Гипермаркет Эллада

Солнце продолжало за мной следовать даже когда я вошел в четырехэтажное здание торгового центра. Разница заключалась лишь в том, что на улице оно было далеким и белым – зимним. Здесь же, внутри помещения, свет его стал ярче, насыщенней и неуловимое золото скрадывало безжизненный неон энергосберегающих ламп. Словно сам Гелиос решил сегодня за мной присмотреть. И никакие верхние этажи, укрытые снегом крыши и даже распластанные по небесному своду облака не могли противиться божественной воле.
Я вооружился ручной корзиной из цветной пластмассы и начал свой путь по суше керамической плитки гипермаркета.
На границе метаотделов продовольственных и непродовольственных товаров мне навстречу двинулась массивная фигура. Плохо выбритый мужик в черной кожаной куртке, свитере и кепке по моде 90-х неизбежно хромал в мою сторону. Он был на несколько голов выше меня ростом, с широко раздающимися в стороны плечами, а в руках держал что-то вроде бейсбольной биты, только больше.
На периферии зрения полки с товарам и целые витрины разрастались в стороны и вверх. Возносились каменными пиками гор прямо к потолку гипермаркета, а затем выше и выше – к голубому пелопонесскому небу. Железная палица в руках великана рассекла воздух перед моим лицом и подавшись назад я споткнулся о сухой корень, выбившийся из полотна усыпаной рыжей глиной тропы. Я сидел на земле, судорожно ощупывая руками за спиной мелкие камешки и жесткую траву когда видимый объем неба пожрала чернота грозной фигуры. На этот раз палица опустилась на мою ногу, сминая беззащитную преграду кожи, разрывая нетренированные мышцы и кроша кости. На самом краю сенсорной перегрузки я уловил какой-то странный рычащий звук, возможно это был мой собственный крик боли, а может – голос убийцы. Но времени на определение источника шума не оставалось – в этот раз палица опускалась на мою незащищенную голову.
Солнце нарочито ярко, почти слепяще, блеснуло и заставило протереть глаза. Я огляделся. Люди вокруг с пренебрежением и осуждением поглядывали в мою сторону, но особо не задерживались в своем движении. Я поднялся на ноги, отряхнул перчатками зимние штаны и медленно направился в сторону продуктовых полок. Сердце глубоко и резко билось внутри грудной клетки, а руками я бессознательно гладил свое лицо.

Я немного задержался в отделе бакалеи. Положил в корзину килограмм сахара и начал разглядывать подсолнечное масло, когда на мое плечо упала сосновая иголка и, скользнув по рукаву, устремилась к серой земле под ногами. Стеллажи зашатались и начали разрываться на части по вертикали. Сахар сыпался из мешков и пакетов, смешиваясь с солью, пластиковые бутылки масла подпрыгивали на камнях, а сосны рвались вверх. Воздух наполнился ароматом древесной смолы и соленого ветра. Я огляделся в тенистой роще и сделал несколько шагов в сторону виднеющейся тропы, когда на спину мне прыгнул какой-то человек. Скорее всего он прятался среди стволов деревьев, а когда узнал удобный для нападения момент – рванулся ему на встречу. Неожиданная атака бросила меня к корням многолетних деревьев, а лесной разбойник ловким прыжком оказался у моей корзины с продуктами. Полуголый, бородатый, с накачанным и ловким телом он перетекал из одного положения в другое, прицениваясь к моим покупкам. Макароны и бульонные кубики полетели в меня, а сахар по-видимому ему пришелся по вкусу. Разорвав пакет он горстями зачерпывал сладкие кристаллы и отправлял в скрытый черной бородой рот.
Я попытался медленно подняться с земли, но это движение снова вернуло мою персону в сферу интересов полуголого человека. Он что-то кричал на непонятном языке, а затем одним долгим прыжком впился в мое тело. Способность к дыханию мгновенно исчерпала себя и я судорожно пытался захватить хоть малое количество воздуха. Тотчас же перед моими глазами возникло грязное лицо с крошками искрящегося сахара в бороде, а затем на меня несколько раз опустился сухой кулак. Я только пытался уберечь от лишних повреждений голову, пока он тащил меня за ноги к небольшой прогалине в роще.
