Син

Я в санатории, прощаюсь. Хозяйка предлагает мне бесплатный купон – можно будет приехать в июле на день. Спрашиваю: А остаться на ночь будет можно? Она отвечает после некоторых колебаний: да. Но пора в дорогу, мне нужно еще пообедать дома, а потом к 15-00 на встречу. Пытаюсь попасть на автобус 55, но сажусь на какой-то другой, чересчур в нем комфортабельно, как в метро, и он явно не довезет, да и здоровый охранник-контролер стоит в дверях. В результате попадаю на поезд. Билеты куплены заранее, а то бы не сесть – все места постепенно заполняются, люди стоят в проходах. Знакомые, сидевшие рядом, после небольшого разговора исчезли, как растворились. Пересаживаюсь назад, на пустые места (впрочем, ко мне быстро подсаживаются), а вещи и деньги остались спереди.

Проезжаем мимо какого-то города – простого советского, с типичной застройкой, но мне она приятна. Ярко светит солнце, видны тени (странно, уже 17-00, я опаздываю, в это зимнее время уже должен быть закат). Гляжу в окно, встречаюсь глазами с прохожими, думаю о них с симпатией – наверное, вижу их первый и последний раз. Спрашиваю название города – говорят, Син (я подозревал что-то близкое, уральское, от названия комбината, но не совсем угадал).

Проезжаем под мостом, и город резко заканчивается, он совсем маленький. Дальше велят выходить – нужно избежать амортизации вагонов поезда, они тоже новые, дорогие. Идем колонной по лесной дорожке, она возвращает нас к мосту. С трудом, по досочкам перехожу через него (а некоторые вовсе застревают в каменных туннелях), снова попадаю на перрон  к тому же поезду. Ищу свой вагон номер 8, но их слишком много – 30, 29… Дохожу до конца, дальше перрон обрывается, стена, а моего вагона так и нет. Рядом мой коллега А., говорю ему: это всё сон, знаешь это? Ты мог бы проснуться? – Нет. – А я могу, но это было бы неинтересно.

Говорят, нужно узнавать и просить помощи у администрации. Поднимаемся на второй ярус вокзала, там на площадке справочный киоск. К окошку подходят с мелкими монетами, а я просто так. Спрашиваю, нельзя ли подать или открыть наш вагон. Однако кассирша смотрит беспомощно. Теперь сон уже не удержать, просыпаюсь – совершенно разбитый.