Рецепт часть первая

РЕЦЕПТ

Часть первая

Почему понедельник тяжелый день? Вопрос риторический. Кому риторический, а кому и нет. Можно, конечно, попытаться выразить утверждение в вопросительной форме. Но это с какого боку посмотреть. И кто вопрошать будет? И зачем тому кто вопрошать будет все это надо? Потому что если ему это надо то и нам надо тоже, а может нам еще и первей? А если сомнение есть кому первей, можно на улицу сходить и там спросить. Там народ. Народ знает. Народ скажет. Скажет так что не унесешь. Тут, правда, вопросы кончаются и начинается почти что Витя Васнецов. Только  не витязь, а уже  я на какой-то кляче и булыга передо мной, и дороги во все стороны, и куда не кинь всюду клин.
Во нагородил-то. Во куда занесло. Это все понедельник.
Если вы пьете горькую - это понятно. Если у вас есть участок в садоводстве - тоже понятно. Даже если вы простой инженер и денег кругом в обрез и от того вы в свой выходной разгружаете вагоны на сортировке, вас можно понять. Но если вы не из числа всех названных и даже слыхом о них не слыхали. И не было никого вокруг кому и обьяснять ничего не надо. У кого все свое и понимание, и перегар, и синяя тоска в глазах, и просьба одна как любимая теща на перроне дальнего следования:" Слышь, земляк, кранты. Труба горит. Дай на опохмелку."
Если все это не причем - почему понедельник тяжелый день?
Я скажу. Вот как есть так и скажу. Может кто и не поверит, да мы сами с усами.  Мне было тяжело от того, что в мой понедельник я проснулся с насморком. Так бывает. Кто-то просыпается с женой, кто-то с любовницей, а я с насморком.
Забегая вперед, скажу: мой сосед по коммунальной квартире, отставной майор Павел Иванович (по-соседски Палваныч) в этом месте моего рассказа отхлебнул пивка, обвел глазами нашу общую беспредельную кухню, и вопросил:
- А какая разница?
-Палваныч, не перебивай.
Палваныч поставил пиво на стол, расправил пятерней на груди застиранную майку и лицо у него стало наливаться натужной краской. Он уже стал приподниматься с табуретки, но тут я опомнился. Дальше могло прозвучать то, что я слышал бесчетное количество раз. Дело в том, что отбывая в войсках двадцати пятилетний срок, Палванычу в самом начале его головокружительной карьеры, судьба дала шанс выступить с сольным номером - провести полковой развод.
24 февраля молодой лейтенантишка, в подрезанной шинельке с зашитым на спине разрезом, взобрался на кособокую сколоченную из крашенных сосновых досок, трибуну. Посередине белого бескрайнего поля, стоптанного до асфальтовой сухости кирзовыми солдатскими сапогами, в искрящемся дыму, мерзли три батальона. Стылый восточный ветер рвал с одеревенелых губ мокрые хлопья пара. Скрючивал замороженные пальцы. Ледяным наждаком обдирал стриженные затылки в завязанных поверху шапках-ушанках. Лейтенантик посмотрел на серые застывшие в тупой оцепенелости, будто размазанные по снегу, нестройные колонны и, пугаясь своего незнакомого голоса, заорал хватая ртом колючий воздух:
-Па-а-лк, рав-в-няйсь, сыр-р-на-а! К торжественному маршу-у, па-авзводна-а, на одного линейного дистан-нции, рота управления пряма-а, остальные на пра- о, шаго-ом арш!
И тишину холода, как скрип избитого тележного колеса, разорвали фальшивые ноты оркестра выдувающего прощание славянки.
С тех пор при всяком удобном случае, а чаще всего без случая,
Палваныч, побеждая склерозную память, медленно тающую в пьяном угаре армейских будней, пытался воскресить звуки своей лебединой песни.
Но я опомнился. Сбил Палваныча как воробья в лет:
-Палваныч, ты-ж не на плацу.
Палваныч сразу как-то обмяк, взял со стола кружку с пивом и его лицо по- немногу опять приобрело свой обычный желтоватый оттенок. И он снова вопросил:
-Да?
Ну да бес с ним, с Палванычем. О нем в другой раз. Сейчас о насморке речь. Насморк это беда. И насморк это благо. Благо от того, что имея насморк и умеренное воображение можно увильнуть от обязанностей, долгов и обещаний. Нудных разговоров с начальником на работе, уборке коммунального коридора, стояния в очередях и много еще от чего. Но в мой понедельник мой насморк был для меня бедой. Разогревая завтрак я скрутил носовой платок в трубочку, пропустил под носом и завязал его концы на макушке. Из носа текло как из неисправного водопроводного крана. С завтраком я справился, но все предстоящее рисовалось мне не в таком ясном свете.
