вырванная страничка из дневника 4

= ненавистное милое прошлое. =

— ты помнишь?

высокий и крупный силуэт у окна сдержанно вздыхает и разворачивает ко мне голову. в свете луны и ядовито-рыжих фонарей угадывается чёткий профиль моего частого гостя.

— Что именно?

за скрытым недовольством в его голосе я часто замечаю не осознаваемую им же самим невыносимую боль. и этот раз не стал исключением. ему всегда отчего-то больно вспоминать. если моей ужасной слабостью была неопределённость несуществующего будущего, то его слабостью было давно отошедшее в небытие прошлое. он редко когда мог простить себя. я знала это. и он, судя по всему, знал, но никогда не произносил этого вслух.

— три года уже прошло. как давно это было?.. — задумчиво гляжу на луну сквозь его массивный силуэт. — сколько всего интересного случилось за всё это время... а сколько мы с тобой пережили... удивительно, не правда ли?

мой гость слегка усмехается и, отойдя от окна, присаживается напротив, пристально посмотрев мне в глаза. даже в кромешной тьме моего нынешнего жилища я могу видеть столь знакомые черты. высокий лоб, густые сдвинутые брови, всегда сосредоточенные, слегка прищуренные глаза цвета холодного хвойного леса... вдруг он протягивает свою ладонь к моему лицу и осторожно, точно фарфоровую куклу, взяв пальцами за подбородок и зачем-то принюхиваясь, неспешно приближает к себе...

— Гм. А вроде трезвая.

— да иди ты, всю романтику испортил, — смеясь, мягко отстраняюсь от него. он довольно улыбается в ответ. редко что может вызвать его улыбку, но если уж вызовет, то зрелище это поистине удивительное, сродни северному сиянию...

— Сколько ни общаемся, а всё не пойму, что ты такого находишь в воспоминаниях трёхлетней давности, — неожиданно произносит он, задумчиво скрестив руки на груди. — Сама ведь жаловалась, что хочешь всё забыть.

замечаю в его губах эту вечно скорбную складку... да, всё верно, она появилась с тех пор, как...

— начнём с того, что я этого не говорила. может быть... это ТЫ хочешь забыть?

он пристально смотрит на меня, сильнее сведя брови, но ничего не говорит. неужели угадала?.. впрочем, и эмоций на его лице никаких... впрочем, как обычно. вздохнув, подсаживаюсь к нему ближе и кладу свою ладонь на его высокий лоб, вдоль и поперёк изборождённый полосами древнего разума. он удивлённо вскидывает бровь, но по-прежнему ничего не говорит...

— прошлое — это всего лишь прошлое, любимый мой ангел. оно ценно и важно, это так, и я безумно рада, что ты сожалеешь о своих ошибках и делаешь всё возможное, чтобы исправиться...

— Чего? Я не...

— прошу, дай мне договорить... пожалуйста...

голос предательски дрожит. ещё раз вздохнув, но уже судорожней, всё же перебарываю себя и смотрю ему в глаза, в которых явственно читается недоумение, смешанное, однако, с осознанием и общим пониманием того, к чему я веду.

— так вот... пойми... пожалуйста, послушай и пойми. в том, что произошло, нет твоей вины. твоя вина заключается лишь в том, что ты не успел вовремя остановить меня. и то виной это можно назвать с очень большой натяжкой. я понимаю, ты привык слишком многое брать на себя. но вся ответственность за произошедшее целиком и полностью лежит на мне. не ты, а я была ослеплена собственным гневом, не ты, а я не смогла справиться с ним, и это привело к тому... что и произошло в итоге. по сути, не ты, а я обрекла нас обоих на ужасные страдания. и, по-хорошему, это я должна была пройти через тот ад, а не ты. если можешь, прости меня... да, знаю, ты давно меня простил, однако речь сейчас не обо мне. прошлое — это всего лишь прошлое, понимаешь? это значит, что оно уже прошло, а следовательно, ему нет места в настоящем. но если тебе так хочется услышать слова, которые, как ты говоришь, не имеют никакого значения, то... — убираю руку с его лба и гляжу в его по-прежнему удивлённые глаза, теперь почему-то заволоченные странной блестящей пеленой, — то я прощаю тебя. за всё, за всё. я прощаю тебя, как ты давно простил меня, ангел мой.

закончив свою полубезумную тираду, проговариваемую будто бы в медиумном трансе, с облегчением вздыхаю и смотрю на него. выражение лица его было всё таким же непроницаемым, но вот глаза...

глаза цвета холодного хвойного леса были полны слёз.

это был лишь второй раз, когда я видела его таким. как и три года назад, он изо всех сил пытался сдержать свои слёзы...

но, как и три года назад, не смог этого сделать.

в тот момент я, сама не помня как, вдруг оказалась в крепких, медвежьих и неуклюжих объятиях. послышался шумный вздох, и я почувствовала, как две горячие капли, добытые будто из самого чистого моря, упали на мою рубашку.

— Слабак. Какой же я слабак, — послышался его приглушённый голос, в котором читалась горькая усмешка, за моей спиной.

— ты до сих пор считаешь слёзы проявлением слабости? — не сумев сдержать улыбку, с трудом обхватываю его руками в ответ. — слёзы есть проявление силы и стойкости, это правда, чистейшая правда, но никак не слабости. давай оба запомним это.

— Да такое хрен забудешь, — смеётся он и наконец отстраняется от меня.

и вновь до самого утра мы проводим это нелёгкое для нас обоих время вместе, сидя друг напротив друга и вспоминая такое милое и такое родное прошлое.

в один из дней он обязательно придёт поговорить со мной о ненавистном мне будущем, и точно так же этот разговор затянется до самого утра... но это уже совсем другое воспоминание.