Давай кино, сапожник! Глава 4-5

 Воспоминания советского сапожника
               
               

                Глава четвертая. Что снимать для фильма?

    Вольский оказался прав: работники обкома знали, что они хотели видеть в фильме.
    - Что для нас является сейчас самым главным? – встретил меня вопросом секретарь обкома по идеологии, увидев нас с инструктором на пороге своего кабинета.
    Я хотел ответить, что выполнение повышенных социалистических обязательств в честь юбилея Октября. Но, взглянув на побледневшего инструктора, понял: вопрос не так прост, как могло показаться. Вспомнил напутствие директора нашей фабрики, провожавшего меня в обком:  «Одобрительно кивай и помалкивай».
    Глядя в глаза главного идеолога области, я кивнул и продолжал молчать.
    - Я спрашиваю вас, - настаивал секретарь, - что для нас является самым главным?
    Почувствовал, как инструктор, под его взглядом качнулся и валится  на меня.   
    Подставил ему свое беспартийное плечо.
    - Кино! – торжественно произнес секретарь. – Еще товарищ Ленин предупреждал нас об этом. Мы не должны забывать о важности кино в идеологической борьбе…Наш фильм должен рассказать всем о тех грандиозных изменениях, которые произошли в нашем городе, нашей области…
    После каждого слова секретаря я кивал, пристально заглядывая ему в глаза, будто видел в них больше, чем он говорил.
    Секретарь замолчал.
    - Почему вы ничего не записываете? – неожиданно обратился он ко мне.
    - Мне не нужно записывать, - признался я. – Ваши слова западают мне в душу…
    - Бумага надежнее, - сказал он, протягивая мне несколько чистых листов бумаги и карандаш.
    Под умоляющим взглядом инструктора я не стал возражать.
    - Наш фильм должен рассказать о грандиозных преобразованиях, которые произошли в нашей стране, а значит и в нашем городе под руководством  ленинской партии и ее центрального комитета…
    Закончив фразу, секретарь вышел из-за стола и подошел ко мне. Остановился за моим стулом, заглядывая через плечо. Дождавшись, когда я закончу писать, сказал:
    - «Центрального комитета» нужно писать с большой буквы.
    Я кивнул и исправил буквы на прописные не только в этих словах, но и в слове  «ленинской».
    Секретарь  за моей спиной  одобрительно кашлянул.
    Заканчивая встречу, он сказал, что в дальнейшем ответы на все возникающие вопросы я буду получать у сидевшего рядом со мной инструктора.
    - Хотя, я думаю, после моего разъяснения они не должны у вас возникнуть.
    Я кивнул и спросил:
    - Так все-таки, что же снимать?..

                Глава пятая. Творчество.

