Светоч

Дверь со скрипом приоткрылась и в комнату вошли двое. Серый балахон первого, высокого и статного, не имел знаков отличия; другой же, коренастый и лысеющий, был облачен в похожее одеяние со знаками инквизитора-наставника.
– Отец Игнасио, – обратился коренастый к сидевшему в углу человеку, поднимающемуся навстречу гостям, – вынужден прервать ваши размышления. К нам прибыл отец Геммел из службы внутренних расследований, по вашему делу.
– Мое почтение, святые отцы, – ответил тот в приветственном поклоне. – Отец Геммел, это большая честь, что вы взяли на себя это бремя.
Высокий оценивающе оглядел стоящего напротив мужчину средних лет с явными следами нервного истощения на лице, затем кивком ответил на приветствие. После этого наставник жестом предложил всем сесть за потертый, но крепкий с виду стол.
– Покажите мне его. Светоч, – наконец заговорил высокий. – Я должен его увидеть.
Отец Игнасио выпростал руки, слегка развел их в стороны и беззвучно зашептал короткую молитву, по завершении которой между его ладоней, наполнив помещение беспорядочными тенями, завис яркий огонек, похожий на крошечное солнце. Отец-наставник, видевший его уже несколько раз после случившегося, в который раз облегченно вздохнул.
– Слава Аллирию! Вы видите его, отец Геммел? Ну ведь видите!
– Безусловно, отец Альваро. И это значительно развязывает мне руки, хотя я и не ожидал ничего иного. Но, отец Игнасио, вы ведь понимаете, что после того, как я удостоверился лично, что благодать Светоносного не покинула вас, моя задача сводится не столько к установлению вашей вины, сколько в определении того, насколько произошедшее способно повлиять на позиции Церкви в этой стране, а также сделать все, что в моих силах, дабы уменьшить возможный ущерб.
– Вы хотите сказать, отче, что независимо от степени установленной вины, меня будут судить? Но это будет хотя бы духовный суд?
– Отец Геммел хочет сказать, что независимо от того, что будет установлено, он не может давать нам абсолютно никаких гарантий. Увы, если бы это происходило в любом другом королевстве…
Церковный следователь медленно качнул головой. Золотистое свечение, исходящее от светоча делало его темные волосы каштановыми и прятало проступающую седину.
– В любом другом королевстве эта история вряд ли бы могла иметь место, – суровые черты лица на миг смягчились. –  Отец Игнасио, мне уже пересказали ее несколько раз, но я хочу услышать все из первых уст. И можете убрать светоч.
***
Пожилая дама громко и настойчиво уверяла приказчика в том, что микстура, полученная ей рано утром – не та, что ей необходима. В это же время молодая женщина с младенцем на руках пыталась угомонить пятерых или шестерых отпрысков, стоящие у входа мужчины о чем-то шумно спорили, и только один посетитель почти не создавал шума – он осматривал содержимое прилавка и делал пометки на бумажном листе, лишь изредка поскрипывая пером.
На нем был дорожный наряд, еще пыльный, широкополая шляпа, за спиной – новомодная путевая сумка, удобная и практичная, так что любой признал бы в нем путешественника. Такие люди в аптечных лавках отнюдь не редкость – в тех случаях, когда горожанин или  крестьянин могут получить помощь клирика, заклинателя или мага, путник вынужден полагаться только на себя и собственную запасливость. Поэтому в их сумках хранятся настоящие алхимические наборы – микстуры, мази, порошки – от отравления грязной водой и дурно приготовленной пищей, от болей и ожогов, для обработки ран и просто для бодрости…
Разглядывая ассортимент, он бросал мимолетные взгляды за прилавок, осматривал стены, окна, пытался увидеть, куда ведут внутренние коридоры и лестницы. А еще он оценивал людей: двух приказчиков, обслуживающих посетителей, неприметного на вид помощника аптекаря, и громилу у входа, несколько товарищей которого околачивались на улице. Откуда-то из глубины здания путник уловил чуть слышное завывание, тихое настолько, что вряд ли его заметил кто-то еще из находившихся в лавке людей, а из крайней двери тут же выскочил сам аптекарь, взлохмаченный и изможденный, и, крикнув что-то абсолютно неразборчивое помощнику, снова исчез. Следом скрылся и неприметный, а затем и странный звук прекратился так внезапно, что путник засомневался, не почудился ли он ему.  Впрочем, зачарованный амулет в его сумке скажет наверняка.
***
– Позвольте еще раз взглянуть на чертеж. – отец Геммел развернул бумагу и принялся сосредоточенно ее рассматривать. – Лестница, ведущая в подвал. Кабинет. Солидное здание, очень солидное. Как давно он его приобрел?
