Утренняя песня. Часть шестая

Ночь летняя короткая, словно крик воробьиный, - "чирикнула" и нет её. А ежели думы человека обарывают, то и ночь становится на глухариное бормотание похожа - долгое да с "перехватами": то для грома - глухое, то до писка мышиного - чуткое. Вот и для Ярослава растянулись сумерки. Отец с матерью спать пошли, а он всю ночь на крыльце просидел.
- Сейчас в лесу благодать, - думал Ярослав. - А потом осень придёт студёная, а за нею и зима пожалует - для зверя время голодное да страшное. Не всякая животина выживет, а что уж говорить о моей - подменной? Снега на землю падут, и охотники в лес повадятся. Неровен час Светлояра в силок попадёт или псы по следу её найдут! Ахти мне!!!
Он вскочил так резко, что крыльцо под ним затрещало. Вышел за ворота, послушал, как соседский петух неурочно голос подаёт, перед курами красуется.
- Ишь, шельмец, нашёл время на "гуслях" играть.
Как ни странно, но бойкое кукареканье успокоило и навело на нужные мысли.
- Чтоб впустую не ждать три дня, отправляюсь-ка я на поиски злодея Михача. Поговорю с ним, как мужик с мужиком, а ежели не поймёт, не отстанет от любушки моей, то и...
Он оборвал свои рассуждения и пошёл готовиться в дорогу - взял еды, одеяло лоскутное, нож крепкий, котелок да смешного куклёнка, что Светлояра из нитей сплела, когда узнала, что зачала. Куклёнка сунул за пазуху, поближе к сердцу, а остальное приторочил к седлу. На рассвете он вывел гнедого Ярика на улицу и по прохладе поехал, куда глаза глядят. Авось, и дорога нужная сама под копыта коня ляжет.
Утро расстелилось перед ним тремя дорогами. Перекрёсток хвастливо выставил их, словно купчина - подбородки.
- Вот и разбери, какая из них верная! - в растерянности остановился Ярослав.
- Эй, молодец, - окликнул его коробейник, взявшийся невесть откуда. - Что невесел? Девки что ль не любят?
- Да у меня жёнка есть. Мне других не надобно.
Коробейник захохотал так громко, что Ярик беспокойно покосился в его сторону.
- Ну, уж, не надоть! Это когда ж было, чтобы мужик от куска мяса отказывался да от бабы жаркой? Да, ежели всё это само в руки лезет! Глянь-ка, сколь много у меня товара для бабьего зрака лакомого: перстеньки с бирюзой, ленты, бусы, зеркальца малые, гребни частые, румяна да сурьма заморская. Любую девку и за малое купить можно! Эй, ты чего, дурман-травы наелся? Пошто меня конём топчешь?!
Ярослав выровнял Ярика и плюнул под ноги коробейнику:
- Пусть тебе в жёны баба-вонючка достанется! Прощай, беспутный!
И решил положиться на милость матери-Земли:
- Направь коня моего, Мати Радостная! Помоги мне и ясноглазой моей!
Ярик зафыркал, потоптался немного, а потом решительно повернул налево, на дорогу, ведущую в лес.
Деревья спозаранку были намокшие да лохматые, словно псы дворовые, вылезшие из будки и сунувшие морду в подзаборную траву. На елях роса блестела речным жемчугом. На малых рябинках, детишками обступившими старую рябину, листочки провисли шершавыми ладошками. Орляки раскидали "перья", кичась своим великолепием. Брусна-ягода "свёклой" щёки не румянила и встретила новый день белоликой. Дорога постепенно сужалась, зарастала мхами и становилась гулкой, словно эхо в зимнем колодце.


Рецензии