Чужие

1

Последние несколько дней Игорь плохо спал. Случалось, он просыпался прямо посреди ночи, ворочался, ворочался, но больше не мог заснуть. Он вставал с дивана, выходил с сигаретой на балкон, или включал какой-нибудь фильм, или просто лежал до утра с открытыми глазами – думал. О чём? Об отжившем, о том, чего больше не существовало, о себе, об Ольге (жене), об их общем сыне, Славке, о том, что он может и должен им дать, и чего не даёт, о скандалах с Ольгой, о тех словах, что были сказаны в пылу скандалов, о долгах и о том, что так и не реализовал себя в жизни, что работает продавцом в магазине стройматериалов, притом имеет высшее техническое образование – пять лет института за плечами. Пять лет, когда это было, и вся их студенческая группа, такая дружная все пять лет… А теперь, где эти люди? Что с ними? Жизнь разбросала кого куда.
Игорь посмотрел на часы, было без четверти три утра. Через четыре часа, он оденет Славку, оденется сам, поведёт Славку в детсад, внушая ему по дороге, чтоб не дрался и слушал воспитателей, ел аккуратно, спал в «тихий час», а не бесился с другими.  Игорь привык думать, что любит сына. Собственно, он был неплохим отцом, заботился, как мог, о Славке, но была ли это любовь или просто обязанность отца «быть таким» по отношению к своему ребёнку? Последнее время этот вопрос терзал Игоря. Но из-за Славки, Игорь прощал многие слова Ольге, шёл с ней на мировую, будто бы из-за сына, или просто он внушил себе, что это так.
Стрелка перевалила отметку три часа, Игорь стоял на балконе и курил, разглядывая пейзаж из недостроенных домов, серых, пустых, заселённых разве только бродячими собаками или котами.  Четыре новостройки облепляли тот дом, где жил Игорь. Серые скелеты на фоне утренних сумерек выглядели ещё более одинокими и безжизненными – но уже скоро сюда придут рабочие, кран задвигает своей стрелой, вправо, влево – работа закипит и, постепенно, дома начнут обрастать фасадами, окнами, подъездами, крышами. А пока что только сторож, охраняющий всю эту груду балок, плит, кирпичей да строительную технику, обходил свои ночные владения, проверяя всё ли в порядке. Игорь усмехнулся, подумав, что если бы кто-то всерьёз решился «обчистить» стройку, то этот мужичонка вряд ли бы им помешал, хорошо, если б успел позвонить, а так… И тут он вспомнил, как двадцать шесть лет назад, в деревне у бабушки, куда на лето его привозили родители, они, с соседским пареньком Борькой, лазили по садам, в поисках вишни, клубники, крыжовника, малины. Особенно они заприметили один дом, там жил какой-то старик; на его участке росло много вишни. Они лезли на забор, хватались за ветки и – срывали ягоды, кладя их по карманам, в кепки. Ели на месте и уносили с собой, сколько могли. Но потом старик их выследил, ходил к бабушке Игоря, жаловался. Он помнил, как они с бабушкой ходили в лес, собирали ягоды, помнил запах сена, в бабушкином сарае, где он прятался от жары и любил поспать, после сытного обеда. Тогда жизнь казалась легче облака и очень простой. Потом бабушка умерла, отец продал дом и землю, и Игорь больше никогда не бывал в тех местах.
А потом родители развелись – отец ушёл к другой женщине и больше никогда не навещал их с матерью; может от стыда, вины перед ним... Лишь деньги присылал регулярно. А Игорь скучал по отцу, и ничего не понимая во взрослых отношениях, часто винил мать в том, что отец их бросил, высказывая ей порой, жестокие, несправедливые слова, – а мать молчала. Временами, Игорь ненавидел смирение матери, какую-то нелепую покорность, перед другими людьми, обстоятельствами, будто бы она считала себя и вправду в чём-то виноватой перед всеми.
