Своя компания 38. Строительство

Так как о Дане давно никто ничего не слышал, то при встрече с большим удивлением узнали, что Даня занимается... строительством монастыря на Васильевском Острове на территории бывшего сталепрокатного завода, выкупленной Даней у …финнов, которым российское государство эту территорию вместе с давно неработающим заводом продало…
Конечно, все это Даня выкупил не на себя, он предложил православной церкви свои средства на устройство монастыря на позорно проданной русской земле, и церковь без колебаний согласилась. С русской церковью финны благоразумно решили не связываться и «уступили» землю обратно, с условием выплаты компенсации за «моральный» ущерб естественно.

***

После дня рождения Даня с Леной пригласили всех в монастырь «Спас на водах», так решено было его назвать из-за главного храма, который был разрушен после революции (и до сих пор не восстановлен) недалеко от места будущего монастыря.               
На территории бывшего завода за мощным забором, который решено было оставить нетронутым, во всю работали самосвалы, экскаваторы, бульдозеры и другая техника.
Машины вереницей вывозили от туда горы строительного мусора. Стояли шум, гарь и пыль от работы машин. Даня с раннего утра уже был на стройке, и его застали втолковывающим что-то прорабу в полуразрушенном корпусе какого-то цеха.
Даня, увидев Мишу с Надей, быстро бросил им:
- Привет, Мишка, Надя!
Надя:
- А где Коля, Лена, Ваня, Галя?
- Все – здесь. Коля с Галей сейчас братский корпус убирают. Лена псалтирь читает в храме, а Ваня – теперь настоятель здесь…
Надя:
- Ваня?! Настоятель?!!
- Да, вот такие дела… Мы вечером все соберемся и поговорим, а сейчас – простите – дела, если хотите – можете помочь. Помогите Лене псалтирь читать, а то у нее смена заболела.
По дороге в храм заглянули в братский корпус. Очень быстро нашли Колю. Он грузил лопатой строительный мусор в контейнеры.
- Коля? – не узнала его Надя. Коля, услышав своё имя, вздрогнул, остановился, выпрямился и оглянулся.
- Это ты?... – недоумевала Надя.
Пред ней стоял худой длинный монах в пыльной ветхой черной рясе и старой телогрейке поверх, с выбившимися из-под черной захватанной шапочки какими-то бесцветными волосами. Приглядевшись, Надя поняла, что это седина…, которую она до сих пор почему-то не замечала.
Лицо же «монаха» сияло:
- Надя! Еще раз – с днем рождения вас! Простите, что в таком виде. Рад! Надя, Мишка! Вы себе не представляете, как я рад снова видеть вас, друзья! Не пропадайте больше. Будем снова все вместе, как когда-то… Нам пол-года назад разрешили устроить здесь монастырь, и я все это время до сих пор не знаю, где я пребываю – на небе или на земле от счастья. Мне даже иногда бывает страшно от того, что на земле может быть так хорошо, впрочем, это малодушие, конечно. Никогда я не думал, что Господь так будет милостив ко всем нам. Что разрешит нам грешным основать монастырь, да еще в таком месте… Слава Тебе Боже наш, Слава Тебе!  - и Коля перекрестился широким и крепким крестом и поклонился на восток.
Надя:
- А как тебя зовут в монашестве?
- Я не монах, я только трудник. Я же женат.
- Ладно, Колька, нам пора, вечером еще наговоримся, - сказал Миша и они с Надей пошли наконец читать псалтирь.
Как оказалось – читать псалтирь было совсем непросто. К вечеру Миша с Надей даже устали. В пол-шестого вечера работу остановили и отправились в церковь. После службы все собрались в отстроенном крыле братского корпуса.
За неспешным чаепитием Даня рассказал о их житье-бытье в монастыре, в котором он, наконец, реализовал все свои стремления обратить масонские деньги во славу Божью.
Надя:
- Да, Даня, если бы не твои деньги, здесь бы финны хозяйничали.
- Деньги это не мои, они мне душу жгли, и я нашел, наконец, куда их вложить с максимальной пользой.
А Надя робко попросила:
- А можно, Даня, тебя попросить помочь храму Святой Екатерины на Васильевском? Он такой бедный и так давно восстанавливается и всё никак…
- Святой Екатерины, - переспросила Лена.
- Конечно! – сказал Даня с готовностью.
- Ну вот и Слава Богу, - сказала Надя.
Коля:
- А вообще, посидев в библиотеках и архивах Питера, мы с удивлением узнали, что в Питере огромное количество утраченных даже из памяти, взорванных в годы советской власти храмов. И самый вопиющий из этого случай – храм Спаса на Водах, который и стоял тут оказывается недалеко от нашего монастыря, только на противоположном берегу. В Питере есть целое общество сторонников его восстановления, и они с охотой согласились с тем, что он будет первым храмом, построенным в нашем монастыре, который мы так и назвали.
- Здорово! – выдохнула восхищенная Надя.