Начиналась рабочая неделя. Я работаю на вокзале ночным продавцом.
Денег за это никто не платит. Но в первый же вечер, обьясняя немудреную азбуку торговых отношений, нас с напарником начальник поставил перед витриной и спросил как слепых:
-Что вы здесь видите?
Мы переглянулись и посмотрели друг на друга так как смотрят первоклассники в школьной столовой на завтраке когда им предлагают вторую кружку компота.
-Как что, товар.
-Правильно, - сказал начальник широко улыбаясь, - это товар мой, а весь остальной ваш. По рукам? Дерзайте.
Повернулся, сел в свой опель и уехал.
Мы постояли перед витриной. Еще посмотрели друг на друга. И пришли к одинаковому выводу, что под всем остальным товаром подразумевались водка, вино, пиво, вода, сигареты и прочее, и прочее, и прочее. И мы решили, что начальник наш не так уж плох как показался с первого раза. И пошли переписывать дневные ценники.
С тех пор, по разделению обязанностей, на мне " висела" вода. Что-нибудь жидкое, шипучее, сладкое. Лучшими были кока, пепси и фанта. В те далекие благословенные времена это был вопрос вопросов. Это теперь не успеешь рта раскрыть, а тебе уже суют под нос бумажку со счетом. А тогда это надо было сыскать, найти, из под земли достать. Лечь костьми. Разбиться в лепешку, но достать. Сделать хоть тресни. Потому что надо. Потому что больше некому. И спасибо не ждать. Сегодня. А спасибо будет. Завтра. Может быть. Если сам себе скажешь. Если не мы то кто? Если не сегодня то когда?
Эх, какой бы из меня спичрайтер вышел. Не то что день-деньской ву а ля драматик на ролях без слов и движений.
Ну да ладно. В те времена Палваныч, провожая меня на поиски, делал лицо отпетого заговорщика, оловянные глаза и обычно спрашивал:
-Ты фонарь-то взял?
-Какой фонарь? - спрашивал я в ответ, тупо уставившись на его довольную физиономию.
Палваныч выкатывал глаза, олово в них растекалось красными прожилками и он изрекал басом:
- Ну днем с огнем- то оно вернее.
- Палваныч, - стонал я как от зубной боли, - твои солдафонские штучки мне вот уже где, - и я подносил ребро ладони к кончику носа.
Я бежал вниз по лестнице и в спину меня толкало гулкое эхо майорского хохота.
Так вот, учитывая летнюю жару, продолжительность недели и жажду сограждан, выходило мне, как Гаврошу на парижской баррикаде не щадя живота своего, найти 25-30 ящиков. Вы представляете что такое 30 ящиков? По 30 бутылок в каждом. Не Монблан, конечно, но не рук не сумок на это не хватит. И не найти нельзя. Не будет воды - тю-тю денежки. Просидим все ночи зря, как бездомные собаки в чужой будке, так что и ноги к дому не понесут. А тут еще и насморк. Леченый он, как известно, проходит за неделю, а не леченый за семь дней. Времени ждать у меня не было. Но, как говорится, не было счастья... И теперь, оглядываясь на этот понедельник, я знаю, что есть способ избавиться от насморка за один день. А если этот день понедельник, тем вернее ваш шанс. И я не только знаю, я хочу рассказать вам как это сделать. Я хочу осчастливить человечество. Я поднимаюсь на вершину Олимпа. Я провозглашаю. Ослепительное Солнце Истины обжигает мое лицо. Слушайте меня растяпы, недотепы и хлюпики. Внимайте неврастеники, доходяги и хиляки. Только сегодня, только один раз я предлагаю вам универсальный, единственный и непатентованный способ, который облегчит вашу непутевую жизнь. Если, конечно, она омрачена насморком. Если нет, то скорее исправьте это досадное недоразумение. Спешите, ибо найти вы можете только то, что не имеете, а потерять то, что у вас есть.
В начале были пряности. В начале всегда легко. Это потом будет горько, досадно и, может быть, даже мучительно больно. А у меня пока было начало десятого. В мятой футболке и мятых брюках, зажав в одной руке носовой платок, а в другой сложенные в полиэтиленовый пакет, деньги, я выскочил на улицу. Для того чтобы прошел насморк не нужен опрятный вид, с которым вы идете в поликлинику. Не нужны таблетки, капли или горчишники. Никто из перечисленных не даст вам гарантию выздоровления. Мой метод безотказен и прост. Как пурген при кашле. И чем хуже вы будете выглядеть, тем дешевле обойдется лечение. Я начинаю свой рецепт, а вы записывайте. Технология везде первая вещь. И во власти, и на заводе, и при насморке. При насморке всенепременно. Записывайте куда придется - на бумажечку, на листик, на манжету. Жаль их сейчас не носят, а пригодились бы. Ну да чем черт не шутит , когда Бог спит.