А шесть лет назад отец умер, от рака. Его вторая жена, Инна, позвонила Людмиле Ивановне (маме Игоря), сообщила новость, спросила, придёт ли Игорь на похороны? Игорь с Ольгой обедали в кафе, когда ему позвонила мать и всё рассказала. Игорь так и не простил отца, или думал, что не простил. Хотя мать и уговаривала его сходить на похороны – он отказался наотрез. Ольга потом рассказывала Людмиле Ивановне, что после «новости», Игорь как-то загрустил, сник, сказал, что у него отец умер, отвернулся, не спеша скрёб вилкой тарелку с недоеденным салатом, глядел куда-то в окно.
Потом, около десяти дней, Игорь был как на иголках; плохо спал, несколько раз напивался, ссорился с Ольгой, даже повысил голос на мать, когда та пришла к ним на следующий день, чтобы все же уговорить Игоря сходить на похороны. Но на похороны Игорь так и не сходил. Мать, по своему обыкновению, не стала спорить с ним, просто позвонила Инне, сказала, что Игорь не придёт – тем и кончилось.
…Стоя на балконе, смотря на новостройки, Игорь думал, что ничего уже не вернёшь, не исправишь, никак не переменишь, и мёртвые не воскреснут, как и время, которое упущено, соскользнуло, точно рыба с крючка.
Заморосил дождь. Игорь ушёл в комнату, лёг на диван. Где-то через два с половиной часа встала Ольга. Игорь так и не уснул, просто лежал с закрытыми глазами; он услышал, как Ольга протопала в ванную, включила там душ. Игорь встал, прошёл на кухню, зажёг конфорку, поставил чайник, закинул хлеб в тостер. Ольга вышла из ванной, увидела, сидящего к ней спиной Игоря, вздрогнула.
– Ой! Думала, ты спишь.
Игорь, размазывая масло по тосту, не обернулся и ничего не ответил.
Ольга прошла на кухню и села перед ним за стол. Завтракали молча, каждый думал о чём-то своём. Позавтракав, Ольга встала, пошла будить Славку. Игорь вышел на балкон, закурил.

2

Игорь отвёл Славку в детсад, вернулся домой, лёг на диван, и тут же уснул. Он проспал до трёх дня, и спал бы ещё, если б не зазвонил домофон. К Игорю пришла мать. Он встретил её сонный, с растрепанными волосами, помятым лицом, на котором проглядывали трехдневные отростки щетины, одетым в старый, застиранный, разъехавшийся кое-где по швам, серый мохеровый халат, который ему, на день рождения, как-то подарила Ольга. От внимания Игоря не ускользнуло, что мать надела белую кофточку, мелкой вязки, (тоже подарок Ольги). Мать взглянула на Игоря, ничего не сказала, сняла обувь, прошла в комнату. Игорь ушёл умыться в ванную.
Последний год Игорь редко навещал мать, чаще она приходила к ним, спрашивала что да как, играла со Славкой… Бывало, он смотрел в её морщинистое, несвежее лицо, и не понимал о чём с ней говорить. Игорь любил мать, был бесконечно благодарен ей за то, что она не воспитывала его, а просто любила, не навязывала своего мнения, предоставляя самому всё решать, выбирать для себя, что лучше… И он выбирал – не всегда хорошее, или правильное – только это был его выбор, его собственное решение – мать могла уважать или нет это решение, но она никогда не давила на Игоря и не спорила с ним, просто доверяла ему. Лишь изредка, тут да там, даст совет. Но так случалось, что её совет всегда оказывался к месту и по делу. Она же приучила его читать, раскрыла перед ним всю ценность книг, говорила, что вначале нужно прочесть хотя бы краткую биографию автора, а потом уже браться за произведение – Игорь так и читал, попутно изучая биографии авторов.
Умывшись, с расчёсанными волосами, Игорь вошёл в комнату к матери; она в это время разглядывала полутораметровую пальму, потом подошла к небольшому аквариуму с рыбками, затем окинула взглядом всю комнату.
– Хорошо у вас стало после ремонта, мне нравится.
– Спасибо, мы старались. Оля же дизайнер по образованию, ну вот… Хочешь чаю или кофе, или ещё чего-нибудь?
Людмила Ивановна скользнула по сыну взглядом. Её смутила та интонация, с которой Игорь произнёс эти слова.