Помолчали, и Надя спросила:
- А как же Ваня стал настоятелем, вы обещали рассказать, ведь это совершенно невероятно…
- Да-а-а, - задумчиво протянул Даня, - на протяжении одной только жизни человек меняется до неузнаваемости, и может погибнуть безвозвратно, а может возродиться из небытия в сиянии благодати Божьей, если только, конечно, сделает правильный выбор.
 Когда Миша с Надей узнали, что настоятелем монастыря стал Ваня, вернее отец Серафим, удивлению их не было предела. Но сейчас, подумав, Надя сказала:
- А в общем-то, ничего удивительного. Он – истинный питерец, никогда и никуда не уезжал от сюда, а главное всегда был очень энергичным и деятельным человеком. Правда, я его не видела никогда, только на фото, и какой он – знаю только по рассказам.
Даня:
- Промысел Божий бесконечно мудрее и правильнее наших желаний.
И тут к компании вошел Ваня, отец Серафим, поздоровался, благословил всех и тихонько сел на свободное место у стола.
Надя совсем не узнала его. Он был почти седой, казался намного старше своих лет, тогда как раньше казался младше сверстников, и к тому же он стал калекой – заметно хромал. В этом человеке вообще ничего не осталось от прежнего восторженного и эстетствующего юноши, вездесущего журналиста-студента, завсегдатая самых рафинированных сэйшенов и тусовок.
Это был суровый мужчина средних лет, седой, молчаливый, с седой бородкой,  аскетичный, погруженный в себя монах, настоящий настоятель монастыря, отец Серафим. Однако глаза у него остались прежними – бездонной синевы и лучезарности, огромные два океана света, глаза Ванечки с Васьки.
Он приветливо и как-то светло-радостно поздоровался с Надей отдельно и сдержанно спросил:
- Что, не узнаешь меня, Надя?
- Да… уж, - глуповато ответила Надя в растерянности.
О.Серафим:
- Как меняет человека жизнь и Воля Божья.
Надя чуть было не повторила свое «да уж», но собралась с духом и спросила:
- Что же с тобой случилось, Ваня?
«Ваня» еле заметно улыбнулся в бороду, и Надя поняла, что это уже не Ваня, а отец Серафим, и никак иначе. Она нелепо проронила:
- Прости-те…
- Бог простит. Вообще-то негоже мне так смущать своим саном старых друзей, но от Вани уже действительно мало чего осталось во мне. Просто я должен был погибнуть, но по молитвам моих друзей Господь спас меня и даровал мне новую жизнь, что бы я послужил ему, а не сатане льстивому. Я попал в автокатастрофу и погиб, то есть побывал в клинической смерти, но Господь отправил меня обратно, чтобы я не погиб совсем навсегда – в вечности. Ведь до этого я был уже духовный труп, ходячая оболочка – почти наркоман и извращенец, и чтобы не стать мне еще и растлителем малолетних, до чего мне уже мало оставалось, Господь смиловался надо мной и переделал меня в одночасье.
Авария была тяжелая, по моей вине. После нее я долго лежал в коме, больше года,  это вообще отдельная история. Но меня вернули от туда. Потом долго не мог даже ходить, но Господь опять помог мне и Сам возродил меня и телесно и духовно. Конечно, мне пришлось и самому поработать, но, наверно, я так и остался хитрецом, то есть как это… а – сачком. Потому что с Господом всё легко до странности. По бесконечной милости Божией ко мне непотребному рабу Его никто серьезно не пострадал, хотя было два раненых, но они быстро выздоровели. Так называемые дружки мои, дней моих веселых, которые потом отдалились от меня и к большому сожалению моему живут, как и раньше жили.
Тут послушник Николай «вставился»:
- Ага, «отдалились» - бросили они тебя сразу же помирать, как еще удосужились скорую вызвать, а сами дали деру. Представляешь, Надя, еле отыскали его в Питерских больницах. Лежал до этого месяц в коме, и если бы не Данька с Мишкой со своими деньгами…
- Так, брат Николай, не гневи Бога, – сказал, как отрезал, отец Серафим.
И брат Николай тут же заткнулся в тряпочку и перекрестился, хотя и с некоторой досадой.
- Страстен ты еще очень, брат Ник, мало молишься и исповедуешься. Как можно даже сравнивать деньги и Волю Божью, а ты деньги ставишь на первое место таким своим глупым страстным высказыванием.
- Грешен, что ж… - пожал плечами брат Ник.
- Да-а-а… - только и сказала Надя.
- Всё ясно, - заключила она, помолчав.
- Дивны дела Твоя, Господи, - заключил и отец Серафим и… так по-юношески улыбнулся, что Надя даже засмотрелась. Но, заметив это, о.Серафим тут же опять стал суровым, встал и сказал:
- Однако за болтовней и вечер прошел, а время то уже позднее, спать пора, завтра на работу.
И все стали расходиться. Брат Ник развел всех по новеньким кельям на ночлег, чтобы не тратить время на поездки из квартир каждого в монастырь утром на работу.