Отработанными движениями беспощадный разбойник быстро и крепко привязал к чему-то мою правую ногу. И только когда он занялся левой ногой, я увидел две склоненные к земле сосны, к верхушке одной из которых я уже был привязан. В бесперспективном акте несогласия я начал кричать и ругаться, кидался в моего мучителя веточками, застревавшими в моих пальцах. После того как небольшой камень всё-таки попал в голую спину, разбойник издал какой-то звук, а затем отпрыгнул в сторону вне поля моего зрения. Я снова услышал незнакомую угрожающую речь, которая звучала даже несколько торжественно и напевно и завершилась глухим ударом и свистом. Внезапный, нечеловеческой силы рывок подхватил меня за ноги и бросил с размаху на бежевую плитку отдела бакалеи.
Перед моими глазами были грязные разводы чьих-то следов, а рядом стояла корзина с разорванным пакетом сахара. Я принял вертикальное положение тела, оглянулся по сторонам и переложил порванный пакет в целофановый упаковочный кулек. Затем еще раз оглянулся и не обнаружив поблизости свидетелей, положил растрепанный сахар обратно на полку, а вместо него взял неповрежденный пакет. Совершив данные манипуляции я поспешил удалиться из отдела бакалеи.

Вскоре я столкнулся с необъяснимым опустошением среди замороженных товаров. На дне торговых морозильников в лужах подтаявшей воды валялись лишь яркие ценники и редкие пельмени или размякшие блинчики. Я прошел ко второму ряду морозильников и стал свидетелем ещё большего разгрома. Весь пол был усеян зеленым горошком и цветной капустой, вокруг валялись разорванные пакеты и коробки, а неподалеку неумело скрывались искореженные швабра с ведром.
Из-за витрины выступило массивное животное и принюхалось. Коричневый пятачок, размером с тарелку, повернулся в мою сторону и огромная свинья сделала несколько расчётливых шагов вперед. В холке она была почти с меня ростом, вся заросшая густой щетиной, на спине, а особенно от шеи до лопаток, превратившейся в настоящую шерсть. На правом клыке, выдающемся далеко вперед, висел цветной пакет от овощной смеси. Пол под тяжелыми копытами шел трещинами и хрустел, словно первый осенний лёд на уличных лужах.
Я обернулся, но вместо застекленного прилавка с кулинарией за моей спиной пролегал крутой овраг. Свинья сделала рывок вперед и я, не имея возможности спастись от агрессии в линейном направлении, побежал в сторону. По краю оврага, чтобы обойти массивное животное по большой дуге и искать спасения где-нибудь на просторных лугах с подсохшей на жарком солнце травой.
Я бежал вниз не разбирая дороги в надежде на укрытие. В пределах видимости раскинулось небольшое поселение, но для меня это было слишком далеко. Я чувствовал, что мои конечности двигаются недостаточно быстро и пытался сознательно ускориться. Гулко слышался стук то ли сердца, то ли приближающихся копыт. Легкие не справлялись с неожиданной нагрузкой. И тут я полетел вперед и вверх, бесконтрольно размахивая руками и ногами. Впрочем, левая нога меня уже не слушалась и это сводило на нет отчаянную попытку сгруппироваться перед падением. Серая сухая земля распласталась подо мной, разлетелась до горизонта грязными пальцами, а затем вернулась жестким ударом, чтобы превратиться в белую точку перед моими глазами. Надо мной зависла слюнявая морда безжалостного преследователя. Взгляд задержался на правом клыке, который больше не украшал цветной пакет – он был в крови. "В моей крови" успел подумать я в то мгновение, как на мою грудь спускалась монументальность пыльного копыта.
Несильно и не особо тактично, несколько раз ткнула меня шваброй уборщица. Безмолвно выказывая свои притязания на занятый мной участок суши. С резким вдохом, словно пробуждаясь, я качнулся вперед и не оглядываясь по сторонам прошагал в глубину стеллажей.

Рыбный запах ворался в зону контроля моего обоняния и закружил в носоглотке, заставляя ускорить шаг. Обычно в гипермаркетах я в спешке прохожу такие отделы и даже особо не смотрю по сторонам, но сейчас мое внимание привлек тягучий металлический звук. На усыпанных льдом открытых витринах лежали рыбные туши, над которыми зависла в прерванном пируэте деревянная табличка. На черном ее фоне проступало меловым следом предложение бесплатно разделать любую рыбу при ее покупке. Пара старушек траурного цвета придирчиво разглядывала некогда живой товар. За ними лениво наблюдал крепкий высокий мужчина в длинном фартуке и белом кухонном колпаке. Медленными, размеренными движениями он проводил ручным точильным камнем по большому ножу.
