И вновь моя деревня. глава 15. повесть братья

   И вновь моя деревня. Приглашение на праздник деревни приняла с большим удовольствием. От звонка-приглашения Людмилы Аксюбиной, директора музея «Старинная марийская усадьба», замечательной марийской поэтессы, я на седьмом небе. Тут же набрала  номер телефона Фаи, бывшей воспитанницы Вятского детского дома, сестры Алексея Лежнина, одного из главных персонажей трилогии «Детдомовец».
- Фаечка, встречай меня через четыре дня в своей Шиньше – буду проездом в Шлань, к себе на малую родину.  Будь на остановке, передам книги в Сибирь для дочери Алексея и его супруги. Буду подъезжать – с Морков, районного центра, позвоню. До встречи, дорогая! 
  Впереди  - приятные волнения, раздумья, встречи с земляками. Быстро пролетели дни ожидания.   
  Девятое июля, шесть часов утра. На улице пасмурно, появится на минутку солнышко, тут же скроется за облака, чёрные, бегущие «с милого севера в сторону южную». Ветрено,    накрапывает дождь. Сообщила Людмиле-поэтессе, хозяйке праздника деревни Шлань, что выезжаю.  Ответила она коротко:
- Ждём. Конечно же, опоздаете: дорога неблизкая.
- Гостей будет много? – спросила я.
- Много. Некоторые вчера приехали, продолжают подъезжать сейчас. Только что встретили гостей из Йошкар-Олы. Вчера вечером приехал из Одессы Эдик Григорьев с супругой. Ждём Вас, Роза Арслановна.
  Начало праздника в одиннадцать часов дня, Да, я опаздываю. Меня ждут пересадки и остановки у каждого посёлка, деревни, в том числе в Шиньше, где Фая Лежнина-детдомовка нашла своё счастье, вышла замуж,  постоянным местом жительства до конца своей жизни выбрала Шиньшу, этот живописный уголок на границе с Татарией, крупный посёлок, известный талантами на всю Республику Марий Эл. Фая сорок лет своей жизни отдала так же, как и я, детям, проработав в школьной библиотеке.  Бегала по классам, рассказывала детям о писателях, их книгах. Таким образом,  Фаина Павловна в детях прививала любовь к чтению, к книгам. Мы с Фаей несколько лет в Вятском детском доме, как в одной семье, прожили под одной крышей. Для неё заранее приготовила четыре своих книг: две трилогии «Детдомовец», повесть «Круговерти...», повесть-сказку «Геша и Гоша». Посёлок Шиньша. Я, заметив  Фаю, ожидающую автобус у дерева, от дождя с зонтиком, с книгами подбежала к выходу. Пропустив в автобус четверых новых пассажиров, моя Фая, такая же бойкая, с озорными голубыми, ясными глазами, лёгкая, быстрая, шустрая, как когда-то пятьдесят пять лет назад в Вятском детском доме,  вскочила в автобус, поздоровалась со всеми, представилась, начала говорить:
- Я – Фая Лежнина. Мы с Розой и с другими воспитанниками Вятского детского дома виделись летом прошлого  года, и мы с Розой расстались ровно год назад. Год назад  после пятидесяти пяти лет разлуки встретились мы, дети войны, дети-сироты, бывшие воспитанники Вятского детского дома. Отметили семидесятилетие нашего второго родного дома. Закончилась  война, миллионы детей в этой страшной войне потеряли отца, мать, стали сиротами. В 1945 году по всей стране стали появляться детские дома, в том числе в селе Вятском, в сорока километрах от Йошкар-Олы. На встрече многих не было: некоторые ушли из жизни преждевременно. Большинство из нас - больные люди. В 2008 году умер мой брат Алексей Лежнин, он жил в Сибири. Эти книги завтра же отправлю почтой дочери и супруге Лёшки, моего дорогого брата… Водитель автобуса вышел в салон, молчал, не спешил, не прерывал выступление седоволосой, высокой, прямой, не сгорбившейся временем и трудностями в жизни, смелой детдомовки послевоенного времени, С волнением слушают пассажиры – никто не спешил, не торопил шофёра. Мы с Фаей обнялись, попрощались. На сколько – один Бог знает.    