– Спасибо. Если есть, то зелёного чая я бы выпила.
Игорь вскипятил воду, заварил чай, пахнущий какой-то травой. Они сели за стол, молчали минуту, другую, затем Людмила Ивановна спросила:
– Оля мне говорила, что последнее время ты плохо спишь? У тебя что-то случилось?
Игорь безразлично пожал плечами.
– Просто бессонница, не больше. – Чуть помедлив, он добавил: – Не волнуйся.
Они помолчали. Потом Людмила Ивановна сказала:
– Я не волнуюсь, Игорь. Просто чувствую что что-то не так. У вас, или только у тебя, не знаю…
Игорь молчал. Полуотвернувшись от матери, глядел куда-то в пол. Мать дотронулась до его руки.
– Расскажи… – мягко сказала она.
Игорь пожал плечами, поджал губы, взглянул на потолок, обвёл взглядом стены, вздохнул носом…
– Нечего рассказывать, всё как у всех. Знаешь, как говорят, зачем выносить сор из избы…
Он на секунду скосил взгляд на мать, вздохнул, немного приподнял голову, потёр ладонью губы, подбородок, как будто над чем-то думая. Они помолчали.
–  Просто, видимо, так все и устроено в жизни, или так мы устраиваем, не знаю. А что я знаю? Знаю, что не люблю Ольгу, даже, возможно, и Славку… Вот и всё. Сволочь я, да? – Он покачал головой, как бы подтверждая, что так оно и есть.
Мать ничего не говорила в ответ, лишь грустно (как казалось Игорю) смотрела на него.
– Что мне ещё сказать? Знаешь, я часто сейчас думаю, что мы, то есть люди, никуда уже не идём, ни к чему не стремимся. Это пустая, избитая и довольно ущербная философия – я понимаю это, но не могу иначе выразить. И я понимаю, что и в другие времена кто-то думал так же, и снова, и снова – а теперь я думаю то же. Ещё я пытаюсь понять, как так случилось, почему они мне чужие, Оля и Славка то есть. Я всегда, нет, не думал, скорее, ощущал, что в этом мире выигрывать нечего – всё идёт своим ходом – и мы делаем то же, что и всегда делали. Так называемое «новое», лишь технический аспект этой жизни – а всё остальное… – Он махнул рукой. – Ладно, чего мне тебя нагружать ерундой всякой, пойду-ка лучше покурю.
Он не ушёл, а как-то рванулся на балкон. Мать чувствовала, в эту минуту ему было очень стыдно перед ней. Она встала, прошла в комнату, села в кресло, дожидаясь Игоря. Через пять минут Игорь вошёл с балкона в комнату, сел на диван. Мать пристально на него посмотрела.
– Чем я могу тебе помочь? – почти шёпотом спросила она.
Игорь развёл руками. Встал, подошёл к аквариуму, покормил рыб. Не оборачиваясь, не глядя на мать, сказал:
– Ты мне очень поможешь, если сварганишь чего-нибудь съестного. Через часа полтора Оля приведёт Славку, оба голодные, а поесть в доме нечего. А у меня… Ну, в общем, я не хочу готовить. Понимаешь, вот даже готовка вся эта – и то напрягает, раздражает даже…
– Ты же хорошо у меня готовишь – ласково, полушёпотом, сказала мать.
Игорь обернулся к матери, хлопнул себя по ляжкам, затем провёл руками по волосам, зачёсывая их назад:
– Вот это я и пытаюсь тебе сказать... Это всё – он обвёл рукой комнату – я словно в тюрьме здесь, будто все здесь чужое мне и я чужд каждой вещи, словно я гость, словно Славка не мой сын, а чужой чей-то, и с Ольгой то же...
Он повернул голову вбок, посмотрел на настенные часы, вздохнул носом.
– А куда бежать? – продолжил он – Куда от жизни денешься? Коли родился, так и живи теперь, будь благодарен. Ни войны, ни голода нет – так чего тебе ещё?.. Хых... Знаешь, у меня и по отношению к другим то же чувство – словно я сам не человек, не такой же, как они все. Вот так и держу дистанцию; мне: Игорь пойдём туда-то, сюда-то – не, говорю, занят, и всегда это: занят, занят, занят... Не интересны мне люди, мать, чувствую я, сказать им мне нечего, кроме того, что и так знаю – так чего болтать попусту? Скучно мне с ними, вот что.