Взгляд работника рыбного отдела устремился прямо на меня и на губах его заиграла нехорошая улыбка. Он двинулся в мою сторону, сорвав с головы колпак и с нескрываемой злостью заговорил на незнакомом языке.
Старушки жаркой дымкой от летнего асфальта таяли в воздухе, пол становился каменным и вся рыба, покоившаяся на ледяном крошеве начала истерично биться в неудержимом проявлении воли к жизни. В паре шагов слева от меня скалистое полотно обрывалось шумной влагой дымчатых брызг и именно в ту сторону направлялись барахтающиеся в чужеродной среде рыбы с прилавка. Запахло морем, а в уши ударили басы прибоя.
Справа ко мне приближался сотрудник рыбного отдела. Казалось, он стал еще выше и крепче, чем был. Огромный нож блистал, вспарывая сырой истмийский воздух отточенной кромкой стали.
Мужчина остановился прямо передо мной, продавив мое личное пространство своим Эго. Его голос усилился и завершил фразу приказным тоном. Торговец рыбой взглянул на меня, ожидая ответа и кивнул головой себе под ноги, на что я лишь недоуменно отшатнулся назад.
Тогда он совершил резкое движение рукой и оставил ладонь на задней поверхности моей шеи. Затем в мой адрес снова прозвучал непонятный приказ и чужая сила попыталась склонить мое существо к ногам властного мучителя. Каким-то образом мне удалось извернуться и освободиться от чужой тяжелой руки. Я сделал пару шагов назад, стараясь не подскользнуться на прыгающей по камням рыбе, и оказался почти у самого края утеса.
Далеко внизу могучая плоть моря разбивалась белой пеной об острые камни недоброжелательного побережья и ей навстречу уже летели первые рыбы, вырвавшиеся из неестественности гипермаркета.
Я неуверенно произносил слова, в действенность которых не верил: "не подходите ко мне, я не хочу драться, что вам от меня надо?" и пытался смотреть своему притеснителю в глаза, но не мог. От неожиданного стресса руки мои дрожали и челюсти мелкой дробью стучали друг о друга.
Снова зазвучал чуждый приказ, вслед за которым последовал рывок мощной фигуры, на который я не был способен среагировать. Тело мое согнулось пополам после сильного удара в живот, лишившего легкие воздуха. Задыхаясь, я не был способен выпрямиться, не говоря уже о сопротивлении обидчику.
И тут все мое тело рванулось в воздух смертельной пропасти от неумолимого толчка ногой в район правой ключицы. Стоящий на краю утеса продавец рыбного отдела стремительно удалялся, а тело мое уже готовились принять в свою игру острые скалы и чуждое море.
Траурные старушки делали вид, что ничего не замечают, от свежей рыбы на ледяном ложе веяло прохладой и конечностью существования, а подножие торговой площадки крепко держалось за подошвы моих зимних ботинок. "Ну подойдет к нам кто-нибудь сегодня или нет? Ни одного продавца на весь отдел…" – за моей спиной начинали негодовать старушки, определившиеся с покупкой, пока я удалялся из рыбного отдела.

В руках податливо шелестел полипропилен упаковки, а я все никак не мог определиться с выбором. Взять черный хлеб подешевле, или белый батон, но подороже. С деревянных полок на мою нерешительность взирали хлебные изделия, исключенные из моей потребительской корзины ценовой политикой. Булочки с маком и изюмом, луковые багеты и хлеб с сыром, разноообразные здоровые хлебцы с мюслями и злаками – все они выжидали подходящего момента для нематериального проявления пассивной агрессии. Ждали, пока я покину их пшеничные чертоги, удовлетворившись социальным товаром по заниженной цене.
Задумчиво вглядываясь в сегментарное тело житного хлеба в нарезке, я не замечал происходящих вокруг изменений. И лишь яркий луч солнца, полоснувший по лицу, заставил меня оглядеться. Я стоял на широкой грунтовой дороге, прорезающей сплошное золото полей, раскинувшихся вокруг, а впереди виднелись белые стены каменного города и оживленное предместье.
