34. За милых дам, за милых дам

      — Я, знаешь ли, очень не люблю ужинать в одиночестве. Даже ресторан, вот, прикупил, чтобы одному не есть.

      — Так вы – тот самый Василий Дворфски? – первой сообразила Марго, аж подскочив на стуле от удивления.

      — Вообще, Дворовский, «Дворфски» более благозвучно по-английски звучит, так что это – название зарегистрированного бренда. А для тебя, нимфа, я просто Вася! – одновременно подмигнул почуявшей добычу Маргарите и положил руку на колено Мухе гномолигарх.

      — Нимфа? Небось, ещё и речная? – грубо стряхнув руку со своей коленки, Татьяна Сергеевна демонстративно повернулась спиной к любвеобильному владельцу заводов-газет-пароходов и переключила внимание на не понимающего, что происходит, и нервно поправляющего очки англичанина.

      — So will you tell me what is your new novel about?*

      — Well, actually, it’s not exactly a novel. It’s more like a fantasy or a fairy-tale, telling a love story of a young prince, who was turned into a dragon…**

      Закончить свой увлекательный рассказ оседлавшему любимого конька Вигге не дали – встрял всё тот же не желающий понимать намёков Василий Дворовский.

      Повернувшись в сторону обиженно игнорирующей его переводчицы, Варден подался вперёд и перебил писателя, гневно поджавшего губы.

      — Ты чего, детка? Обиделась, что ли? Я, между прочим, для моральной поддержки зашёл, ну и посмотреть, заодно, какой это американский засланец мне планы на ночь сорвал… – попытался тот притянуть к себе за талию Танюшу.

      — Ах, значит, у тебя уже и планы на ночь были? Вон, с нимфой планируй, планодел!

      — Так ты не против втроём?

      Покраснев от злости, Муха уже готовилась отвесить наглецу пощёчину, когда раздалось сдержанное покашливание.

      — If this man is disturbing you, I have to teach him some manners…*** – сняв очки и ослабив ворот рубашки, начал медленно подниматься из-за стола нахмурившийся и собравшийся защищать честь дамы дракон-англичанин.

      — Ты, очканос, сиди – не дёргайся, а то я сам тебя сейчас и teach, и disturb! – с готовностью двинулся навстречу отечественный ресторатор, явно превосходящий мускулатурой жилистого, но, увы, совершенно не рельефного писателя.

      Назревал нешуточный скандал, и подогретая пара элитного алкоголя ресторанная публика, уже получившая свой «хлеб», но всегда голодная до «зрелищ», с любопытством скрипела разворачиваемыми для лучшего обзора стульями.

      — Before we start I should inform you, sir, that I used to box in Oxford!****

      — Сейчас я тебе покажу, как у нас на районе боксировали!

      Снова выпав из реальности, Танюша, сцепившая побелевшие от напряжения пальцы в замок на груди, с немым ужасом наблюдала за разворачивающейся сценой. Ой, что же будет? Ой, что же делать?

      И лишь вскочившая на ноги Маргарита Константиновна, не теряя присутствия духа, заметалась между двумя буравящими друг друга взглядами и распушившимися, словно боевые петухи, оппонентами.

      — Вигге, дарлинг… Василий, Вася! Мальчики, ну что вы так нервничаете? Мы вот с Мухой, то есть, конечно, с нашей Танечкой, не нервничаем вообще, а вы что так возбудились?

      Махнув рукой в сторону попытавшейся проглотить подступивший к горлу комок и отмереть уже, наконец, Тани, Маргарита, так и не получившая поддержки с этой стороны, продолжила щебетать-уговаривать:

      — Василий, что о нас подумают в Англии? Вигге, май фрэнд, калмдаун и сит даун, плиз! Тань, да не молчи ты, как идиотка последняя, давай, усаживай мужчин на место, вот так, сейчас нам водочки принесут, выпьем за мир во всём мире, ага?

      Словно малого ребёнка, погладив по руке Васю, укротительница-Марго, мурлыча, усадила того за, как по волшебству, уставленный запотевшим графинчиком и хитро нарезанными закусочками стол, – конечно же, не упустив возможности пододвинуть свой собственный стульчик поближе. Разулыбавшись, бизнесмен, не особо стесняясь Мухи, даже ущипнул довольно взвизгнувшую Маргариту за попу и потянулся к графину, плеская в рюмки «мировую».

      «Хорошо, хоть, грудь не попросил! Мужчины – как дети!» – фыркнула очнувшаяся-таки Татьяна Сергеевна. Но линию поведения, намеченную Маргошей, переводчица поддержала, благодарно улыбнувшись чуть было не огребшему люлей, заступаясь за её честь, англичанину.

      Все расселись на свои места. Мир за столом был восстановлен, чему немало поспособствовали обворожительные улыбки Маргариты и чудесный графинчик.

      Вигге, откинувшись на спинку стула, устало потёр переносицу.

      — Я прошу прощения за эту сцену! – извинилась вполголоса и по-английски Таня, растерянно следя краем глаза за вовсю кокетничающей с завидным отечественным женихом коллегой. – Зато теперь вы с полным правом сможете рассказывать у себя дома, какие же, всё-таки, «эти русские – варвары».

      — Я не считаю ревность вашего друга варварством, – водружая на место свои очки, ответил англичанин.

      Смутившись под его пристальным взглядом, в свете ресторанных огней отливающего всеми оттенками пламени, Танюша, желая скрасить неловкий момент, в шутку спросила:

      — А разве для ревности у «моего друга» был повод?