   Подъезжаю к деревне. Вот заросшая мелким кустарником, березняком роща, небольшой овраг,  кладбище, дома, прямая улица – всё здесь знакомо, всё здесь для меня  родное и близкое. Но здесь я – гость.  Автобус останавливается прямо напротив магазина. На праздник опоздала на полтора часа. На двери магазина - красиво оформленная, небольшая афиша с программой  праздника деревни. Аккуратно сняла афишу, сложила в сумочку. Снова везу книги – за спиной тяжёлый походный мой рюкзак, сумка, полная книгами для земляков, гостей деревни. Со стороны площади, в ста  метрах от остановки автобуса, слышится музыка, мелодия песен на марийском языке.  Волнения, как тогда зимой, от предстоящей встречи с земляками нет, Впереди – радость повторной встречи с моими односельчанами. У магазина никого нет. Я одна. Полная свобода мыслям, раздумьям – никто не мешает. Вспомнила: именно здесь, у магазина «Дмитрий», мы с сыном Александром и его женой Ольгой ровно десять лет назад подъехали на «Тоёте Королле».    Багажник машины набит первой моей книгой-повестью «По утренней росе», рассказывающей о воспитанниках Мари - Солинского и Вятского  детских домов и о них, моей деревне Шлань, её обитателях.  Меня тогда никто не узнал, кроме Настачи, подруги детства и молодости. Сына и сноху повела в гости супруга Осипа, родственника по отцовской линии, а мы с Настей (Настачи) стали раздавать всем проходящим, подходящим  к нам женщинам, мужчинам, девушкам, мальчишкам и девчонкам красиво оформленные книжечки. Кто-то сразу стал читать, листать страницы, рассматривать фотографии. Зовут и меня в гости, каждый приглашает к себе. 
- Что здесь продают? – издалека спрашивает мужчина, остановился, продолжает держать на плече огромную доску.
- Ничего не продают, -  отвечает Настачи, - Иди сюда, Миклай, Роза здесь книги свои дарит нам.
- Что за книги? Какая Роза? …
  У магазина собралась большая группа моих милых земляков.
   Многое за это время изменилось: снесли единственное в деревне двухэтажное деревянное здание, которое высилось среди низких изб, домов по ту сторону дороги, в метрах тридцати от меня, стоящей у магазина «Дмитрий». Здесь размещалось правление колхоза «Победитель», Потом в двухэтажном доме открыли начальную школу, несколько её классов, а один класс (без разрешения нас, маленьких несовершеннолетних детей, оставшихся без родителей) перевели в наш, родительский, дом, который по неосторожности уборщицы через год-другой сгорел. Мы, дети-сироты, остались без дома, без ничего. Никто за дом не отвечал и не ответил. На нет и суда нет. Ушли из жизни и Настачи, её муж Дмитрий, но память о них хранят магазины «Анастасия» и «Дмитрий».
  Двухэтажный дом стоял в центре деревни. Он - свидетель проводов парней, молодых людей, мужчин, в том числе моего отца, дяди, на войну с фашистами, свидетель проводов на службу в Афганистан и Чечню, в ряды Советской Армии. Здесь, перед двухэтажкой, собирались мужчины, женщины перед дорогой в райцентр, город. Вспомнила ещё один случай: я нарядилась в одну из сорочек, присланных маме посылкой дядей Арсентием из Германии, куда он долетел как сержант авиации, победитель в Великой Отечественной войне. Дядя, конечно, посылку отправил перед концом войны. И я, нарядившись в белую сорочку с кружевами, решила похвастаться перед людьми и тоже оказалась у двухэтажного дома, где, как всегда, многолюдно. Начало осени, прохладно. Подошла  к группе людей грузовая машина. И люди стали подниматься в кузов, и я полезла вслед за ними, спряталась в солому. Машина с людьми тронулась с места. Взрослые пристроились на скамейках, досках. Дорога тряская, с ямами, неровная.
- Смотрите: Роза сидит в соломе! Куда это ты едешь? Холодно же! – спрашивает дядя Григорий, с себя снимает пиджачок и надевает на меня. Теперь не лежу, а сижу на соломе.
- К дяде. Он живёт в Морках, - ответила я.
  Доехали ночью. На улицах районного центра пусто, ни души. Не знаю ни домашнего адреса дяди, не знаю и места его работы.  Нигде, кроме Шлани, раньше я не бывала. Люди с машины спрыгнули, и я вслед за ними. Вдруг у меня разболелся живот – я вскрикнула. Не все ещё разбежались. Вспомнил о своём пиджаке дядя Григорий – вернулся за ним.