***

Утром, когда все уже были на своих послушаниях, о.Серафим пришел к Дане и спросил:
- Даня, я возьму твой катер? Хочу сходить на скит, посмотреть, как там братия управляется и поживает.
- Бери конечно! Каждый раз говорю – что спрашиваешь у меня, настоятель монастыря, ведь катера – монастырская собственность.
- Я к тому – чтоб вы знали, что я буду там, а если хотите, и вы загляните, как освободитесь.
Миша:
- Заглянем, конечно, ведь Лена с Надей еще скита не видели ни разу.
На том и расстались до вечера.
Лена с Надей с нетерпением ждали вечера, чтобы отправиться на морском катере по Финскому заливу на Петровский форт Обручев. Вернее, это был форт постройки начала 20-го века. Петровских фортов у Кронштадта оказывается было всего только два, а всех фортов было 20.
На катере Даня рассказывал, как ему удалось заполучить этот форт в аренду на 50 лет.
Форт оказался большой и не такой уж заброшенный, как ожидала Надя. К тому же он охранялся какой-то охранной службой, наверно нанятой Даней. Что было, в общем, не так уж и лишне.
В скиту к великому Надиному удивлению, было больше послушников, чем в Питере в монастыре на Васильевском.
Оказалось, это было предусмотрено и даже точнее – задумано и устроено о.Серафимом. У него был свой сайт в и-нете, на котором он приглашал совершить увлекательное путешествие на один из самых больших и самых дальних фортов Кронштадта, но билет на это путешествие нельзя было купить за деньги. Пропуск на форт получал только воцерковившийся православный «турист» (если можно так выразиться конечно). И, надо сказать, это была довольно эффективная идея. Потому как многие так называемые православные, которые до этого даже не знали, что такое сорокоуст и псалтирь, сдавали экзамен о.Серафиму на знание православия и не только. Они должны были поработать в скиту месяц, причем, весь этот месяц исповедоваться и причащаться каждую неделю лично у о.Серафима. А, надо сказать, о.Серафим был строгим экзаменатором и требовательным исповедником.
Условия жизни на острове были суровыми, но попав туда с таким большим трудом, каждый  по правилам должен был прожить там не меньше месяца (конечно же добровольно). И за полгода существования скита, только один человек ушел от туда раньше срока. Да и то это была девушка. В скит и в монастырь пускали девушек послушницами.
Монахов же в скиту жило пока не много.

Продолжение следует
http://proza.ru/2019/01/31/1991