Усмехнувшись, он покачал головой, как будто задумавшись над чем-то, затем посмотрел на мать, сказал с чувством:
– Ты уж прости меня, за это моё нытьё. Не хотел я ничего говорить, да как-то само выползло.
Мать встала, обняла его. Когда они расцепили руки, Игорь заметил что глаза у матери увлажнились. Она посмотрела на него с теплотой во взгляде, сказала тихо:
– Ну, пошли пить чай и готовить, сын...

3

Игорь забрал Славку в шесть. Полтора часа назад ему звонила Оля, предупредила, что придёт сегодня поздно – коллеги по работе пригласили её в ночной клуб. Она спросила разрешения у Игоря, но её слова – это чувствовалось – были чистой формальностью, казалось, что бы он ни ответил – всё уже решено. Что-то исходило от её слов, что-то вроде вызова, его ухо уловило нечто дерзкое, нетерпящее возражений, словно эти слова: «Я сегодня поздно приду. Меня коллеги пригласили в ночной клуб, ты не против?»  – были просто издёвкой. Вначале говорилось, что она поздно придёт, а уже потом откуда придёт, и можно ли ей туда сходить.
Игоря это мучило, но не сильно, как лёгкое покалывание в животе. Пока он вёл Славку домой, всё думал, что он чувствует к Ольге? Нужна ли она ему?
Славка что-то рассказывал дорогой, что-то про занятия и игры в детсаду, и как на прогулке одна девочка кинула в него песком, но не попала, и как они с Мишей полетели в космос на ракете, а потом катались в лодке, ещё ездили на машине, а потом ещё воевали… Игорь слушал вполуха, в эту минуту он ничего не замечал, будто все звуки и запахи исчезли сами собой. Он просто шагал и смотрел куда-то в одну точку, иногда рассеяно отвечая Славке, поглощённый своими мыслями.
Когда они подошли к дому, Славка попросил Игоря поиграть с ним в футбол во дворе. Игорь сходил за мячом. Когда пришли домой, Игорь помог Славке вымыться. Потом он включил ему мультики, а сам пошёл на кухню, готовить манную кашу – гречку с котлетами, которые приготовила мать Игоря, Славка есть отказался. Он открыл первый шкафчик и увидел взвод железных баночек, в которых Оля хранила разное. Сама она не путалась в них и всегда знала где что лежит (потому что в основном готовила она). Он долго рылся по шкафчикам, заглядывая в баночки, но пакетик с кашей, как в воду канул. Она же была – размышлял Игорь – где-то она была, я же позавчера её видел». Он ещё раз, наскоро, перешерстил все шкафчики и все баночки, пакетика нигде не было. «Да что б тебя…» – неясно к кому обращаясь, выпалил Игорь. Он отступил на полшага от шкафчиков, с укоризной глядя на них, чувствуя, где-то там внутри себя, зачатки ненависти, как нарастает раздражение, даже ярость. Он простоял так с минуту. Потом, с каким-то озлобленным остервенением, начал отпихивать дверцы шкафчиков, хватать железные баночки, срывая с тех крышки. В эту минуту, перед его мысленным взором, стояла Ольга. Сильно шумел. Вдруг он услышал позади себя: «Папа, ты чего?..»  Игорь оглянулся, несколько секунд смотрел на сына, словно не узнавая его, потом сказал шёпотом:  «Это я так, ничего. Ты иди, посмотри мультики. Иди, иди…» – Он помог себе жестом правой руки, как бы прося сына уйти в комнату. Ему стало досадно за себя. «Ну что же ты…» – шепнул он себе. Затем более собрано начал осматривать баночки. «Так, сушёный шиповник, лавровка, сахар, здесь соль, здесь пшено, так, греча, макароны, опа, конфеты, а я и не знал, так, так, вот рис, это мука, так, специи к курице, куриные кубики, чай, здесь мята, а вот тут что? – сода, а вот здесь? – а, вот она! – наконец-то!» Каша оказалась почему-то запрятана куда-то в угол одного из шкафчиков. «И на кой чёрт она её туда убрала?» – продолжал он, уже успокоившись, говорить с собой. Потом достал молоко из холодильника, зажёг конфорку, начал готовить. Пока Славка ел, Игорь вымыл