Старикан

Было   трогательное и  очаровательное  время  ранней  осени.
      Поутру   моросил  мелкий и  тихий  дождь, какой   бывает только  на исходе  сентября. Но   дождь  неожиданно  кончился, из-за  Барского  леса  выкатилось  большое  точно  разбухшее в  тёплой  сырости  солнце  и  все  обрадовались  этому  дню:  озеро  Кукушкино  заблистало,  отражая на  зеркальной  глади  солнечный
свет,  побежали к нему  деревенские  гуси, вытягивая знаком вопроса  длинные изгибистые  шеи.
Всюду   мозаика  солнечных  бликов, оседает на паутинках дождевая  вода.  Удивительно красивая  картина- под  солнцем
всё  белесое  полотно  паутинки  блестит  хрусталём,  крупных   
 бусинок.
Вся  околица  в деревне  Кукушкино загорелось, охваченная  рыжим  пламенем  берёза и закройки  поля.  У  озёрной  заводи
хороводом выстроились стройные  молодые  осинки, и  их не признать теперь. Гляжу  на них и удивляюсь: как  стройны, как  воздушно- легки, как  краснощёкие  девушки  на выданье.   
 Стало  очень  тихо и  тепло. Желанный  солнечный  денёк  исхода  сентября. В  лесу тепло ещё  держится и потому  лезут  ещё  из  земли лесные  гостинцы- грибы.  И  я  с  дачником  Павлом Павловичем  решил  отправиться в  Барский  лес  за  грибами
Пока  идёшь  по лесу  тропинкой, много чего  увидишь: вот  на 
опушку  целый  тетеревиный  выводок, тихо квохча, тетёрка
тянула  из  травы  пёстренькую  длинную   шею, а  вокруг её разбрелись  тетеревята,  птенцы  увидев  меня стремглав   бросились  в кусты, а  сама  тетёрка перелетела  раз, другой, приглашая  поверить ей наивной  хитрости и  броситься за ней  в погоню.
Лес  уже  начинал сквозить, проглядываться, всё  резко  виделось: каждый  грибок, каждая  паутинка  на кусте, каждый   кустик, каждая берёзка, ольха, осина.
Тропинка  покрытая белым  мхом, как  скатертью с  узорами плавно  поворачивала в  зрелый  ельник. Волнушки  попадались  всюду. Они  были  в  траве, в папоротнике, как  птенчики, радужных  птиц.  Шляпки  у них розовы, с  ободками, круглы, кисейные края  загнуты к  низу, а на  срезе   проступает  розовое  молочко.
Попадались  волнушки  величиной  с  монету, попадались с  бублик и  были   большие, как  оладьи намазанные  брусничным
вареньем.  У  каждой  волнушки под  шляпкой  пушистая  бахрома, розовый  шарф.
Корзина  стала  оттягивать руку-  волнушки, еловые  грузди, а  поверху я  положил  два   боровика, тугих, с  коричневыми  шляпками. Мы с  Павлом  Павловичем с  каким-то непонятным  азартом  искали только  боровики, как  в  далёком  детстве. Каждый
старался  найти  больше другого. Дня  ещё  было  много  впереди, солнце в  зените, руки  умыты  липким    молоком волнушек.
В  поисках  боровиков зачесались  в  такие  дебри: бурелом  кругом, где наверное, давно никто не ходил  из  людей: везде  густо-зелёные  шнуры дикого  хмеля, какие-то  незнакомые  шорохи, там и  тут  протянуты белесые  полотна паутины. Боровики  попадались  целыми  семьями.  Нашёл один, не  торопись уходить с этого  места, обшарь  его, найдутся и другие, а может и  целый  десяток  крутолобых «молодцов»  боровиков.
Эта  « тихая  охота»  незаметно  завела нас  в самую  глушь.
Корзины  быстро наполнялись-  боровиков в них  было не  меньше  сотни, у каждого. Я  нежданно нашёл боровик с метиной
мелких зубов- наверное, белка ставила пробу, печать.
