Атака

Миниатюра эта ободрена фронтовым другом моего деда - Кутыгиным Тимофеем Яковлевичем,сказано было одно:очень похоже ,это самая важная оценка произведения для меня,  важнее нету.


Атака захлебнулась, высыпался из траншеи первый батальон и с криком , слившимся в гулкое, протяжное -Уа, Уа!, побежал вперед ,хлопали с визгом мины о мерзлую землю, неистово стрекотал пулемет, падал то один бегущий, то другой , на середине, не пройдя ее, все кончилось, стало внезапно тихо.

На земле ,покрытой  пудрой тонкого снега ,лежали похожие на холщевые мешки из первого батальона ,застывшие, некоторые шевелились , по полю неслись истошные стоны и мат, звали: Братцы, помогите , не бросайте, братцы . Поползли два санинструктора ,немцы не стреляли.
По траншее пролетел к штабной землянке ,в расстегнутой шинели , с озабоченным лицом ,наш комбат ,губы его плотно сжаты ,играли желваки на скулах.
-Артиллерией по ним ,что же они молчат, боги войны, минаметики бы их накрыли, полегче было бы, а так и нас положат вместе с ними.
Рядом со мною стоял дядечка, старый уже солдат, с лицом дубленым,в глубоких морщинах ,с бурыми , закопченными табаком усами , говорил он это не сокрушенно, а как то спокойно и буднично, как будто все это его не касалось и было все равно ему.
Он вытащил из шинели кисет и клочок газеты, насыпал махорку , аккуратно и смачно послюнявил ,свернул самокрутку ,-парень ,обратился он ко мне ,- смолить будешь?
Нет, спасибо, не курю, ответил я.
Ну, как знаешь сказал усатый , достал трофейную зажигалку ,чиркнул  несколько раз, не сразу, та все же взвилась огоньком , прикурил , глубоко ,основательно затянулся , выпустил пахучий, едкий дым и крякнул с удовольствием.
Над головою вдруг зашелестело, как осенью листва в ветер шепчется , потом ухнуло, в немецких траншеях ,впереди и позади их выросли исполинские
,черные деревья взрывов ,взлетала земля, вместе с нею еще что то ,какие то щепки и ошметки ,что то корявое .
Дальнобойщики садят ,-сказал усатый ,смотря вверх ,словно пытаясь разглядеть летящие снаряды,
-значит и мы скоро,- плюнул в ладонь ,погасил о нее не докуренную самокрутку и аккуртно заложил в отворот ушанки.
Траншея начала заполнятся стрелковыми ротами ,стало тесно, ждали команды.
 Понеслось: всем приготовится.
Ну вот и нам теперь, сказал усатый,ощупал шинель, погладил ее и вздохнул.
-За Родину, за Сталина, в атаку, вперед !, - хриплый голос комбата пролетел над головами ,все, кто был в траншее полезли вверх, переваливая через бруствер, чертыхаясь и матерясь.
Давай, чего встал ,толкнул дядечка меня в бок и сопя полез наверх ,я за ним.
По полю разлилось изрыгаемое сотнями глоток ,громкое,затяжное - Уа!,Уа!.
Я бежал следом за мешковатой спиной, какого то солдата ,который вдруг остановился , словно налетел в стену , пошатнулся пьяно, ноги его подломились ,руки выпустили винтовку ,он повалился боком на землю и замер.Справа от меня и рядом бежал в великой ему шинели парень, я приметил его еще перед атакой ,совсем молодой, со школы наверное, с детским лицом ,только вот вылезшие ,редкие щетинки усов ,он был бледен, щурился близоруко ,одергивая и оправляя постоянно не по росту шинель, он бежал с открытым ртом, вдруг спотыкнулся и упал лицом вниз, рука его странно вывернулась , продолжая сжимать винтовку, на горбе шинели, разлилось бурое пятно.

Мы бежали ,перепрыгивая и обегая павших первого батальона, я на бегу перескочил через неестественно маленькое , игрушечное тело , поняв не сразу, что оно без ног.

Все это я успел разглядеть на бегу , до немецкой траншеи осталось совсем ничего, из нее начали вылезать и бежать ,в белых , коротких ватниках и в зеленых шинелях фрицы, они бежали к себе в тыл, оборачиваясь и постреливая в нашу сторону, некоторые из них падали и уже не вставали .

И вот мы в их окопах , в голове гудит ,задыхаюсь от долгого бега ,лицо пылает , дышать тяжело ,расстегнул ворот шинели, отдышаться.

Живой?-услышал рядом с собою знакомый голос, это был тот старый дядечка солдат ,раскрасневшийся и запыханный , по его лицу текли ручейки грязного пота , лицо было в копоти.

Живой ,ответил я.

В захваченную немецкую траншею прыгали наши.

Усатый грузно сел на корточки, винтовку положил на колени, поперек, повозился в кармане ища зажигалку,нашел ее наконец,бережно вытащил из ушанки окурок самокрутки,устало выдохнул и закурил.

Повезло нам, через дым сказал он, расчет у них там пулеметный был и кивнул в сторону, отчаянный какой то гранатой их заглушил , добежал ведь , самого убили, но гранату бросил, успел, если б не он...,помолчал и добавил, нам теперь нового комбата дадут, нашего нету больше.

Говорил он это спокойно и даже рассудительно.