Подпольный хедер в Кременчуге

Подпольный хедер

Реб Яков Кричевский вспоминал:

"Это было в городе Кременчуге, в середине тридцатых. Наша семья оказалась там в поисках места, где можно было снять жилье, заработать на хлеб, - и чтоб не посадили. Последняя надежда была самой шаткой. Это было время, когда любой прохожий мог остановить другого на улице и крикнуть: "Что у тебя в этом свертке? Покажи!" Однажды так остановили одного еврея и нашли у него талит. Как орали на него! Как грозили! Он едва вырвался...

Еще страшнее комсомольского хулиганья была система, при которой частный сектор почти не существовал, а в государственном нужно было работать по субботам. Мой отец, реб Элияу, все время искал место, где можно соблюдать Шабат. Устраивался грузчиком, упаковщиком, в конце концов стал продавать газеты и журналы в киоске...
Однажды в папином киоске проводили учет товаров, и тут выяснилось, что он, простой советский киоскер, умеет умножать в уме четырехзначные цифры. Отец хотел помочь ревизорам, а в результате его стали спрашивать, где это он научился так, пусть объяснит без утайки...

Вспоминаются праздники. Небольшими группами взрослые шли в синагогу на Александровской*
улице. Мы, подростки, двигались по другой стороне дороги, вроде как сами по себе. Незаметно, через черный ход попадали внутрь здания. Акафот? Танцы со свитками? Об этом и речи не было! Молились в полной тьме. Если кто-нибудь честный и советский увидит в окнах синагоги свет, последует донос, налет, обыск и все остальное...
После молитвы мы шли в дом к одному хорошему еврею. Два миньяна набивались в одну комнату. Суровое правило: веселиться молча, без песен. Была ли на столе водка? Не помню, без разницы. Тогда, в стране победившего социализма, почти ни у кого не было денег, чтобы ее купить. Наши отцы становились в круг, клали друг другу руки на плечи и танцевали, напевая шепотом хасидский нигун. А мы, мелкота, прыгали вокруг.
Большевики перекрыли нам застолье, песни, смех, остался только танец. Уже ноги не держат, а ты все пляшешь, не можешь остановиться. Вот доказательство, что танцевали мы от души: в один из Симхат Тора пол в комнате не выдержал, и мы попадали в подвал. Так мы превратились, в буквальном смысле, в антисоветское подполье, о котором кричали на всех углах. Никто не покалечился. Синяки и царапины - да. Конечно, была сказана пара крепких слов, в том числе - в адрес коммунистов. И потом стали расходиться. Я иду по одной стороне улицы, а по другой, чуть в отдалении, невысокий, бородатый, сумевший сберечь Шабат, кашрут и микву реб Элияу, мой отец...


* На ул. Александровской находились следующие синагоги: "Бейс-Аарон" (Александровская ул., д. Тониодского). Староста куп. Бенцион Тониодский; казначей, мещ. Бениамин Штенберг; ученый, мещ. Борух Збарский; "Бейс-Яков" (Александровская ул., д. Пинкуса). Староста, мещ. Шлиома Пинкус; казначей, мещ. Израиль Столпер; ученый, мещ. Янкель Герштейн; "Бейс-Гурария" (Александровская ул., д. Зельмана Гурария). Староста, куп. Мендель Готман; казначей, мещ. Беньямин Грозубинский; ученый, купец Зельман Гурарий; Женское еврейское училище Иайсиловского (Александровская ул., д. Гуревича);