Шагах в десяти от меня напряженно замер в странной позе человек. Из одежды на мускулистом загорелом теле была лишь набедренная повязка и венок из листьев на голове. Незнакомец безмолвно занимал какую-то стойку, медленно перешагивая на полусогнутых ногах в мою сторону. Широкая грудь подавалась вперед, а руки с цепкими пальцами совершали плавные пассы, контролируя ближайшее пространство и вводя меня в недоумение.
Проследив линию его движения, я сделал пару шагов в сторону, чтобы не мешать странному человеку. Но он как-то хрипло вскрикнул и снова двинулся ко мне.
Стало очень неспокойно, внутри меня уже всего трепали тревожные предчувствия, хотя внешне это пока ещё не было заметно.
– Мужчина, чего вы хотите? Дайте мне пройти – напряженно проговорил я.
Но вместо ответа, со стороны незнакомца, последовал резкий рывок всем телом вниз, к моим ногам. Каким-то чудом мне удалось отпрыгнуть назад прежде, чем мускулистые бронзовые руки сомкнулись вокруг моих конечностей. Нападающий почти по-звериному взрычал и, поднявшись с земли после неудачного захвата, снова занял свою стойку.
Я не мог заставить себя бороться за жизнь из-за ощущения неминуемого проигрыша более сильному и тренированному сопернику. А также из-за надежды, что нападающий оставит меня в покое, если я не прийму условия насильно навязываемой игры. Поэтому я просто стоял и смотрел на загорелого мужчину с венком на голове, который снова безжалостно бросился на меня.
На этот раз его тело пущенной стрелой прорезало разделяющий наз воздушный океан и я ощутил чужую хватку раньше, чем сумел отреагировать. По моему животу голодным удавом скользила рука, которую я отчаянно пытался сбросить вниз, около самого уха послышался торжествующий восклик и навстречу первой руке выплыла вторая. Вместе они Лернейской Гидрой окольцевали экватор моего существа и замерли в кровожадном предвкушении расправы над безвольной добычей.
Ноги мои трепетали в воздухе в отчаянных попытках причинить вред расположившейся за спиной торжествующей жестокости. Внезапно живот и ребра сжались бронзовыми тисками, а враждебная воля оборвала контакт с устойчивостью грунтовой дороги. На какое-то время все видимое пространство заняло собой непрерывное небо с редкими рваными облаками. А затем, к сверкающей россыпи Млечного Пути, внезапно проступившем при солнечном свете, рванулась из моего затылка и шеи слепяще белая нить.
На полу лежало несколько буханок хлеба, свалившихся с полки, по всей видимости, из-за моей неловкости. Никого рядом не было и я сделал пару шагов в сторону, дистанциируясь от происшествия и сводя свою социальную ответственность к минимуму. После чего иронично улыбнулся проявленной слабости и снова вернулся к деревянным полкам. Нет ничего зазорного в том, чтобы поднять с пола хлеб в индивидуальной упаковке и вернуть на его законное место. Правда в свою корзину я положил ту буханку, которой не довелось контактировать с керамикой. По крайней мере, на моих глазах.

В оживленном проливе между торговыми отделами небольшими островками расположились платформы со скидочным товаром. Человеческий поток с пластмассовыми корзинками и металлическими тележками безмолвно разбивался о них. Но лишь для того, чтобы, омыв геометрически правильные берега, снова слиться единым течением.
По сторонам я не смотрел, потому как уже собрал все необходимое и направлялся к кассам. Но из-за импровизированного каравана груженых продуктами тележек мне пришлось задержаться у одной из квадратных платформ. Сначала я увидел рекламную вывеску "Ананасы. Скидка 50%", а затем и возможность испонить свое давнее желание. Я был не единственным, кто счел данное предложение достойным внимания, но очереди особой не наблюдалось. И я приступил к выбору наиболее оптимального варианта из перемерзших, местами покрытых беловатым налетом плесени и хорошенько перезревших тропических гостей.
Пока я взвешивал на ладони не слишком зеленый и не слишком темный ананас, остальные плоды выстрелили зеленью грубых листьев вверх и в стороны. Неоновое освещение сменилось полупрозрачностью лиственного покрова, сквозь рваные дыры которого пробивался солнечный свет. А вместо человеческого потока, в тенистой роще медленно двигались воды дремавшей реки.
