Стрекоза и мухомор

               
                Моему грустному Мишелю
               
 
      Кто знает что нужно для дружбы: то ли одинаковые характеры, то ли – разные, а может просто воля судьбы. Грустная история своенравной стрекозы и почтенного мухомора могла продлить длинный ряд поучительных сказок, если б имела ответ на этот вопрос. Впрочем, судите сами.

      Созревший гриб был в расцвете сил. Красиво и важно стоял он на ровной прочной ножке. Особенно гордился Мухомор своей яркой шляпкой, под которой он аккуратно раскладывал свои мысли, потому что больше всего на свете любил порядок.

      Уходило жаркое лето. Гриб был доволен собой, наслаждаясь миром, который он так ловко умел поддерживать в своей душе. Стоило какой-нибудь мысли возбудить его, вывести из равновесия, он тотчас принимался отыскивать ей свое место, а найдя его, успокаивался и становился еще более важным.

      Однажды гриб с раздражением обнаружил, что не может справиться с одной мыслью, нарушающей его покой. Душевный разлад никак не удавалось устранить, хотя мысль и занимала как будто подходящее место. Да и не мысль это была вовсе, а мыслишка – забота какая-то. «Все у меня есть, - думал Мухомор, - надо обзавестись подругой пока еще не состарился».

      Особенно нравились ему красивые легкие бабочки, что постоянно кружились на солнышке вдалеке, никогда не приближаясь к нему. Никто не шел к нему, никто не нарушал его одиночества. Всякая зверюшка обходила его стороной, считая почему-то его вредным. То ли их отталкивал яркий самодовольный вид гриба, то ли чуяли они отраву какую. Но бедняга не понимал это, хотя давно уже созрел.

      И стал мухомор грустить.

      Летела как-то зоркая Стрекоза. Тонкая талия, длинные лапки, сильные крылья и два холодных глаза: один желтый, другой – зеленый. Независимый характер ее странным образом сочетал скрытность и непосредственность. Была она еще молода, но имела уже много приятелей, бесцеремонно перелетая с цветка на цветок. Не сторонилась она и букашек, и другой живности, так как была общительной и всеядной. Стрекоза никогда не говорила «нет», хотя всегда делала только то, что хотела. Она не обманывала, нет. Просто была так устроена, что ничего не могла делать без собственного хотения. Такой уж был у нее нрав.

      Одна заветная мысль кружила ей голову и согревала неудовлетворенное сердце. Очень хотелось ей найти настоящую дружбу. Когда она думала о желанном друге, глаза ее становились красивыми и привлекательными, а резкие повороты – более плавными в полете. Но многим она казалась холодной и резкой, потому что была независимой и своевольной. Несмотря на свою общительность, сердечко у нее было замкнутым, и она никак не могла найти себе друга.

      Увидев грустного Мухомора, она удивилась его одиночеству. «Ведь он так красив, – подумала Стрекоза, –  Не он ли моя судьба? Я могу сделать его счастливым, развеселить, рассеять грусть, и он полюбит меня». Решила она с ним подружиться.  Начала Стрекоза весело кружить над Мухомором, игриво задевая его крылышками. Она обрадовалась и засветилась, когда увидела приветливую улыбку гриба. Стрекоза стала немного походить на покладистую бабочку, ласково приговаривая: «Вам нравится?.. Я могу долго так летать…Как скажете…».

      Теперь, в свою очередь, и гриб удивился, забыв о своей грусти и беспокойной мысли. Ему стало хорошо и весело. И он начал призывно раскачиваться из стороны в сторону.

      Так они подружились.

      Захотелось Мухомору еще больше веселья, игр и танцев. Он даже пытался подпрыгивать в такт своей подружке, то сжимаясь, то вытягиваясь, ибо глубоко врос корнями в землю. Это выглядело немного смешно, и еще больше развеселило обоих. Ему очень нравились красивые движения подруги. Они были грациозными и такими ладными, что ему казалось будто он ведет в танце. Это ласкало его самолюбие, и прикосновения ее становились еще приятнее.

      Стали они жить вместе.