-Ты что скорчилась? Ты плачешь? – спросил дядя Григорий.- Куда тебе надо? Давай провожу.
  Машина ещё стояла, шофёр возился с колёсами. На машине меня доставили в больницу, я оказалась в инфекционном отделении. В больничной одежде мне, беспризорной, было тепло и уютно, тем более кормили хорошо. Медперсоналу рассказала о своём дяде. Как медики нашли дядю, зная только имя и его фамилию? Через неделю дядя Арсентий забрал меня из больницы и доставил к маме, больной, прикованной к постели.  Узнала: дядя Арсентий - заместитель председателя райисполкома, у него есть маленький домик на берегу большого  красивого озера с родниками вокруг.
  В раздумьях и в воспоминаниях дошла до праздничной площади. До калитки, ведущей к площади, невозможно ни пройти, ни пробиться: кругом легковые машины.  Пробилась, вошла, на миг остановилась, задумалась. На площади, напоминающей большое футбольное поле, заросшее зелёной травой, расположенное между сельским клубом и музеем, бывшей начальной школой, народа много. Одна молодёжь, взрослые и дети десяти, двенадцати лет. Конечно, меня не знают. Решила рюкзак с книгами и сумку занести в музей «Старинная марийская усадьба». Марина мои сумки с книгами перенесла к себе, в «Творческую мастерскую». Я же здесь была полгода назад. Марина, встречая меня, сообщила, что её мама в Шор-Уньже встречает делегацию из Удмуртии, Ханты-Мансийска, Йошкар - Олы, из районов Республики Марий-Эл, представителей финно-угорских народов. Семинар, где и я должна быть и должна выступить, начнётся в пять часов вечера. Открытие лагеря-семинара с организаторами, волонтёрами – участниками лагеря-семинара «УнчоFEST» должно быть торжественным.  Озадаченная сообщением Марины, я вышла на площадь под открытым небом с тучами, посылающими на землю капельки дождя. Прямо перед крыльцом здания бывшей школы идут соревнования детей-борцов. Оживлённо и шумно. Много болельщиков с обеих сторон. Руководит соревнованием взрослый мужчина, представительный, видный, вначале подумала, что судить соревнование борцов пригласили учителя физкультуры Шор-Уньжинской средней школы. У одного из болельщиков поинтересовалась, кто так хорошо разбирается и судит схватку борцов-мальчишек.
- Сергей Степанов, брат Ларисы, ведущей, главной хозяйки праздника деревни.    
. Я постояла, поболела за мальчишек – отправилась дальше. Прямо у калитки, у входа на площадь, пристроились двое мужчин в белых фартуках: горит небольшой костёр, на углях жарятся шашлыки. Рядом женщины, настоящие повара, на шампуру нанизывают пропитанные перцем, лимоном, другими специями кусочки мяса, лук, кусочки помидоров и передают  соседям-мужчинам. Всё продумано. Тут же небольшой буфет, продают готовую продукцию и гостей провожают к соседнему столу. Удивительно, за своей спиной заметила бедного, привязанного к столбу барана. Баран с испуганными глазёнками глядит на дымящий костёр, на людей перед собой. Обо всём вокруг я забыла – гляжу на жертву, тут же обратилась к мужчинам у костра:
- Прямо здесь будете расправляться с ним, бараном? Бедное животное! – успела сказать  поварам-мужчинам, ко мне бежит Марина, очень красивая молодая женщина, руководитель национальной вышивки, директор «Творческой мастерской». Марина  и многие другие женщины, девушки в таком нарядном, современном марийском платье, в туфлях на высоких каблуках. Марина пригласила меня в клуб. Перед крыльцом стоят парни, женщины, мужчины солидного возраста - кто-то курит, встречает друга. Все беседуют, хохочут. Народ веселится. Мы с Мариной только подошли к крыльцу – передо мной предстала молодая, красивая пара, муж и жена.   
- Я – Эдик. Здравствуйте!
- Здравствуйте, Эдуард! - ответила я.
- Вы меня так назвали?
  Догадавшись, кто передо мной, ответила:
- Да, это я, Эдурд, Вы очень похожи на свою маму. Много лет назад Вашей матери подсказала это красивое, очень редкое имя. Тем более здесь,  в Шлани, тогда в глуши, мало, кто знал имя Эдуард.