Позади раздался незнакомый голос и я повернулся ему навстречу. В нескольких десятках шагов от прохладного берега стояла летняя хижина, рядом с которой комфортно расположился на деревянной кушетке полный человек и приветливо махал мне рукой. Его крупную, но округлую и потому выглядевшую безобидной, фигуру обволакивало подобие белой простыни или излишне широкого банного полотенца. Человек поднялся и с добродушной улыбкой сделал мне приглашающий жест.
После нескольких шагов к хижине я замер в нерешительности, но толстяк повторил свой жест и укрепил его дружелюбность непонятным приветливым словом. Открытой ладонью он указал на полированную поверхность кушетки и неторопливо прошагал в дверной проем, оставив меня наедине с нежданным гостеприимством.
Я присел на краешек кушетки, пытаясь необязательным дискомфортом оправдать своеволие, если окажется, что жест хозяина истолкован неверно. Но через пару минут добродушный толстяк вынырнул из прохладного сумрака хижины с той же улыбкой на лице. В руках он держал крупную глиняную чашу, которую протянул мне с пряным словом. Казалось, его совсем не смущало то, что с момента нашей встречи я не только не представился, но и вообще не произнес ни звука – он лишь заботился о моем комфорте и угощении, не требуя ничего взамен.
Преисполненный трогательной благодарностью я впустил изящную глину на ложе ладоней и всмотрелся в красную, слегка тягучую жидкость. Алкоголь употреблять не хотелось, но ради гостеприимного хозяина, который с нетерпеливым ожиданием и какой-то затаенной жадностью в глазах смотрел то на меня, то на полную чашу, я сделал аккуратный глоток. И словно вспомнил о том, как же я хочу на самом деле пить. К тому же красная жидкость оказалась не вином, а каким-то фруктовым соком или коктейлем – сладкая текучесть оволакивала горло, а приятная кислинка смешно щекотала нос.
Не отрываясь, я осушил чашу полностью и расслабленно откинулся на теплое дерево кушетки. Толстый хозяин что-то ласково повторял, но я его почти не слышал, удовлетворенно засыпая в зеленой тени плодовых деревьев.
Сердце глухо билось о прутья ребер, прорываясь к свету и каждый удар отдавался дрожью в шее и затылке. В тяжелой голове разыгрались ледяные пальцы пульсирующей боли. Глаза слезились, как при высокой температуре. Я попытался вытереть слезы, но не смог пошевелиться – все мое тело было накрепко привязано кожанными ремнями к недостаточно длинному деревянному столу. В зубах находилась тряпка с чем-то твердым внутри, вероятно деревянной палочкой, а икроножными мышцами, чуть ниже колена, я чувствовал склизкий край моего враждебного ложа.
Я начал отчаянно дергаться всем телом, шевелить конечностями и производить скомканные звуки забитым ртом. И вскоре на производимый мною шум отреагировал  округлый хозяин хижины. Он появился в поле моего зрения и остановился в ногах. Толстяк в белой накидке продолжал улыбаться, но уже не добродушно и гостеприимно, теперь в его лице читался кровожадный звериный азарт. Я задергался еще сильнее, когда увидел в его руках металлический блеск длинного меча.
Хозяин громко захохотал, а затем начал что-то возбужденно говорить, указывая острием меча, то на мое лицо, то на свешивающиеся с деревянного края ноги.
Металлическая молния ворвалась в горизонт и меч затрепетал где-то вне досягаемости моего взгляда. Я кричал и грыз деревяшку зубами, извиваясь на голодных досках. Удары сердца волнами заполняли череп изнутри, сливаясь в слепящее цунами, которое рвануло вниз, через все тело к кровоточащим конечностям, оставляя после себя лишь бледную слабость и осколки судорог.
Сзади меня тактично толкнула тележка и прозвучал мужской голос: "позвольте пройти". Я неглядя сдвинулся в сторону, стараясь спешкой действий извинить свой эгоизм. Совершив несколько шагов в сторону, я остановился около полок с морепродуктами, где присел и хорошенько ощупал свои берцовые кости на предмет их целостности. Лишь после того, как внезапно пробудившаяся тревога была утолена, я посмотрел на свою полную корзинку и направился к кассам. Внутренне улыбаясь каждому шагу по твердой поверхности пола.

Отпечатывая следы на торжественном красном ковре я приближался к рассчетной зоне. Там, на величественном мраморном троне, в роскошной царстенной одежде и с золотым венком на голове, восседал за кассовым терминалом мой отец.