Концерт 3. Андрей Зенин

    На фотографии исполнитель Андрей Зенин.
       
    Ещё один пианист. Родом из Сочи, наш, приморский мальчик.
Правда, давно уехал, окончил консерваторию. Сейчас учится у известного профессора за границей.
 
  Вернулся с концертом и здесь, в родных стенах, словно вновь стал тем робким учеником, как много лет назад.
 
   Уезжал  с золотой монеткой таланта – вернулся с горстью сияющих, новеньких монет успеха, признания, благодарности слушателей и зрителей.

    Плечистый, в чёрном сюртуке, нетерпеливо поглядывая на рояль, даже, казалось, несколько неуверенно, без профессионального лоска, он стоит на сцене, пока слова ведущей о музыке, родном городе, учителях  порхают ласточками…

     Но вот он, тщательно проверив высоту табурета, садится и сразу же остаётся на сцене один, словно в стеклянном шаре.

   Вступление оркестра. Земные, глубокие зовы виолончелей, цикады скрипок сгущают сумерки…

   И вдруг, в один миг, пианист превращается в персонажа сказок Гофмана: низко сгорбившись, нависает над клавишами… Разбирает ноты, как буквы старинного манускрипта, благоговейно и бережно  изучая формулу то ли вечной жизни, то ли философского камня.

   Ему сейчас лет сто. Нос с горбинкой.. Глаза смотрят внутренним зрением. Ошибиться нельзя – на кону жизнь человечества! Руки быстро ищут ингредиенты спасительного зелья, уверенно смешивают, трясут, добавляют щепотку за щепоткой магических зелий…

      В звуках магически мерцают алмазы, зловеще вспыхивают рубины… А рука движется так быстро, что словно превращается в крыло летящей птицы.
    …Это Леонардо. Это Рахманинов. Это золотое сечение – пересечение музыки, сказки, вдохновения и озарения.

   Все в зале забыли про дыхание.
  Миг передышки… Оркестр подхватил мелодию, унёс вверх, закружил над залом. Чары на миг рассеялись. Магический облик пропал. Пианист неуловимо стал похож на…  официанта.

  Выпрямился, встряхнул головой. Рука достала из кармашка сюртука платок и пробежала по клавишам, полируя их, словно стойку бара. Затем он промокнул им лицо, тщательно вытер руки. Убрал платок.

    Ещё мгновение – и пианист вновь нырнул в мистическую реальность музыки – на тысячелетие назад. Опять преобразился в мага и колдуна, разгадывая мучительную формулу, тайную доктрину вечности бытия и хрупкости небытия.
 
  Финал! Разрушен алгоритм оркестра. Аплодисменты, похожие на расстрел, сотрясают пианиста.

   Он стоит неловко и растерянно, как стояли сыновья, вернувшиеся из бурсы, перед Тарасом Бульбой. Возвращение в места детства всегда волнительно и сентиментально.    

    Пианист уплывает как кораблик от морского причала. Уплывает к новым концертам.
    А волшебство остаётся! Горжусь сочинцем!

             Продолжение на   http://www.proza.ru/2019/01/31/1972