История Убийства. Вкус крови

Мне было шесть лет когда я впервые задумался о смерти. Её неизбежность и загадка тяготили мой разум на столько,  что я мог часами смотреть в толпу бегающих детей на соседней площадке нашего садика, и представлять как именно я смогу открыть ответ каждому, на вопросы о смерти. В меня прилетел камень и кровь пошла носом. Я отвернулся , и старался как можно ярче распробовать собственную кровь, пока ни кто не заметил. Это был вкус железа, можно даже сравнить его со вкусом речной рыбы, но не таким ярким, а более утонченным.
Тонкость вкуса крови мне понравилась сразу, даже была мысль по чаще разбивать себе нос, но абсурдность этой ситуации меня смешила.
В очередной раз мы вышли на прогулку, где мои глаза резал вид забора. Не его наличие, а вид , сам вид окружающего мира сквозь панцерную сетку забора казался мне крайне несправедливым явлением.  У нас была такая забава, за верандой нашей площадки, была дыра в заборе. Мы мерились смелостью даже просто заступая за заветную границу. Я помню когда это случилось впервые. Тогда у меня было ощущение величины этого мира, я даже зашёл за куст, поймал майского жука, и возвращаясь в зону, надзиратель в форме воспитателя заметил моё преступление. Меня отправили по дальше от забора, на аллею, между площадками. В это время друзья , решили меня поддержать, мы начали набирать камни в карманы, кто больше наберёт. В это время один друг предложил пресануть пятилетних молокососов с соседней площадки, и мы начали бомбардировку камнями. Бросая хаотично камни в кишащую толпу, ребята подбадривали мою нерешительность, но я сомневался.  Крик из толпы сигнализировал о точном попадании в цель, я тогда подумал, я так и не попробовал бросить ни одного камня. Когда пришла воспитатель я даже обрадовался тому факту, что не бросил ни одного камня, но оказалось что камни были только у меня одного. Мы пошли на соседний участок, там на скамейке веранды лежал мальчик,  с кровавым пятном вместо носа. Моё наказание заключалось в том , что я должен был вместо прогулки, сидеть вместе с ним. Кровь, он слишком много плакал. Мне даже показалось что он притворяется. Кровь на его лице не давала мне скучать, я вглядывался в каждую каплю. Тот день навсегда оставил след в моей памяти, как осознание вкуса крови и того что мир не справедлив. Я не видел жестокости, не видел правды. С тех пор свой мир я строил без групостей в виде добра и зла, правды или лжи. Ведь какая разница в том, что ты пустишь кровь себе или другому человеку?  Разница лишь в том, какие чувства ты испытаешь. Эгоизм – можно это назвать так.
Давайте я сейчас как в русских народных сказках продолжу в формате : шло время, год за годом... Нет,  я расскажу вам про собаку.
Щенок, живший в моём доме меньше недели, ни как не поддавался дрессировке, его звали Татошка. Это был маленький беспородистый пёсик пару месяцев от роду. Я хотел научить его некоторым командам, но не расчитавши силу, Татошка занял почётное первое место в моём списке. После него было много разных животных, одних я сжигал заживо, других вешал. Повешать или сжечь,  выбор души. Вешал я тех, кто мне больше всего нравился, и меньше всего злил. В то время я ещё не дошёл до ножей, да и спички купить была проблема, мне их редко продавали с первого раза.
Если вы хоть раз видили как горит живая кошка, вы запомните это навсегда. Запах , шум, мне даже сложно описать это. В каждой смерти были свои красивые черты, они сплетались во едино из разных особенностей.
Тогда я понял что собаки не кушают кошек.
Даже жаренных.
В наших краях было мало живности.
Крысы, кошки, лягушки, ну думаю рыбу убивали все, убийство рыбы это как попса , мало кто назовёт это убийством, и мало кто почувствует всю картину . Ту самую грань , когда стеклянеют глаза, и ты гоняешь этот миг в своей голове. Будущее которое создал ты. Ещё маленький, но уже вершитель судеб, судья от бога, у тебя есть это право.
Я понимал что права у меня такого перед обществом нету, у меня свои права а у людей свои , и лучше бы им не пересекаться.
Когда мне было около 10 лет, мы с другом отправились гулять на какое то заброшенные строение. Шли мы вдвоём пели песни, кричали, пинали кошек, бросали камни в собак. Шарились по каким то помойкам.
Когда мы пришли на место, это был какой-то странный ангар с высотой потолка более 20 метров. Без стен, его бетонные балки держали крышу, а под крышей было болото и свалки, площадь была как два футбольных поля. Лёха,  так звали моего друга, увидел лягушку в какой то луже , вообщем он пока пытался её палкой прибить , упал в эту лужу. Несчастный случай, подумал я , цетируя в голове фразу из телевизора. На то воля божья,  а богу то же надо помогать. Пока Лёха орал плавая в небольшой но очень глубокой луже, я отправился к нему, по пути подобрав кирпич, и вновь вспомнив фразу из кино, после которой дела закрывают, и  виновных не ищут – «несчастный случай» бросил кирпич в воду. Я промазал. Лёха подумал что я дурак. Он умел держатся на воде, но не более. Второй кирпич был более прицельным и наступила тишина. Волны от лужи мягко настигали бетонное возвышение на котором я стоял. Что я наделал. В голове как буд то что то крутанулось, да так сильно, что меня вырвало на свежую водную могилу. Небольшие пятна крови растекались по луже, и я любовался ими. По пути домой,  я зашёл домой к Лёхе и просил его позвать, сказал что мы договаривались пообедать и я за ним зайду. Создав какое ни какое но спокойствие в виде алиби, я пошёл домой. В ту ночь я не мог уснуть. В моих глазах церкулировал момент, я же видел глаза Лёхи в момент удара кирпичём. Его глаза, и последние погружение. Волны шумели в голове и я не мог найти себе места. Это было похоже на разрыв, то чего я так хотел, оказалось болезненно для меня. Я думал о том, что могло быть всё наоборот,  и Лёха кидает этот кирпичь в меня, мои глаза стеклянеют. Но было так как было, и если я это сделал, значит мне это было позволено свыше. Значит благословение на первую смерть в моих руках , и было получено не зря.
Я проспал весь день. Даже заболел на фоне этого события. Милиция мне поверила, хотя я был последним кто видел Лёху. Я даже начал чувствовать уверенность в своей безнаказанности, но сопротивлялся этому чувству, потому что , именно чувство полной безнаказанности приводило людей в милицию и в тюрьму. Я это видел в передаче «Криминальная Россия» и искоренял в себе желания присущие пойманным преступникам.
Меня тянуло посмотреть на ту лужу, но в то лето , я там больше не появился.