6. ВК. Братец Час. Секундочку

Конкурс Копирайта -К2

АВТОР – Братец Час - инкогнито



Выйдя из палатки, и почувствовав на лице ласковое прикосновение морского бриза, Фалуд оторопел. Это было настолько странно, что в первое мгновение он растерялся.

Здесь не могло быть никакого ветра. Ни сильного, не порывистого, ни слабого.

Совсем никакого. И все же ветер был, и нежно, то тут, то там, охаживал запущенную за три недели бороду. Фалуд осторожно сел на землю, прямо у корявого пня, как гнилой зуб вылезшего за границу опушки, где стояла палатка, и тревожно вгляделся в море. С вершины холма, раскинувшееся внизу море выглядело, как и положено. Застывший на века монолит, тёмно-синее зеркало, без малейших признаков движения. Бескрайнюю ровную гладь портили только белые наросты бурунов у самого берега, и у косы, врезанной в море больше, чем на километр. Буруны Фалуд не любил, они портили пейзаж. Тем более об один из них он неделю назад порезался. С морем было все в порядке.

Фалуд посмотрел на деревья. Они тоже выглядели обыденно. Замершие в изогнутых позах, и совершенно неподвижные. Сойка, возле третьего дерева от палатки на одиннадцать часов, тоже была на месте. С подогнутым левым крылом, и только начинавшим движения правым, причудливо изогнув голову, она, как и должна, висела в воздухе не завершив маневр. Здесь тоже все было в порядке.

Фалуд встал, и, повинуясь чувству долга, углубился на десяток метров в лес. Здесь он нашел ёжика. Тоже неподвижного и наполовину засунувшего голову в корни дуба.

С лесом тоже все было в порядке. И, тем не менее, ветер был, и Фалуд его чувствовал.

Это было необъяснимо.

Фалуд поправил повязку и снова осторожно сел на землю.

Время тянулось медленно. Точнее, оно летело, как на крыльях, но субъективно оно тянулось медленно.

Он пришел в этот лес, месяц назад. Ещё он добирался сюда пешком, почти год. Там, дома, за это время не прошло и секунды. Мама только приложила старый сточенный нож к мясному пирогу. Лезвие даже не успело поцарапать румяную корочку. Фалуд ушел, когда ему было двенадцать, сегодня ему  двадцать восемь. Когда он вернётся, то все так и будут сидеть за утренним завтраком. Белая скатерть на столе, папа, мама, дедушка, две старшие сестры. Часы кликнут. Пройдет секунда. Мама в конце концов надрежет пирог, но на его стуле окажется не двенадцатилетний сорванец, а взрослый мужчина, прошедший две войны. И все будут очень расстроены. Это если он вернётся. Ну, почти сейчас. А если нет, то он просто исчезнет. Как и не было его в их жизни. Они прочтут, его биографию. Жил, стремился, сражался. Умер в семьдесят два года, окруженный благодарными последователями. Время ставить памятник. Дозавтракать, поплакать, увековечить. Эти мысли нужно было срочно гнать.

Фалуд подумал, что с момента когда доктор философии Казияки опубликовал в открытом доступе свою работу о биологическом замедлении времени, за прошедшие сто лет такие мысли посещали любого, кто применял это на практике. Сначала люди бросились это испытывать. Завтра экзамен? Не ходил на курс? Важно сдать?

Нет проблем! Ускоряешься до любой скорости, которую можешь себе позволить, и, штудируешь все до последней корки. Главное разложить конспекты на полу в правильном порядке. На большой скорости трогать ничего нельзя. Разлетится, как от взрыва. Прошла секунда, твоя девушка хлебнула колы, а ты уже всё знаешь. Правда, стал старше её на пару месяцев пока учился. И так во всём.

