Глава 24. На улице Коммунальной

Когда, уже вернувшись домой, я рассказывала  подружке Наташе о своих  каникулах, она  принялась упрашивать свою маму:
- Можно я на следующее лето поеду с Таней в Опочку?
Пожалуйста, разреши!

После Софино  я впервые за много дней ощутила душевный комфорт. Всё мне  в Опочке нравилось!

Дом...Бревенчатый, двухэтажный. Казалось,  у этого дома есть душа. От времени бревна потемнели, поэтому издали он смотрелся темно-серым, но таким родным!  

Дом стоял  у дороги; улица Коммунальная, сорок три. Дорога серьёзная: трасса Ленинград -Киев, или  Киевское шоссе. Объездной в те времена не было, поэтому всё движение происходило именно по этому шоссе. Сидя на скамеечке возле дома, можно было  наблюдать своеобразное «кино» про путешествия. 

... Вот лихо, как стрела, промчался мотоциклист; протарахтел не спеша  «Запорожец». Его называют обидным словом «горбатый», а мне он очень нравится, кажется игрушечным и напоминает  божью коровку. Вот процокала лошадь, запряженная в телегу. В телеге мужичок в потертом пиджаке и кепке — своеобразный  дресс-код селянина, выезжающего в город.Вот «Пазик»  отправляется на льнозавод, а вот темно-красный ленинградский «Икарус» спешит на автостанцию. Он кажется мне  утомленным дальней дорогой  и почему-то вселяет тревожность... 

...Одно из окон тети Маниной квартиры выходит на Рублевский переулок. Все называют его просто: «Рублевка». Переулок перпендикуляром отходит от шоссе и  застроен  одноэтажными деревянными домиками разных цветов — зелеными, красными, охровыми. Мне там очень нравится гулять.  Всё нарядно, солнечно: окна с узорчатыми наличниками, на подоконниках полыхают герани, цикламены; в палисадниках - золотые шары, гладиолусы, лилии. 

Через дорогу,метрах в пятидесяти,находится маленький деревянный магазинчик- я туда хожу за хлебом.Иногда мне позволяется купить жареный пирожок с повидлом за пять копеек.Деликатес для меня необыкновенный. Поглядываю на витрины с конфетами и шоколадом- но это непозволительная роскошь,для тети это дорого."Когда вернусь домой, наемся вдоволь", -успокаиваю я себя.

Под кроватью в комнате нахожу внушительные стопки журналов "Работница" - читаю все подряд, не отрываясь.Мне уютно, но тетя Маня гонит на улицу:
- Ты же приехала воздухом дышать,а сама в комнате сидишь!   

Я  быстро подружилась с девочками -ровесницами: Леной Степановой и Светой Гуглевой  из соседнего кирпичного дома, Верой Котовой с первого этажа нашего. 
Вера - пухленькая, розовощёкая, голубоглазая девочка, очень эмоциональная.
Света- миниатюрная, остроумная, ироничная.
Лена — рослая, с забавной ныряющей походкой, но очень красивая. Волосы черные, до плеч, почти всегда распущенные. Густая челка. Глаза темно-карие, ресницы длинные, пушистые, как у куклы. Чем-то Лена напоминает мне Наташу.

Подружки научили меня играть в цветочных кукол, и мы дислоцируемся неподалеку от клумб с цветами. Нераскрывшийся бутон, перевернутый чашелистиками вверх — голова куклы с прической, цветок  вьюнка или мальвы — роскошное  бальное платье. Дальше куклу уже наряжаешь, как подсказывает  собственная фантазия и наличие подручных материалов: травинок, листиков, цветков  -в общем, что попадется под руку. Конечно, активно цветы на клумбах мы не обрываем — так, незаметно,  где-то в стороне…

Иногда  играем  в «Колечко»:
-Колечко,колечко,выйди на крылечко!

...Напротив скамейки — клумба с маками. Если лепестки уже облетели, а коробочка совсем сухая, отламываем её от стебля,  высыпаем на ладонь сухие семена.  Пережевывая, ощущаешь  приятную сладковатость.

-А я слышала, что если съешь мак, то тут же уснёшь и даже можешь не проснуться, - замечает Света.
-Ужас какой!- восклицает Вера и бросает коробочку в кусты. 
- Зачем же тогда пекут булки с маком? - спрашиваю я, страстная любительница всякой выпечки и сладостей.
- Ну-у-у...в булке его мало. Ты же не будешь есть десять булок!- немного подумав, поясняет всезнающая Света.
- Ой, да ничего не будет от этого мака!- оптимистично заявляет Лена.
И мы с ней все мысленно соглашаемся, продолжая жевать маковые зернышки... 

