Превозмогая тьму

- Стой! Или я вышибу тебе мозги,- прохрипел кто-то сзади.
Я замер. Во рту пересохло. Сердце учащенно забилось.
-Теперь шаг вперед,- продолжал, приказывать голос. -  Так морду опустил и потихоньку разворачивайся. Без фокусов. Ясно.
Через секунду я смотрел в насупившееся лицо старика. Он был невысокого роста, жилистый. На подбородке, из-под клочков серебристой щетины, проступал небольшой похожий на полумесяц шрам. Его влажные, серые глаза встретившись с моими, на секунду вспыхнули и погасли сделавшись безразличными и отстраненными. Как будто он принял меня за кого-то другого,  с кем так долго и терпеливо ждал встречи, но обознался. Старик вздохнул, опустил ружье, приподнял кепку и протер ладонью морщинистый лоб.
-Ну, и какого хрена ты здесь забыл?
Семен Михайлович вышел на пенсию десять лет назад. Как образцовому офицеру и участнику боевых действий,  ему полагалось небольшое денежное вознаграждение на которое они с женой, наконец-то, приобрели что-то свое - участок с домом в Коккорево. Перед домом жена разбила цветник, а Семен Михайлович купил бетономешалку что бы смастрячить детскую площадку для внука.
-Почему вы не приезжаете?- недоумевая, интересовался он у сына. – За два года хоть бы раз выбрались.- Все, на выходные к нам. Ждем.
За эту чудовищную, кажущуюся вечностью ночь,  они с женой постарели лет на двадцать.
Жена Семена Михайловича скрючившись на кровати, тихонько стонала спрятав лицо за ладонями. Сам он до утра просидел на крыльце и не переставая вглядывался в дорогу убегающую в лес.
-Деда, деда,  мы пойдем в лес,- звенел Максим.
-Лида,- уставившись на невестку, сказал Семен Михайлович.  -Ведь только, приехали.
Лида вытащила душку солнцезащитных очков изо рта и,  разведя руками, приподняла брови косясь на Сергея.
-Пап, мы только до «Разорванного кольца» дойдем и назад, - застёгивая шорты, сказал Сергей.
Весь следующий день полиция и вызвавшиеся им помочь жители деревни прочесывали лес.
Сергей был неожиданным, но долгожданным ребенком. После двух подряд девочек, которые умирали едва появившись на свет, они с женой свыклись с мыслью о том, что бог не всем дарует счастье быть родителями.
-Богатырь,- радостно шептал Семен Михайлович, глядя на окно третьего этажа в котором стояла его жена и прижимала к себе бело-розовый кулечек.
А после были бессонные ночи, первое сентября, вырванная из дневника страница, первое место на олимпиаде по математики, запах сигарет и клепаная косуха, списки поступивших на филфак, знакомство с Лидой, тост за ножки внука.
Вечером его жене стало совсем плохо.
Пока грузили каталку в машину скорой, он сжимал ее липкую, холодную руку.
Стоя на дороге в клубах дыма и глядя на удаляющуюся «Газель-Некст»,  он поймал себя на мысли, что буквально несколько мгновений назад,  в его жизни, что-то бесследно исчезло оставив зияющую, щемящую пустоту.
Ему удалось уснуть. Забыться. Ему снилось что он бредет по пустыни, а где-то там,  на горизонте, серебриться оазис. Он чувствует соленый запах моря, ощущает брызги на щеках. Не может быть  - птицы. Да, там обязательно должны быть птицы. И покой.
Его разбудил глухой кашель. На крыльце стоял худощавый молодой человек в потрёпанной джинсовой куртке. Серые штаны его были заляпаны грязью. Свои громадные ладони он неловко прятал за спину.
-Доброе утро,- отчеканил он. - Старший лейтенант Воробьев. Мы виделись вчера.
Слегка поморщившись, он достал из кармана какой-то предмет завернутый в исписанный, тетрадный листок и протянул  Семену Михайловичу. – Вот, взгляните.
Это были посеребрённые «Ориент» которые они с женой подарили сыну на окончание школы. Даря их  ему, они пожелали, чтобы эти часы стали символом наступления нового этапа в его жизни. Вехи великих поступков и свершений. Теперь, глядя на их расколотый циферблат, Семен Михайлович впервые за много лет заплакал.
Ночью давящую тишину дома разодрал телефонный звонок. Звонили долго, настойчиво. Утром Семен Михайлович собрал вещи жены и поехал в больницу. Он остался один.
За время расследования поменялось два следователя. Но результат был одним и тем же. Единственное что напоминало о троих близких ему людях, которые знойным июньским полднем скрылись за опушкой леса,  это разбитые наручные часы с навсегда застывшим на них временем. Временем которое теперь стало бесполезным.
Семен Михайлович встал из-за стола и подошел к печке. Вытянул свои дряблые, морщинистые руки. Красные язычки пламени танцевали в его поблекших, впалых глазах.
-Однажды, вроде как это было на Покров, ну или несколько дней спустя. Я до самой ночи перетаскивал в сарай развалившийся костер. Я присел на чурбан у входа - перекурить. Вдруг вижу из леса, прямо к моему дому, движется какая-то черная точка. Было темно, да и глаза мои уже не те, поэтому сначала я не придал этому большого значение. Но когда я смог различить очертания фигуры, то мне стало интересно. Этот некто, двигался прямо на меня. Его движения были плавными. Он словно плыл по воздуху. Я точно знал что в садоводство уже никого не было, кроме меня  да брошенных животных. Когда он был,  примерно, на расстоянии трехсот метров от моего дома, я переполошился. Влетев в дом, я схватил ружье и фонарик и встал у входа.
-Эй, чего тебе надо?- не выдержав, закричал я и выстрелил в воздух.
Он остановился. Росту он был среднего. Левая рука его была поднесена ко рту, как будто, он что-то ел.
Я направил на него луч фонарика,  выстрелил и сделал шаг к нему на встречу.
Он отпрянул назад, резко оглянулся, пригнулся и побежал в сторону леса.
Несколько минут я стоял не шелохнувшись. Затем меня будто кто-то толкнул и я как по команде, бросился за ним. Всю ночь я бродил по лесу, пару раз чуть было не свернул себе шею, но никого не нашел.
Семен Михайлович повернулся ко мне.
-Ваша электричка через двадцать минут, - подходя к столу, сказал он. – Пойдемте я вас провожу.
Морозный воздух обжигал ноздри. Дворняга лаяла глядя на рассыпанные по чернильному небу мириады холодных, мерцающих звезд. Кого-то ждали к ужину.