      «Какой он умный, - думала Стрекоза, - и какой степенный: всегда стоит на одном месте. «Какая она легкая и ласковая, - думал гриб, - и как хорошо летает».

      В играх Стрекоза любила стрекотать и смеяться. Рассмешить ее не составляло никакого труда. Чем больше она смеялась, тем смешнее ей становилось. И смеялась она очень смешно: опрокидывалась на спинку, поднимала лапки кверху и барабанила что есть мочи крылышками по земле, совсем как маленькая пустосмешка. Один ученый жук, по случаю оказавшийся рядом, сказал своей подруге: «Вот это и есть гимнастика, потому Стрекоза и стройна».

      Между тем время шло, а жизнь, как известно, состоит не только из одних удовольствий. «Много удовольствий, но мало радости», - определил как-то свое настроение Мухомор. Испугавшись такой мысли, он тут же глубоко спрятал ее на самой дальней полочке своей шляпки. Однако настроение его не улучшилось и на следующий день. «Пора бы заняться ей делом, - подумал гриб, - а она все порхает и порхает. Пора бы делать укрытие из листочков: скоро начнется осень, а она улетела на луг умываться».

      Однажды гриб не выдержал и громко сказал подруге: «Какая беспечность, у нас еще дом не построен, а ты все летаешь». «Стрекозам не нужен дом», - обиделась она и поджала крылышки, отчего стала похожей на жалкого червячка. «Ты теперь не просто Стрекоза, а жена Мухомора, - никак не мог угомониться гриб, – Семьи без дома не бывает». Кто знает, сколько времени могла продолжаться их ссора, но Стрекоза не выдержала такой грубости и улетела.

      Хоть и очень обиделась Стрекоза, однако вскоре вернулась. Но вместо того, чтобы приняться, наконец, за дело, она, как ни в чем не бывало, стала плясать на полянке, что раскинулась неподалёку от Мухомора. Ее многочисленные пируэты были еще красивее прежних. Всем своим видом она приглашала поиграть вместе, желая помириться с ним.

      Но Мухомор очень уважал свои принципы и решил стоять на своем. «Что это, – недоумевал гриб, – любовь к независимости, упрямство или нежелание подчиниться? Ведь мы друзья, в играх она же легко соглашается».

      Так думал Мухомор и хмурился.

      А Стрекоза тем временем, играя, налету хватала поблескивающие на солнце паутинки и ловко вязала из них юбочку для ножки гриба. Все это получалось у нее как бы между прочим, да так ладно и с таким вкусом, что даже старые видавшие виды пауки завидовали ее искусству.

      Наконец, она подлетела к Мухомору и, ласково задев его крылышком, тихо спросила: «Почему семья должна жить в одном доме? Разве не удобнее жить и заботиться порознь, а играть вместе?». Стрекоза сделала еще один пируэт и, не дожидаясь ответа, полетела на другую полянку, куда переместилось солнышко.

      Такая самостоятельность оскорбила достоинство Мухомора, и он важно умолк, принявшись раскладывать свои мысли. «Странно, - рассуждал гриб, - живем как будто вместе, а чувствую себя одиноким. Но не только это смущало Мухомора: он давно привык к одиночеству. «Зачем Стрекоза все время летает?» -  думал он, поглядывая на прилипшую к листочку муху.

      Эту мысль он решил положить рядом с предыдущей, но беспокойство не покидало его. Напротив, он ощущал какое-то раздражение. «Какая это дружба, если она не чувствует никакой привязанности, - продолжал гриб, - и откуда такая независимость?». Последнюю мысль он положил на полку уязвленного самолюбия. Раздражение прошло, но беспокойство не исчезло, потому что Мухомор предчувствовал другую неприятную мысль, в которой не хотел себе признаться.

      А что же думала в это время наша Стрекоза? «Стоит на одном месте и постоянно от меня что-то требует. Я ничего ему не должна. Не будь он так настойчив, может и смогла бы для него что-то сделать. Но я – женщина, пусть он за мной ухаживает», - говорила она себе, гоняясь за комарами.

