Прерванные воспоминания

И я лежу уже десятилетья
В чужой земле – я к этому привык.
И слышу: надо мной играют дети.
Но я не понимаю их язык.
А. Дольский.

 «Мой ангел», – так звала его мама. «Мой золотой ангел», – и гладила по кудрявым волосам.  У неё были тёплые, ласковые руки. Прекраснее её не было человека. Отца он тоже любил. Но всё-таки ключевое слово в отношении него было «уважение». Отец был не очень ласков, но добр и умён. Вообще он был из мира Разумности, Мудрости, Науки. Профессор университета. Причём старой, императорской школы. Солдат был поздним ребёнком в семье, и испытал все прелести обожания «долгожданного сына». То есть до него дети тоже были. Но это были две девочки, и обе они умерли.
Говорят, что перед смертью в мозгу человека проносится калейдоскоп самых важных воспоминаний из его жизни. Солдат мучительно пытался вспомнить научный термин, который использовал его отец в этих случаях и не мог. Он просто умирал на поле боя, и чувствовал, как кровь течёт из трёх ран. «Три пули. Как в кабана», – подумал он.
А воспоминания текли. Он очень любил учиться. Он вообще был уникальным ребёнком. Сильным не по годам. Очень умным. Лучший ученик в классе. Учителя обожали его. Завистливые одноклассники пробовали обижать. Но он занялся боксом. А потом у него появилось много сторонников и даже поклонников. Его оставили в покое. Мама  была в восторге от его успехов. Отец считал, что это неплохо. И даже очень неплохо, но «цыплят по осени считают». Дед научил его играть в шахматы. Когда он первый раз обыграл старика, тот торжественно пожал ему руку, и стал обращаться почти как к равному.
Грязь под лицом не мешала воспоминаниям. А вот грохот орудий мешал. Он уже не различал: где артиллерия, а где танки. Просто и те и другие мешали. Очень. Враги наступали. Уверено и нагло. И умирающий солдат не мог их остановить. Он мог только смотреть этот калейдоскоп. Бесконечно прекрасный. Калейдоскоп, который оставлял наедине с Ним. Тем, которому предстоит, потом всё рассудить. И Он рассудит.
Правильно говорят: самые счастливые годы – это студенческие. Он не пошёл по стопам отца. Он стал художником. Мать испугалась, вначале, что отцу это не понравиться, но тот отреагировал совершенно неожиданно. Он сказал, что всё правильно, что сыновья отеческой славой пользоваться не должны. И даже заявил, что горд: его сын идёт своим путём. Не полагается на «папины заслуги». Солдат и в студенчестве был одним из лучших. Собственная выставка. У первого на выпускном курсе. При этом он очень полюбил историю. Большая часть картин была посвящена исторической тематике. Всё это не мешало ему после сессий веселиться с друзьями, драться на улицах с местной шпаной, и ухаживать за самыми прекрасными девушками с педагогического факультета. Там он и нашёл Её.
Их атака очевидно «захлебнулась». Враг контратаковал. Враг был уверен в своей непобедимости. Враг шёл вперёд по их трупам. Заранее всё рассчитав, сэкономив силы. Постепенно вводя в бой танки, элитные части, захватывал поле боя пядь за пядью. Грозная сила. Несокрушимая. Ей не было равных. Она стирала на своём пути всё. И молодой, умирающий солдат никак не мог ей противостоять.
Они были счастливы вдвоём. Очень. Ни одна из его девушек не дарила ему столько счастья, теплоты и нежности. И он понял, что все, кто были до неё – просто сон. Приятный, хороший, местами дикий, но сон. Есть только Она. Её губы, её тело, её глаза… Но он всё-таки ушёл от неё. На фронт. Добровольцем. Драться с врагами. Иначе солдат не мог поступить. И отец, впервые на его памяти, повёл себя как-то странно. Прощаясь, на перроне он сказал: «Слушай меня внимательно. У средневековых итальянских наёмников была поговорка: «Лучше пять минут побыть трусом, чем всю жизнь мёртвым». Я не потерплю, чтобы мой сын стал предателем Отечества. Но ты должен выжить, победить, и вернуться к маме и своей невесте». Он помнил эти слова отца. Не рисковал зря, но и в последнем ряду не был. И вот сейчас…
Дивизия была разбита. Безнадёжно и окончательно. Враг добивал последние очаги сопротивления. Добивал умело. Тщательно оберегая своих солдат. Артиллерийским и орудийным огнём.
Первую атаку, в которой он принял участие, солдат помнил плохо. Помнил только, что спиртное, которое дали перед наступлением не подействовало. Руки тряслись, а сердце колотилось. Тем не менее, он выжил. И не просто выжил. Он первый раз убил человека. Врага. И опытные бойцы трепали по плечу и говорили: «Неплохо держался». И он держался дальше. И в отпуск ехал уже гордый. С медалью. В ожидании встреч с его (солдата) любимыми людьми.
Почему спиртное не подействовало тогда (в первой атаке), но подействовало позже? В той деревне. У солдата всё затряслось внутри. Он был пьян! Ведь в нормальном состоянии он не стал бы делать это…
Он даже не помнил: сколько человек они тогда расстреляли. Помнил только, что там были два еврея, неизвестно каким образом выживавшие на оккупированной территории, польская семья, и русские с украинцами – человек двести, а может и больше. Вначале они расстреляли мужчин на краю рва, а потом вывели женщин и приказали им закапывать своих мужчин. Те плакали (молча) и закапывали. Потом настал черёд женщин и детей. Он помнил: как стрелял в голову той темноволосой с ребёнком на руках, а она медленно падала в ров. Но ребёнок был ещё жив, – вдруг понял солдат!
«Остановите…  Прекратите…», – застонал он. «Уберите эту картинку! Прервите воспоминания!»…
Русский танк в двух метрах от него недовольно зарычал, но потом уверенно двинулся вперёд. Правой гусеницей танк нехотя и брезгливо раздавил его череп, после чего тронулся в сторону Днепра. Воспоминания прервались.