кастрюлю, собрал грязную одежду, сунул в стиральную машину. Самому есть не хотелось. Он сел на табурет, облокотился о стол. В голове роилось множество мыслей. Он вспомнил слова матери, которая советовала потерпеть, потому что считала, что человек претерпевает не одно духовное состояние в жизни, и, возможно, уже через год, Игорь изменит своё отношение к семье. Игорь же считал, что – нет. Уже более двух лет, он ощущал себя кем-то, вроде птицы, запертой в клетке, в клетке без двери – лети, не хочу, но улететь почему-то всё равно невозможно. Может это из-за сына? – думал он, из-за того что его самого бросил отец, которого, как ему казалось, он до сих пор не простил. Мать ещё советовала не отворачиваться от Оли, говорить с ней обо всех проблемах, напрямую, считала, что вместе они найдут выход. Но в последнее время, Оля сама от него как-то отвернулась, стала холоднее, равнодушнее… Мелкие придирки, перетекающие затем в ссоры – были подтверждением того. Иногда она не говорила с ним по неделям, только на общие темы, как со знакомым, словно их личной жизни больше не существовало. Игорь понимал, что им пора разводиться, но не понимал, что его ждёт после. Скорее всего у неё кто-то есть – думал он. Но так ли это – Игорь не знал, доказательств её измен он не имел. И было бесконечно жаль Славку – этого маленького ни в чём не повинного человечка. Как в целом этот их шаг скажется на его дальнейшем развитии?..
Игорь пытался припомнить, когда произошёл перелом в их семейной жизни и что тому было причиной. Он как-то отдалился от семьи, но когда? как и почему это случилось? А ведь всего три года назад, они с Олей, оставив Славку матери Игоря, укатили в Казань, на неделю. Оля была счастлива, он, казалось, тоже. Они много гуляли, ходили в аквапарк, посещали Кремль, бродили по магазинам, кафе... Он без умолку болтал, шутил, Оля много смеялась… Так что же случилось, отчего сейчас, он чувствует так, будто они ему чужие? Внутри себя Игорь ощущал, какое-то давящее его чувство, словно над ним что-то нависло – ледяная глыба, которая вот-вот обвалится. Он понимал, что как минимум полтора года назад, он должен был подать на развод и переехать к матери, если Оля была не в силах решиться на это. А вместо этого – он терпел, себя в первую очередь, строил из себя того, кем не являлся – и в каждом его действии, слове – была ложь.
Славка принёс пустую кружку и тарелку на кухню.
– Спасибо, папа.
Игорь потянулся и чмокнул Славку в щёку.
– Ну, иди, посмотри мультики, а я тут пока приберу…
Славка ушёл в комнату. Игорь проводил его взглядом. Минутами, он чувствовал к нему какую-то нежность, понимая: они – одно целое. Потом это чувство куда-то девалась, и жизнь настигала, со всеми своими проблемами, делами… Игорь вымыл посуду, прошёл на балкон, закурил. Китового цвета небо с редкими, бледными облаками, было подсвечено снизу, уходящим за горизонт, оранжевым солнцем. Игорь не спеша курил, смотря на закат, ни о чём не думая.

4

 Славка зашёл в комнату к Игорю, тёр глаза. Игорь сидел с книгой, посмотрел на сына.
– Ты почистил зубы? – спросил он.
Славка кивнул, хитро улыбаясь, скосив взгляд куда-то в сторону. Игорь понял, что сын ему врёт. Ладно, пойдём вместе. Уложив Славку, Игорь достал книжку, раскрыл, начал читать Славке. Славка быстро уснул. Игорь ушёл в другую комнату, сел с книгой на диван. Но через пару минут отложил книгу. Не мог сосредоточиться на книжном тексте. Он снова и снова ставил перед собой вопрос: уходить из семьи или нет? Если уходить, то как отреагирует мать на его решение? Полтора года назад у матери заболело сердце, она ощущала легкое удушье, сходила к врачу, её направили на ЭКГ – показало предынфарктное состояние. Терапевт, прописала ей лечение. Постепенно боли стихли. 