Трогать предметы нельзя. Всё в труху. Одежду носить нельзя, всё в клочья. Ходить нужно осторожно, не создавая кратеры. Бегать нежелательно. Если бы лет сорок назад не изобрели молекулярные трубки, из которых стали шить подобие одежды переносящей такую динамику, то на большой скорости все так и ходили бы голыми. Есть тоже проблематично. Взять в руки ничего не получается. Мир застывший без движения. Не мертвый, нет, но жить в нём не очень-то приятно. Большим открытием стало то, что некоторые растения и животные, и даже вода, предпочитали жить на большой скорости. Как они умели это делать и почему, зачем эволюция оставила им эти запасные выходы, ученые разгадывали дор сих пор. Вот идешь осторожно по большому городу, все замерло, в воздухе висят капли дождя, прохожие с поднятой ногой не завершившие шаг, над тротуаром хрустально водяные архитектурные мини чудеса, все стеклянно-ватное, и вдруг вдоль дороги то там, то здесь живая травинка. И еще одна. И еще. И ручеек живой разбегающийся трещинами вдоль застывшего нароста основного потока. И какая-то мошка. Иногда кустик. Бывало, что даже собака. Все они проживают свою жизнь за то время, что прохожий поставит ногу на тротуар. Он и не узнает никогда, что бесстрашная оса успела сделать все свои осиные дела и умереть, пока он огибал лужу. Такую воду можно было пить. Ос и собак есть. Ну, если они жили почти с твоей скоростью. Во всех остальных случаях приходилось замедлятся, возвращаться к скорости когда еду можно взять в руки. Самым быстрым оказался человек. Были документированные случаи динамики: один год - шестнадцать наносекунд. Все бросились играть в новую игрушку. Пока не поняли, что лучший способ проживать жизнь - проживать её  с семьей, а не в полустеклянном мире, откуда возвращаешься, а суп всё еще горячий. Пару знаменитостей, всё-таки убили, и пару переворотов провернули. Перетащили на себе из страны в страну пару лишних тонн кокаина и табака. Перешли пешком Атлантику. Посмотрели на звезд в душе. Все это было, но быстро прошло. Спецслужбы установили круглосуточные дозоры вокруг президентов и первых лиц государства. Суровые тридцатилетние мужики в одних повязках, с двадцати лет несущие в вахту с каких-нибудь – 2057г.12д.06м.10ч.31м.52с по 2057г.12д.06м.10ч.31м.53с. По Гринвичу.

В пятьдесят третью секунду он возвращается, получает все свои ордена, пенсию для сорокапятилетней мамы и умирает через год в возрасте восьмидесяти трех в доме для ветеранов. А мы пока новых вербуем для службы с пятьдесят третьей по пятьдесят четвертую секунду. Социальные службы ввели обязательные датчики регистрации событий. Вот вернулся ты по необходимости в нормальную скорость, датчик получил подтверждение на твои действия и развеял тебя в пыль. А не нужно было от возбуждения, сквозь прохожего проходить. С другой стороны, если ты соблюдал законы, всё оставалось конфиденциально. Это гарантировала конституция.

Еда у Фалуда была. Три дня назад он встретил в лесу дикобраза и после недолгой охоты убил его. В лесу, среди замершей речки, так же был небольшой ручеек живой воды. Ещё на разных полянах он нашел четыре живых гриба. Огонь, к счастью был инвариантен к скорости, и добывать его во все времена было легко.

Фалуд съел кусочек мяса и с сожалением отложил остальное. Грибы закончились ещё вчера. Еда нужна была для Георгия. В отличии от Фалуда, он был преступником и не мог вернуться в обычный мир. Георгий был его единственным другом и первым кого он встретил, когда впервые ускорился и с удивлением понял, что он очень, очень быстрый. Быстрее большинства живущих. В тот первый раз, пухлый десятилетний Фалуд вышел на улицу, с восторгом рассматривая новый для него мир, и почти сразу заметил долговязую фигуру подростка с обмотанным вокруг шеи шарфом. Георгий двигался медленно, как муха в киселе, но  в отличие от всех, он хотя бы двигался. Фалуд замедлился до его скорости, и Георгий рассказал ему, что к чему.

Так же он рассказал ему о своей непрекращающейся борьбе.