      Между ними уже была какая-то стена, но она была прозрачной, и они ее не замечали.  Стрекоза еще долго летала над этой полянкой, попискивая себе под нос смешную песенку: «Хмурый Мухомор мхом оброс». А когда солнце стало катиться к закату, вернулась к грибу. Почти в сумерках подлетая к нему, она уже была настроена миролюбиво.

      Мухомор по-прежнему сердился и продолжал молчать. Стрекоза, чтобы разрядить обстановку (уж очень она не любила ссориться), стала примерять к его ножке кусочки связанной юбочки, приговаривая: «Утро вечера мудренее». «Я бы все для него сама сделала, - казалось ей, - но он хочет взять все у меня сам».

      В эту ночь они долго не могли заснуть. Хотя она, как всегда, укрылась от ненастья под его шляпкой, прислонившись к его тугой ножке, гриб стоял в ночной тишине еще более одинокий, чем всегда. Он прислушивался к ночным шорохам и тоскливо думал: «Какая она легкомысленная и непослушная. Разве мне дом нужен?».

      Стрекоза любила ночную болтовню и ей было обидно молчание Мухомора. Она потихоньку вытирала слезы так, чтобы гриб не замечал их. «Какой он грубый и нетерпеливый, - думала она, - закостенел в своих принципах. Нет, все-таки с ним невозможно. Нужно, чтобы он понял, что так жить нельзя. Всю жизнь одна и та же поляна, это невыносимо. Он совсем меня не понимает».

      С тех пор и без того не очень веселые их отношения стали холодными, особенно со стороны Стрекозы, которая все чаще и чаще отлучалась по своим делам и подолгу отсутствовала. А прилетая в конце дня, кружила над полянкой, не обращая внимание на Мухомора словно его здесь и не было. Она совсем перестала улыбаться и плясать. В такие дни Мухомору было очень холодно и неуютно на своей полянке. И солнышко не согревало, и роса не освежала, и птички сердце не веселили. Он хотел тепла и ласки, втайне все еще на что-то надеясь. «Пусть себе налетается вволю», - думал тогда гриб.

      В одно прекрасное утро, Мухомор проснулся свежим и собранным. Полный желания приняться за дело, он оглянулся, но подруги рядом не было. Гриб огорчился. Время шло, а она не прилетала. Постепенно Мухомор стал закипать от злости и вскоре пришел в такую ярость, что мысли его разлетелись во все стороны, а на макушке выступили капли ядовитого пота. Он стал громко звать ее и браниться.

      Услышав крик, оскорбленная Стрекоза сразу же прилетела, и вся в слезах устремилась к Мухомору, вцепившись ему в шляпку. То ли успокоить хотела, то ли – укусить, но ей вдруг стало очень плохо. Закружилась голова, и она, судорожно подрагивая крылышками, упала навзничь рядом с грибом.

      Мухомор испугался и, наклонившись над подругой, стал молить ее о прощении. Некоторое время она находилась в забытьи и ничего не слышала. А когда очнулась, быстро вскочила и полетела. Все выше и выше поднималась Стрекоза над полянкой, на краю которой одиноко стоял опечаленный гриб. Сколько Мухомор не звал подругу, она больше не садилась рядом, хотя и не покидала эти места.

      От печали гриб начал сохнуть: ножка его изогнулась, шляпка потускнела и сморщилась, а ядовитая влага испарилась. И стал он добродушным приветливым говоруном. У него появилось много друзей и подружек. Всякие жучки и паучки безболезненно ползали по нему, а он лишь посмеивался от щекотки.

      Одна только Стрекоза по-прежнему боялась близости с ним. Никогда она не приближалась к нему, хотя часто возвращалась на полянку, где однажды приоткрылось ее холодное замкнутое сердечко. Была уже глубокая осень, а она все летала и летала над старым засохшим грибом…

      Вот и все, что было в нашей печальной истории несостоявшейся дружбы Стрекозы и Мухомора. Одни говорили, что она в старости была одинока и сожалела о прошлом; другие, напротив, что она была вполне счастлива, потому что всегда делала только то, что хотела. Правда, заветная мечта ее не сбылась, но разве это непременное условие для счастья?

Киев. 1985.