Ужин в старом доме

Подтянутый старик лет семидесяти, с умным, холёным, породистым лицом повращал в руке рюмку с коньяком. В другой руке была сигарета.
В чертах лица старика читалось что-то азиатское. Так оно и было. Предки старика женились на татарках. Он иронично поднял вверх бровь и посмотрел на собеседника. Тот был его точной копией, помолодевшей на тридцать лет.
- Как дела у Виталика? – спросил старик.
- Всё отлично. Возглавил продюсерский центр. В сущности, учитывая его возраст – это для него пик карьеры. А ты что за ним не следишь?
- Слежу, конечно. Но очень много дел. Вы постоянно выпадаете из моего поля зрения.
- А как дела у мамы?
- Прекрасно. Можно даже сказать, что она счастлива. Почти…
Они помолчали. Слишком хорошо оба знали, почему «почти»… Старик подлил коньяку себе и собеседнику. Хитро глянул и спросил:
- Ты точно ни о чём не жалеешь?
- Да, – уверенно ответил тот, что был помоложе, – Точно. 
В свете фонарей тяжело прогрохотал поздний трамвай, явно не довольный своей карьерой. Трамвай гнали на Красный Камень, хотя ему больше хотелось на Выю.
- А ты? – вдруг спросил «молодой».
Старик попыхтел. Как всегда пыхтят астматики, когда зимой выпивают.
- Нет, – ответил он, – Есть много способов убивать будущее, и считаю, что я (в своё время) избрал не самый худший.   
- Почему тогда мы здесь? Именно в этом доме?
- Потому что в нём не всё было плохо. У меня есть и положительные воспоминания, – старик с наслаждением затянулся сигаретой.
- И ещё… Я давно хотел тебя спросить: почему именно я и Виталик?
- Видишь ли, – старик покряхтел и закашлялся, – Так распределилось. Не могу тебе объяснить. Если хочешь, считай потому, что вы не живёте по правилам и не желаете ни на кого походить. Нормы делают человека послушным, а ты и твой двоюродный брат живёте вне стандартов. Единственный человек в твоём окружении, который таков же – твоя жена. Представляю: какие у тебя с ней будут дети…
- Да. Жаль, что её нельзя с тобой познакомить.
- Ты же знаешь: таковы правила. Но я знаю – она сильный человек и очень тебя любит. Ты с ней счастлив?
- Да.
- Это уже много. Весьма много. 
Они снова помолчали. Ещё один недовольный трамвай прогрохотал в будущее. Тот, что помоложе, вспомнил, как ребёнком засыпал под этот грохот колёс. Стало ещё уютнее.
- Помнишь, когда я был маленьким, ты читал мне мифы и легенды?
- Помню. И понимаю, что ты хочешь спросить. Все, запомни, все мифы и легенды, являются правдой. Просто в разных действительностях. Когда-нибудь ты сам с этим столкнёшься. Увидишь грифонов, песиглавцев, познакомишься со своим любимым Гектором. Только учти, что я тебе сегодня сказал. Иначе (он засмеялся) будешь общаться с Ктулху, – старик затушил сигарету, прощаясь поднял вверх руку (большего они себе не позволяли) и пошёл к двери. Мужчина за столом внимательно смотрел ему вслед. Ему очень хотелось запомнить момент, хотя он и знал, что это невозможно.
У порога старик взялся за ручку двери, но вдруг задержался.
- Ты знаешь, – сказал он осторожно, – давно хотел тебя спросить: я умер девятого февраля. И ты за тридцать два года ни разу не вспомнил эту дату. Почему?
По лицу мужчины за столом было видно, что тот слегка обижен.
- Потому, что для меня ты не мёртв, а значит и даты смерти нет. Есть только третье июля – твой день рождения.
Старик удовлетворённо кивнул и снова улыбнулся.
- Я так и думал, – сказал он и открыл дверь.
- Прощай, – сказал ему вслед сидящий.
- До свиданья, – донеслось из-за двери.