Фалуд сразу же убежал домой. До своих двенадцати, он приходил ещё трижды, и каждый раз встречал Георгия. Ему было двадцать три, тридцать восемь и в последний раз сорок четыре. В тот раз с ним была Тали, шестнадцатилетняя девчонка не намного медленнее Георгия, и тогда Фалуд ушёл с ними. Через год он уговорил Тали замедлится и подождать его. Клялся, что никого, как её не полюбит. Выдержал чуть меньше полугода и затащил её обратно. С тех пор они были вместе. Это был единственный раз, когда Фалуд на полсекунды «выпадал» из своего времени. Всегда находилась еда, вода, не было причин возвращаться и мамин нож все ещё был над пирогом.  Восемь лет назад Тали выщелкнули обратно в реальность. Борьба Георгия оказалась банальным конфликтом с группой «чимичури». Подростковым скаутским кружком католической начальной школы мексиканского пригорода «Аф Франциско Мадере», пришедшей в скорость всей группой из четырнадцати человек. Много лет они шли пешком через океан в Бельгию, и дошли, не потеряв ни секунды. Здесь они встретили первое сопротивление в лице Георгия. Почему они хотели уничтожить Королевскую обсерваторию, и почему Георгий взялся её защищать, Фалуд долго не знал. Мотивы первого так и остались без ответа, зато Георгий рассказал ему, что краеугольный камень обсерватории это катализатор всех химических процессов хомо сапиенс. Создан и подброшен нам херувимами Сириуса на заре веков. А Казияки только открыл процесс взаимодействия с ним. Ну, тот процесс перехода, что использует большинство людей. Покачивание и выгибание лопаток вкупе с напоминавшими зарядку упражнениями для разминки плеч. И если обсерваторию уничтожат, то камень соприкоснется с атмосферой и разлетится в мелкую крошку. Но даже если не разлетится, все ускорения пропадут. А камень, вот столько лет стоял, и только сто лет, как настоялся.

Фалуд не поверил, но взялся помогать. Главное было не дать мексиканцам подойти к зданию Обсерватории.  Любое здание на Земле рассыпалось, стоило к нему прикоснутся. Ну, если ты совсем медленный, то ударить как следует кулаком. Нужно было следить, чтоб «чимичури»  держались подальше. Их было трое,  против восьми мальчиков и шести девочек. Фалуд знал их всех поименно. Они справлялись легко, потому, что мексиканцы были даже медленнее Тали. Но с каждым годом они прогрессировали. Они были осторожными, не попадались на глаза, за все время Фалуд видел только двоих и то издали.

За эти годы, трое из них выпали обратно, как говорил Георгий, одна девочка вернулась осознанно, и одного из них Георгий смог убить.

В то раз они отвлекли Фалуда и пока он бежал, уже зная, что не успевает, впятером бросились на обсерваторию. Один из них почти дотянулся до ее мраморного карниза, когда Георгий бросился на него из-за фонтана и ударил. Остальные убежали, и когда Фалуд снизил скорость вблизи здания, опасаясь его обрушить, он увидел только тяжело дышащего Георгия, и крошку в виде фигуры человека застывшую в воздухе. Тали потом сказала, что его звали Хосе. Уговорить Фалуда начать их убивать Георгий, так и не смог. Даже когда они подловили Тали и вытолкнули её обратно. Теперь она стояла памятником самой себе в низине в полутора километрах от обсерватории. Фалуд её охранял. То, что мексиканцы не развеяли её в крошку, объяснялось нагрузкой Фалуда. Теперь он  вынужден был постоянно патрулировать именно этот район. Выйти из времени он боялся. Иди знай, чем всё закончится за эту долю секунды. Ещё ему казалось, что Георгий за эти годы почти сошел с ума. Во-первых, Георгий был уже стар, а во-вторых, эти игры патриотов на выслеживание в лесу, мозгов ещё никому не добавили. В лучшее время Фалуд читал электронную книгу, кем-то заботливо оброненную совсем недалеко от места, где стояла Тали. Книгу заклинило, она листала страницы с бешенной скоростью, одна страница в два часа по скорости Фалуда. Он наклонялся над ней выворачивая голову под определенным углом, и тогда текст становился чётким и понятным.

Сейчас на ней играл раздел история, а именно пунические войны.

Это было намного интереснее, чем раздел ядерной физики для четырнадцати лет, который был перед этим, и в котором он ничего не понимал, но из-за постоянного патрулирования, некоторые страницы истории, Фалуд  пропустил.