  Я знала, что Эдуард, сын-первенец Настачи (Насти) жил, рос, учился в Шлани, в Шор-Уньжинской семилетней, затем средней школе. Был спортсменом, лыжником, участником множества соревнований, районных, республиканских, зональных. Знала, что он поступил и учится в Саратовском высшем военном артиллерийском училище. Радовалась вместе с Настей за неё и сына Эдуарда. После училища несколько лет молодой офицер служил в Германии. Григорьев Эдуард Дмитриевич уже много лет живёт в прославленной, героической Одессе. Здесь служил, работал, преподавал в высшем военном училище, учил будущих артиллеристов своей специальности.   Приехал издалека, как и я, на праздник деревни Шлань. Он  мой земляк: он здесь родился, рос, учился, бегал босоногим мальчишкой по пыльным улицам деревни, рыбачил в Шоре, купался, нырял, дрался с мальчишками, отстаивал перед ровесниками свою правоту. Копал землю. Помогал маме выращивать овощи.  Эдуарду и его супруге подарила две книги: «Детдомовец» и «В круговерти…». Эдуард вечером предоставил нам с Людмилой свой «Джип», и его брат Василий отвёз нас на семинар, который проводился в Шор-Уньже с телевидением, с важными людьми, с представителями финно-угорских народов.  Об этом отдельный разговор.
  В клубе – настоящий праздник деревни: на сцене свободный микрофон, говорят, поют, играют на баяне, гармони. Хозяйка праздника – красавица, настоящая марийка Лариса Григорьева. Узнала позже, что Лариса не местная, из Параньгинского района, из деревни Олор. В Шлани нашла любовь, стала своим человеком. Кто-то шепнул мне: « Хорошая Лариса, пришлась ко двору». Лариса и её муж  Василий, брат Эдуарда, сын Настачи (Анастасии) и Дмитрия, - современные предприниматели, два магазина с именами матери и отца – на их обязанности, На проведение праздника ими, предпринимателями, вложена немалая сумма денег. Всё здесь проходит организованно, интересно – настоящий праздник, народное веселье! Женщины, пожилые и молодые, в национальных костюмах.  В зале несколько праздничных столов  с блинами, ватрушками, пирожками, пирогами - чего только нет! Разнообразные напитки: водка, вино, пиво собственного приготовления. Столы были на площади – их занесли в здание из-за дождя. В зале много молодёжи, детей и подростков.  Танцуют, поют то на сцене, то в зале. На сцене снова ведущая Лариса, она объявила результаты соревнований, смотров на празднике. На сцену поднялась я. Поздоровалась с дорогими для меня земляками, представилась на марийском языке – приветствия, аплодисменты. Кто-то узнал. Извинившись перед ними, начала говорить по-русски.  Поздравила всех с праздником. Пожелала землякам здоровья, счастья, процветания, удачи в личном хозяйстве, успехов в бизнесе. Теперь меня все узнают, я – свой человек. Ко мне подходят Элеса, Яштвий, Анисия, Лариса,…
- Ухта, Я из Ухты, - представилась молодая женщина.
- Римма? – спросила я.
- Нет. Рита, я у мамы и папы третья дочь,- коротко ответила моя родственница по материнской линии. Тогда, после нашего определения в детский дом, многие молодожёны своих детей стали называть нашими именами: Роза и Римма. Роз и Римм в деревне того времени было много.
  Беседуем с Анисой, моей ученицей во время педпрактики после педучилища в Шор-Уньжинской семилетней школе. Говорим с ней про любовь. Сестрёнке, ученице четвёртого класса, в её домашние тетради по русскому языку  брат вкладывал записки – так объяснялся мне в любви молодой парень, секретарь комсомольской организации объединённого совхоза Тойверде.  Тогда я, молодая, неопытная, ничего не умеющая хозяйка, не думала о замужестве, впереди ждала меня учёба в институте. Аниса сообщила, что он любил меня всю жизнь, перед смертью попросил ее сказать об этом мне.  Беседу нашу с Анисой прервали в зале танцы под современные марийские песни. Танцуют все: молодёжь и бывалые, пожилые, подростки. Дождя нет, выглянуло вечернее солнце – танцы на площади. Танцует и поёт, веселится вся деревня.
- С праздником,  мои дорогие земляки! 
 Современная деревня, современные жители. Живите, творите, дерзайте, мои дорогие земляки!
                Июль. 2016 год.