В выходной день мы  с тетей  идем на рынок. Почти через весь город —  спокойный, благожелательный, патриархальный.   На рынке покупаем огурцы, тетя Маня солит их в банках.   

Вечером- променад на вал. 
Вал — это всё, что  осталось от городской крепости.  Опочка изначально строилась  как крепость. Было это очень давно,  в 1414 году. И ни разу потом  не сдалась она ни одному завоевателю. Опочка выдержала осаду литовских войск, ливонских, польско -литовских…

Гуляя на валу, набрели на танцплощадку. Сели  на скамеечку неподалеку и наблюдали за танцующими. Почти все мужчины-в белых рубашках, с галстуками, женщины в нарядных платьях. Очень культурно; приятно  смотреть.
 
...Тетя Маня работает  на ткацкой фабрике. Фабрика находится рядом, через дом. Иногда я провожаю тетю до проходной. Дальше посторонних уже не пускают. Поглазев немного  через решетчатые ворота на территорию фабрики, я возвращалась во двор.

Замечаю, как шоссе перебегают тети-Манины куры во главе с петухом. Они очень умные. Сначала смотрят налево; бегут со всей мочи до середины шоссе, потом смотрят направо- и снова мчатся во всю прыть. Через дорогу за высоким забором находится воинская часть, они подлезают под ограждение  — а там раздолье: большое поле и никто не мешает. В деревне все куры  суетливые, пугливые. Эти же наседки по манерам - просто графини: важные, степенные. Необыкновенно крупные и красивые. Одна черная, с переливающимися крыльями, другая самых разнообразных желто-коричневых оттенков - «ряба», третья белая. Петух тоже белый и тоже весьма горделивый. И все они любят сидеть у тети Мани на руках, как котики. А она их гладит. 

По вечерам, когда мы укладываемся спать и гасим свет, тетя Маня рассказывает про «нашу роду»,как она говорит — про многочисленных родственников и их  судьбы.

Дед  прошел финскую войну; когда началась Великая Отечественная, он  по возрасту уже не подлежал мобилизации. Деревня Васили, в которой жили бабушка и дедушка с шестью детьми, во время войны была оккупирована немцами. Про это лихолетье мне запомнилось только три  эпизода: как их всех чуть не убили,причём,свои; как мою маму угоняли в Германию и как тетя Маня пешком ходила в Латвию.

Когда Советская  Армия уже шла в наступление, линия фронта проходила  как раз через деревню. Часть населения ушла  в лес, но многие остались и спасались  как могли. Дедушка  соорудил землянку, похожую на блиндаж, там вся семья  и укрылась. Но когда из танков начали вести прицельный огонь по этому укрытию — стало понятно, что из блиндажа надо поскорее выбираться, хотя наверху шла отчаянная канонада.

- Старый ты хрыч!- матерился потом танкист на дедушку. - Я же думал, там немцы засели! Сейчас бы дал залп - и только мокрое место от вас!

После боёв в деревне и её окрестностях не осталось камня на камне. Надо было всё начинать с нуля: строиться, сеять, заводить скотину. А где её взять?
И Маня вместе с соседской девушкой отправились пешком в Латвию, на хутора, наниматься  работницами.   

Латышские крестьяне  жили обычно  не в деревнях, как русские, а на хуторах. На  хуторе -  одна семья во главе с  домохозяином. Хозяйство довольно большое, поэтому  работники всегда были нужны, особенно в горячую летнюю пору. За работу помощницам обещали дать по поросёнку.

Шли два дня. Ноги у обеих опухли так,  что пришлось несколько дней отлёживаться. Жена домохозяина лечила девушек, ухаживала за ними, пока те не выздоровели.

- На обратном пути,- рассказывала тетя Маня, - мы очень боялись, что какие-нибудь лихие люди отберут наших маленьких поросят. Послевоенные годы, как и военные, тоже были голодными…

Драгоценную живность удалось доставить в деревню целой и невредимой. 

- Какое это было счастье для всей семьи — обычный поросенок! - вспоминала тетя.

Рассказ про маму -  в  следующей главе.

Продолжение - http://www.proza.ru/2019/02/03/1994