Но Игорь всё равно волновался за мать, за то решение, которое он примет и если примет. И потом, Славку было бесконечно жаль. На другой чаше весов была Ольга и ссоры с ней, её истерики, её слова, которые сильно обижали, а подчас были просто не справедливы. И она никогда не извинялась за сказанное. Игорь осознавал: его жена – невежественный человек, хамка, по сути. Возможно, после развода, она не даст Игорю видеться со Славкой, она даже как-то заикнулась о том, в пылу ссоры.
Он вышел на балкон, закурил: что делать? что делать? – как дятел, стучали слова в голове. Игорь понимал, что надо что-то решать, если это затянется, если он внутренне примирится с «гулянками» Ольги, и она поймет, что он не уходит из-за матери или Славки – не суть, то начнёт использовать его, эту ситуацию, с выгодой для себя. Конечно – думал Игорь – чего не гулять, муж дома, о сыне позаботится: заберёт из детсада, накормит, вымоет, уложит…
За десять лет, Игорь неплохо узнал свою жену. Она хорошо готовила, это она сама любила, но в другом была крайне ленива. Например, в уборке квартиры. Иногда не хотела даже просто вынести пакет с мусором. Как-то, после очередной ссоры из-за уборки в квартире, они решили распределить обязанности. На Игоре была ванна, туалет, вся быттехника, на Оле – мойка полов, окон, готовка. Но ссоры на этом не прекратились.
Игорь понимал, что разлюбил Ольгу, что ему не о чем с ней говорить, да и скучно, и она, где-то внутри себя, видимо, тоже понимала это. Зато не понимала, зачем нужен миру Ван Гог, например. «Главное, прокормить себя и ребёнка – как-то сказала она Игорю, –  а твой Ван Гог пусть дальше лежит в могиле, мёртвый. Что мне до него за дело вообще?» Игорь тогда пытался объяснить ей, что Ван Гог на самом деле не умер – она лишь посмеялась над ним. Месяц назад они закончили ремонт – теперь были в долгах. Они извели на ремонт 370 тысяч, 70 – они вложили своих, 300 – взяли в кредит на пять лет. Это 70 они откладывали на поездку в Турцию. Эти 70 также служили поводом для скандалов; Оля обвиняла Игоря, что он мало получает, не может никуда «пробиться», что он «слабый, глупый мужик». Они кричали, а Славка, если был дома, убегал в комнату, закрывал дверь, накрывался одеялом, совал голову под подушку, и тихонько плакал.
Сейчас, стоя на балконе, Игорь проигрывал некоторые ссоры в голове, как и некоторые сказанные ими слова. Он также понимал, что ремонт, затеянный Ольгой, это просто дань нынешней моде – он помнил, как она через силу, раздражённая, матерясь, заставляла себя сдирать старые обои в комнате. И зачем мучается? – думал, глядя на неё Игорь. Но вот ремонт как бы закончен. «Теперь и в дом не стыдно кого-нибудь пригласить, а то ведь было что до этого…» – говорила довольная собой Ольга. Хотя до этого, к ним точно так же приходили друзья и знакомые, которые, казалось, вообще не обращают внимание на интерьер их квартиры. Так в чём разница? – думал тогда Игорь.
А сейчас он думал: зачем вообще был нужен весь этот ремонт? Зачем ремонтировать ад, и мучиться дальше?

Ольга пришла в 03:15 ночи. Загремела в прихожей каблуками. Игорь не спал, смотрел какой-то фильм.
– А… ты снова не спишь – пройдя в комнату, увидев его, зевнув, равнодушно сказала выпившая Ольга.
Игорь ничего не ответил, он думал об юристе, Оксане, с работы. Завтра он напишет ей в «ВК», посоветуется насчет того, имеет ли права Ольга, после развода, лишить его через суд видеться с сыном.

2019