      Не сводя пристального взгляда своих удивительных, казалось, читающих где-то в глубине души, глаз с переводчицы, Вигге ответил совершенно серьёзно и слегка подавшись вперёд:

      — Теперь, определённо, есть: ведь я только что назвал вас самой прекрасной девушкой в этом зале.

      Таня ошарашенно молчала, приоткрыв рот и не зная, как именно отреагировать на неожиданный комплимент. И тут, как та самая хрестоматийная собака на сене, опять активизировался мило болтающий с демонстрирующей все прелести своего декольте Марго, но в пол уха слушающий малопонятный диалог писателя и Мухи, Василий. Грозно нахмурив широкие брови, он, небрежно плеснув в рюмку, подтолкнул её к вопросительно выгнувшему бровь и отрицательно покачавшему головой иностранцу.

      Ресторатор презрительно прищурился, сплюнув, и в воздухе снова запахло надвигающейся грозой.

      — Америкоз за дружбу пить не будет?

      — Нье бьюдет! – также нахмурился Вигге, передразнивая грозный тон бизнесмена на ломаном русском, по-английски решительно добавив: – И я – не американец, а англичанин.

      Василий тучей навис над столом, медленно распрямившись во весь свой рост и не обращая больше никакого внимания на взвизгивающую и цепляющую его за рукав дорогого пиджака Маргариту.

      — Может, ты и за присутствующих дам, собака нерусская, пить не будешь? А? За лэдиз? Слабо до дна? Стоя?

      Отбросив стул, в мгновение ока вновь оказался на ногах и Вигге.

      Подхватив кончиками тонких пальцев рюмку, он браво отсалютовал Татьяне, проговорив на английском:

      — Я и в самом деле не понимаю вашей странной традиции пить за всех леди в мире. Но раз этот навязчивый джентльмен считает мерилом чести поглощение алкогольных напитков, я бы хотел выпить за очаровательную переводчицу, прекрасную и интеллигентную женщину, скрасившую мои противоречивые впечатления от сегодняшнего необычного вечера в русском стиле!

      И, не дрогнув, залпом заглотил содержимое рюмки, наклонился и, взяв растерявшуюся Танюшу за руку, галантно прикоснулся к её кисти губами.

      — Благодарю вас за вечер и прошу прощения, если невольно явился причиной неудобства! Вашему начальнику можете передать, что контракт мы подпишем, как только мой юрист с ним ознакомится.

      Марго и Вася одновременно открыли рты, желая вставить каждый по очередной реплике, но первой пришла в себя Татьяна.

      Или, точнее, не пришла, а из себя вышла.

      Хлопнув ладонью по столу – так неожиданно, что подпрыгнули даже сидящие за соседними столиком и делающие вид, что им совершенно неинтересно разыгрывающееся прямо под их носами интересное реалити-шоу, гости ресторана, – Муха нервно выдохнула и поднялась на ноги. Чувствуя, как мучительно краснеет, – непонятно, от чего больше, от смущения, от злости, или, просто, от непонимания и усталости, – совершенно сбитая с толку переводчица затараторила, совершенно непростительно путая английские времена-артикли с русскими словами:

      — А ну хватит уже дурака валять! Я же прекрасно помню, что ты – король гномов и жуткий бабник, а ты – дракон, предатель и пособник моей тёти-феи! Я не знаю, зачем тебе это надо, зачем вам всем всё это надо, но я больше не хочу принимать никакого участия в этом дурацком спектакле! Ещё и родителей моих сюда приплели, сказки какие-то дебильные про них рассказываете, мол, Амур и Фауна – Ромео и Джульетта, блин… Постыдились бы! Ничего святого для вас нет!

      Сама не заметив, на каком именно этапе этой проникновенной речи она начала рыдать и размазывать по полыхающим щекам слёзы вперемешку с чёрной тушью, Татьяна Сергеевна завертелась на месте, хватая со стола то салфетку, то клатч, видимо, желая нехитрыми действиями ухватиться за эти предметы реальности, как за последнюю соломинку, не позволяющую ей потонуть в пучине чьей-то злой, злой и болючей, едкой шутки.

      Шутки, грозящей перерасти в настоящее безумие отдельно взятой несчастной переводчицы.

      — Я – живой, между прочим, человек! – кричала она, то в лицо притихшего Вигге, то повернувшись к съёжившемуся на своём стуле Вардену. – У меня, вообще-то, есть чувства! Мне может быть больно – в отличие от вас, придуманных и картонных! А, да идите вы все… – с этими словами Муха, подхватившись и нервно заметавшись по залу, рванула к ближайшей двери, чуть не сбив официанта.

      Срочно требовалось пройтись по улице, проветрив голову на холодном, ночном ноябрьском воздухе. Побыть наедине с многомиллионным городом, где так легко свернуть с проторенной-протоптанной сотнями ног до тебя дорожки, оказавшись в сказке.

      И это хорошо ещё, если в сказке доброй…

___________________

      * — Так вы расскажете, о чём же ваш новый роман?

      ** — Ну, на самом деле, это не совсем роман. Скорее, фэнтези или же сказка о любви молодого принца, превращённого в дракона…

      *** — Если этот человек к вам пристаёт, мне придётся поучить его хорошим манерам.

      **** — Перед тем, как мы начнём, я должен вас, сэр, проинформировать о том, что много боксировал в Оксфорде!