Пять лет назад, когда мексиканцы не появлялись уже год, Георгий ушел за помощью. Он верил, что в Соединенном Королевстве есть постоянный дозор. Когда англичане узнают, что именно Георгий с Фалудом защищают, они обязательно выделят хотя бы одного подготовленного человека. И тогда у них хватит сил и скорости, прочесать всю местность квадратами, и положить наконец-то конец этой бессмысленной вендетте. А пока Фалуд сможет охранять периметр один. Георгий вернулся полтора года назад, весь с красными от недосыпа глазами,  и рассказал, что у англичан даже при этой скорости есть средства слежения. Какие-то пассивные электронные приборы, к которым они бегают запоминать экраны и снимать данные.

Рассказал, что к «чимичури» идёт на помощь женщина, и они все собрались на севере для её встречи. Ещё англичане выделили не одного, а даже двух человек, и им с Фалудом нужно идти к месту где собрались мексиканцы. Англичане придут туда же. Там всё и решится. Они шли к Северному морю почти год, и ещё недели две  искали нужную опушку. Потом Георгий ушёл встречать англичан, а Фалуд остался его ждать. Это было месяц назад.


Ветер объяснился просто. Земля под Фалудом чуть задрожала, и он увидел на горизонте увеличивающуюся череду выпирающих россыпей воды. Кто-то бежал по морю.

В вечно застывшем утреннем солнце быстро растущая зигзагами дорожка фонтанов блестела как россыпь драгоценных камней.

С другого угла она несомненно будет выглядеть как внутренняя указательная полоса шаттла «Орион». Фалуд видел в новостях обзор корабля. Его крутили постоянно. «Орион» сейчас неподвижно висел на высоте около километра над Америкой. Фалуд «ушёл», как только начали прямую трансляцию миссии к Европе.

По морю бежал Георгий. Как только Фалуд узнал его в далекой фигурке, он встал и начал ускорятся, разминая плечи круговыми движениями. Минут через пять он понял, что дошел до максимума. Дышать стало тяжело, все тело было напряженно, как струна, на грани судороги. Там вдали, фонтанчики перестали выстреливать, они вырастали еле-еле, со скоростью черепахи. Фалуд осторожно спустился с обрыва и пошел к ним по морю. Пройдя около километра он увидел, что вдали за фигурой Георгия тоже вырос ряд фонтанчиков, только намного гуще. И ещё там клубится грязно серый дым.

Такого Фалуд ещё не видел никогда.

Он побежал в ту сторону. Пробегая мимо Георгия, который крайне медленно, заторможено, уже сто ударов сердца как опускал ногу на море, он отметил необычную сосредоточенность на его лице. Для балагура Георгия, это было необычно.

Метров через триста, он пробежал мимо группы мексиканцев, и отметил, что за эти годы мальчики стали мужчинами, а некоторые девочки вполне себе ого-ого звёздами подиума. Но звёздами медленными, некоторые совсем замершие и судя по их виду очень уставшими.

А ещё метров через триста он увидел парящую (да как это возможно?!) над морем машину. Машина напоминала игрушечный броневик из магазина, и из ее выхлопных труб вырывался сизый дым грязно фиолетового цвета, и стелился над поверхностью моря. С каждым выхлопом этого дыма, там, где он соприкасался с миром, скорость менялась. Лёд крошился, вода начинала течь, и рыба заканчивала движение хвостом. И вообще всё силой подтягивалось сюда, где солнце, и планеты застыли в этом мгновении двадцать третьего марта 2168 года в девять семнадцать утра, между сорок четвертой и сорок пятой секундой. Фалуду даже показалось, что он услышал, как корочка пирога хрустнула под маминым ножом. Ещё он отчаянно захотел домой и не впервые подумал о том, что будь прокляты эти все неестественные игры о скоростью. Выйти из «времени», сесть на планер и через час он будет дома. А после завтрака позвонит Тали. Проблема, что никто не знает, где она будет, будет ли вообще и ответит ли.

На открытой верхней площадке, сидели сказочные гномы в ярко зелённых дурацких колпаках. Низенькие, крепенькие, с длинными мясистыми носами и кустистыми бровями, они были запахнуты в длинные толстые халаты, разукрашенные изумрудной вышивкой. Гномы были совсем не заторможенные, можно сказать даже проворные и вполне себе внятно о чем-то говорили.

«Да что за черт здесь происходит?!!!» - возмущенно подумал Фалуд и замер.


© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2019
Свидетельство о публикации №219012001946

Комментарии http://www.proza.ru/comments.html?2019/01/20/1946