    Через неделю инструктор передал мне запечатанный большой конверт. В нем лежали несколько листов мелованной бумаги. На первом листе, в углу, было напечатано: «Утверждаю» и подпись первого секретаря областного комитета партии. А утверждал он «Список предприятий и организаций города, рекомендованных для съемок в фильм «Навстречу юбилею!»». Рекомендованных было около сотни…В конце списка сообщалось, что он единогласно принят на внеочередном пленуме обкома.
    Решение внеочередного пленума озадачило меня.               
    Если рассказ о каждом претенденте из списка  ограничить всего тремя минутами экранного времени, то продолжительность фильма будет более пяти часов! Плюс рассказ о культуре, отдыхе, спорте… Чтобы посмотреть фильм, людям придется на работе брать однодневный отпуск за свой счет.
    Поделился сомнениями с директором.
    - Мы с тобой договорились, - устало напомнил он мне, - я освобождаю тебя от работы на фабрике и не мешаю тебе…А остальное… Извини… Я хозяйственник, а не киношник…
    Закурив, добавил, затягиваясь:
    - У меня есть заместитель, вот к нему и обращайся…
    Пошел к заместителю директора и протянул ему список.
    - Если все предприятия из этого списка снимать, то фильм будет длиться целый рабочий день, - сказал я. – Заметьте: без обеда!
    Заместитель долго рассматривал на листе подпись первого секретаря обкома партии. Затем внимательно прочел список и, отложив его в сторону, посмотрел на меня.
    - Сколько тебе лет? – спросил он.
    Я сразу даже не сообразил, о чем он спрашивает.
    - Лет тебе сколько? – повторил он вопрос.
    - Двадцать девять, - сказал я. – Скоро будет тридцать…
    - Херня на постном масле, а не тридцать, - спокойно сказал заместитель, пристально глядя на меня.
    Мне стало не по себе. Я всегда чувствовал себя не в своей тарелке под его взглядом отставника-кагэбиста. Впервые встретившись с ним несколько лет тому назад, я на себе почувствовал, что такое «тяжелый взгляд».
    Он молча смотрел на меня, а во мне  непроизвольно  росло желание в чем ни- будь сознаться. Было бы в чем, точно, сознался бы. Но отношения у нас с ним были нормальные. Особенно после того, как на свадьбу его дочери я сшил ей туфли. Увидев их, невеста попросила укоротить подвенечное платье. Так они были хороши!
    Он положил листы на стол. Скрестив пальцы рук, опустил их на бумаги и, через стол,  наклонился ко мне.
    - Где ты живешь? – спросил тихо.
    - Ленина, 64…- автоматически отчеканил я.
    - Свой дом?
    - Снимаю квартиру…- удивленно ответил я. - А что?
    - Значит, своей – нет…
    - Вы же знает - стою на очереди…
    - Сколько лет?
    - Пятый год…
    - А болезни тебя не одолевают?
    - Какие болезни?
    - Значит, нет. Но это пока…А с продуктами как? С одеждой, вещами, мебелью?.. Ты женат? Женат, значит,  скоро появится  ребенок. У тебя есть знакомые детские врачи? Лекарства, место в яслях, детском садике?
    Он замолчал, ожидая ответа. Все о чем говорил  заместитель, было так далеко от того, с чем я пришел к нему.
    - Не понимаю, - честно признался я. – При чем сейчас все это?
    - Вот я и говорю: херня на постном масле твои тридцать лет…Взрослый мужик, а не соображаешь, какой тебе в руки фарт плывет…
    - Какой?
    - А ты не понимаешь? Даже после того, что я сказал тебе?
    - Про лекарства и о детском садике? – спросил я с иронией.
    - Про жизнь я тебе говорил, гражданин режиссер, про жизнь…
    Бывший работник «органов» откинулся на спинку стула. Но почти сразу же навалился снова грудью на стол. Быстро надел очки и взял в руки принесенные мною  листы.
    - Первый лист можешь пока отложить, - сказал он, откладывая его в сторону. – Ни металлургический комбинат, ни коксохимзавод, ни завод ферросплавов ничего твоей личной жизни не дадут…А вот главный врач областной больницы, или управляющий областным аптечным управлением, или заведующий областным отделом народного образования…Это совсем другой калибр… И, конечно же, начальник областного управления торговли…Желательно еще добавить сюда руководителей областных органов милиции и судей с адвокатами…Вот их и снимай…Они все тебе пригодятся…
    Он посмотрел на меня поверх очков.
    - Закрой рот, - сказал он. – А то проглотишь свои списки…
    Сняв очки, он разложил перед собой листы, которые держал в руке.
    - Вот здесь, - он положил ладонь правой руки на второй и третий листы, - здесь твоя нормальная жизнь…
    Взяв левой рукой первый лист, пододвинул его ближе к себе. Ткнул пальцем в роспись первого секретаря обкома и сказал:
    - А вот здесь – твоя квартира…
    Когда я выходил из его кабинета, он посоветовал:
    - На все переговоры с руководителями предприятий и организаций ходи сам…Никуда не посылай своего оператора… Все должны видеть – главный ты, а оператор при тебе…Иначе квартиры тебе не видать…Кстати, кто у тебя оператор?..



                Продолжение следует