Про Пахома

"Умирал старый Пахом.
Он лежал на узком лежаке в коридоре своей многокомнатной коммунальной квартиры, и тихо умирал.
Мимо деловито шмыгали многочисленные жильцы, все занятые своими обыденностями и на Пахома не обращали никакого внимания. И только бабка Зулусиха периодически подходила к нему, оттягивала Пахомовское веко вверх и с недовольным видом бурчала:
-Живой еще, зараза, а мне этот топчан сегодня к вечеру нужен, племяш должен приехать из Загорска, лук для рынка привезти. Где ж я его переночую, если этот к вечеру еще не гигнется?
Один раз она даже встряхнула Пахома за плечо и крикнула ему в ухо:
-Ну что, ты помирать собираешься или нет?
Пахом тяжело дышал, с каждым выдохом все приближаясь к заветному концу.
Но он пока был здесь, он цеплялся за этот Свет, скреб когтистыми пальцами по лежаку и пытался вдавиться всем телом в ватный матрасик, который служил ему верой и правдой целых пятьдесят лет.
Боялся он уходить, ох как боялся…»
Дописав до этого места, я разрыдался, так мне стало жаль Пахома, который за всю свою жизнь наверно ничего хорошего не видел. Я хотел описать его прошлое, как он всю жизнь работал в местном оркестре артистом кларнета, как его всегда затирали, не брали в зарубежные командировки, обделяли прогрессивками, не выдавали новые мундштуки и дирижер Шалва Янычаров всегда придирался к нему и за его ошибки наказывал весь оркестр.
Я хотел еще написать, как ему не везло и в личной жизни и как он к тому же страдал от несварения желудка.
Но всего этого я не напишу. Так как не должно быть у людей все плохо. Иногда должно случаться и чего-нибудь хорошее.
И я продолжил:
«…Боялся он уходить, ох как боялся, так как не верил ни в Рай и ни в другие загробные места.
И вдруг он почувствовал себя хорошо. Прилив небывалой жизненной силы заставил его вскочить с топчана.
-Але-ап!-крикнул он и прошелся колесом по коридору.
Потом выскочил на улицу, купил лотерейный билет, который тут же выиграл ему Главный Выигрыш, там же на улице он познакомился с фотомоделью Наоми Додошян, которая случайно была проездом в их уездном городе. Она сразу влюбилась в него, усадила в свой роскошный опель-вектра цвета английской соли и они укатили в дальние края прожигать свою жизнь долго и счастливо!»
Написал я это, и почувствовал угрызение совести. Ведь не бывает все так гладко. Мой добрый читатель не поверит мне и предаст остракизму.
И рука моя сама вывела финальную строчку:
«Но не долго они ехали. На ближайшем железнодорожном переезде машина застряла в рельсах и на полном ходу в неё врезался литерный, перевозивший золото партии. Фотомодель Додошян погибла на месте, а Пахом выжил, хотя ему ампутировали руки и ноги. А язык он сам себе откусил при столкновении.
И билет выигрышный тоже не смогли найти, так как его слямзил крутившийся неподалеку стрелочник»