Теперь  мы ставили корзины на  мох, ходили, как по спирали
и  всё  находили, находили новые  боровики.
В  глуши  остро  пахло грибами, дождевой водой, брусникой,
сыростью.
Впереди  был  какой-то  незнакомый густой  ельник. Вдруг мы
со  стариком  враз  растерянно  посмотрели, переглянулись  друг на друга- в какой стороне дорога, тропка  домой?
Кругом  стоял  сумрачный  ельник  и  над  ним вдруг  поползли
по небу свинцовые  облака, солнце скрылось в них, обещая с  минуты  на  минуту  затяжной  холодный  дождь. Классических лесных  примет около нас не было, муравейник с южной  стороны пней  мха  на северной  стороне.
Лес  был высоким, мглистым, шатровые ёлки  стояли  одна к  одной, подпирая вершинами  небосвод. Лес  тянулся на  многие  десятки  километров, и  уйти в  другую сторону от  дороги  было очень  рискованно, равнялось  безумию.
Вот  кто-то шумно  проломился сквозь   бурелом, прямо на нас-  кабан.  Уже  были  видны  вздыбившаяся на загривке щетина и
  свирепой  решимости маленькие  глазки, и  острые желтовато-белые клыки, вразлёт.   Секача, нежданно  вспугнули  с  днёвки.
Кабан  повернул   голову на нас и  побежал  не торопясь  в  кусты
ольховые.         
-  Ну, ничего, не пугайся!- ободрил меня  старикан- найдём  тропинку  к центральной дороге- не  впервой. Надо только спокойно отдохнуть.
Я    вопросительно  посмотрел на старикана.
Павел   Павлович плавно опустился на пенёк и  словно задремал.
Несмотря  на  полдень  в лесу было темно, как поздним вечером: казалось, тучи спустились ещё ниже и вот-вот  заденут вершины  шатровых елей. Не  было слышно  ни  единого птичьего голоска.
Тихий шорох на стволе  медно-бронзовом сосны  отвлёк меня от грустных мыслей, размышлений о  дороге  домой.
Рыжая   плутовка-белка спустилась на  изумрудной  расцветки  мох, по стволу  вниз  головкой. Она насторожено посмотрела в мою сторону, взмахивая, словно  кисточкой  пушистым  хвостиком. Я замер, не шевелился. Белка  шустро подбежала  ко мне и   обнюхала  корку чёрного хлеба, которую я случайно уронил на  зелёную подстилку  мха. Схватила её в зубы, с лёгким  шорохом
взобралась на  нижний  этаж сосны  и  стала  заталкивать  в  развилку  сухого  сучка.  Корка не  держалась и  свалилась  по ту  сторону  сосны.  Белка повернулась на  стволе  вниз головой, взмахнула  хвостом, как  веером, задев кончиком  ветку, и  полетела вниз, под  комель. Егоза- белка  разом  спустилась и      
опять  нашла хлебную корку.  Усевшись на земле и  «колышком», подняв   вперёд  лапки, начала грызть  её.
Проснулся  старик на  пне. Белка  испуганно зацокала и взлетела на  самую  вершину ближней  ко  мне  сосны.
-Ого, белка бегает, значит, погода улучшится  скоро,- сказал
спокойно  старикан.
-Ну, никак вы  видели во сне  дорогу?- я  не  удержался  от усмешки на лице.
- Во  сне я  ничего не видел, а дорога  вон там!-  уверенно показал  рукой старик-  сон тут не при  чём. В лесу самое главное  дело – спокойствие изрёк Павел  Павлович.
Безо всякой  уверенности я поплёлся сзади  старикана, шутя,
«мол, сапоги  дорогу  знают».
Впереди  среди  древних  замшелых  елей вдруг показалась еле-еле, едва заметная  тропка. Старик  бодро и уверенно зашагал по ней,  дальше. Через несколько минут мы  увидели  центральную дорогу, освещённую  заходящим  солнцем.
Я  развёл  виновато  руками….
Что  это, случайность? Или  старикан  всё  же  прав, спокойствие в  лесу  первое  и  главное  дело.