизмом, этой неотъемлемой для него приправой, он хрустит ими, словно чипсами в кинотеатре.

А на большом экране мои бывшие и будущие подруги сменяют друг друга, и я в диких сценах суккуба даже не актёр второго плана – всего лишь статист.

В конце концов, ночной пришелец добирается до самого дна, до наиболее извращённых свершений первобытного зверя и сливается со мной в алом поцелуе страстного каннибализма, воистину завершающем аккорде абсолютной Любви.

И демон уже я.