– Три года назад, – прогудел наставник. – Этот человек приехал в Авилью с женой семь лет назад. Он будто бы продал лавку где-то на севере, даже не в Цидре, а в Арнаваре, кажется, перебрался к нам на юг и приобрел крошечный домик в самом конце улицы Аптекарей. Через год у них родилась девочка, а еще через три супруга нашего алхимика внезапно исчезла. Вы понимаете, отче, покупатели не спрашивают о таких вещах, а друзей он тут так и не завел, но если кто и интересовался, отвечал, что она уехала к родным на север. Но ведь это глупость какая-то, сегодня она тут, а завтра уже нет – она что же, ночью внезапно уехала, бросив ребенка? И так там и осталась?
– У нас есть все основания полагать, что женщина мертва. А девочка – она ведь у вас.
– Да, и за это тоже спасибо отцу Игнасио.
– Благодарите Аллирия, отец Альваро, – скромно ответил тот, и в глазах его снова промелькнуло что-то, похожее на печаль. И опасение? – Светоносец позволил нам с серыми братьями сделать то, за чем мы пришли в это место.
– Каждый делает свое дело, святые отцы, и делает так хорошо как может. Все мы давали присягу и на каждом из нас печать нашего покровителя, – отец Геммел сделал глубокий вдох. – Продолжайте, отец-наставник.
– Так, о чем же это я? Вскоре после исчезновения супруги дела нашего аптекаря пошли как никогда лучше, и уже через несколько месяцев он позволил себе приобрести эту роскошную, удачно расположенную лавку. Большой просторный зал, множество комнат и огромный подвал, в котором так удобно располагалась лаборатория.
– И что же, это не вызвало у вас никаких подозрений? – Отец Геммел постепенно темнел лицом. – Под самым вашим носом зрела ересь, а вы столько времени этого не видели?
– Нет, что вы! Он сам, я уж не говорю о лавке, проходили проверки обычным порядком, в ходе которых не было обнаружено решительно ничего. А для особых «посещений» у нас просто не было повода.
– Этот человек сотрудничал с чернокнижниками, святые отцы. Не просто сотрудничал, он выполнял их заказы, поставлял отступникам особо редкие и ценные эликсиры и снадобья, некоторые из которых были уникальны. Он помогал жрецам Бесцветной в их злодеяниях и в Цидре, и за ее пределами – во всех королевствах. Это крайне тяжкое преступление, а самого алхимика было крайне важно взять живым. Что вам помешало, отец Игнасио?
– Вы сами это знаете, отче, ибо прибыли сюда именно по этой причине.
***
 Инквизитор шептал очень быстро, почти выплевывая слова. На улице стремительно темнело, и времени почти не оставалось.
– Смотрите, брат Гвидо, запоминайте чертеж, наш дозорный сделал все, что мог, но подвал слишком хорошо защищен, мы почти не знаем, с чем можем столкнуться. Увидев светоч, ловчие бросятся на штурм с разных сторон – семеро ваших братьев, страж, но вы и двое из них пойдете со мной через главный вход. Охранники не представляют большой проблемы, однако внутри нас наверняка ждет серьезное сопротивление, поэтому все решит внезапность.
– Отец Игнасио, – невысокий страж продолжал кивать, – если он так важен, почему бы не дождаться возвращения наших братьев из Таско? Как же не вовремя они отбыли.
– Отец-наставник решил, что медлить нельзя. Сегодняшний визит мог не остаться незамеченным, а потерять из виду отступника, на поиски которого было потрачено столько времени и сил наших братьев мы не вправе. Тут я полностью поддерживаю отца Альваро.
Их разговор прервал примчавшийся дозорный из серых братьев, яростно затараторивший про стражников. Все трое как можно быстрее и тише бросились к выходу из переулка. Со стороны ратуши, почти маршируя, в их сторону направлялся отряд городской стражи с лейтенантом во главе. Сравнявшись с наблюдающими, стражники замерли возле этой же самой аптечной лавки.
– Сеферат бы их побрала, – выругался инквизитор.
– Мы должны их предупредить, отец Игнасио, – однако по глазам стража было видно, что выступать в роли парламентера ему не слишком хочется. Где-нибудь в другом месте один человек с бумагой, на которой стоит печать Церкви, способен, не говоря ни слова, остановить целый городской гарнизон. Но не здесь. Власти Цидры настолько озабочены вопросом противостояния какой бы то ни было гегемонии, что Церковь Света, чрезмерно сильная и влиятельная, по их мнению, вынуждена мириться со всевозможными заслуженными и незаслуженными препятствиями с их стороны.
– Поздно, брат Гвидо, их, заметили и скверна уже начала ими овладевать. Неужели ты не чувствуешь?
– Я всего лишь страж, отче. Надо полагать, это пока за пределами моего восприятия.
– Брат дозорный, вернись на свое место. И скажи остальным, чтобы ждали сигнал.
– Что мы будем делать? – серый брат косился туда, где во мраке скрылся его товарищ.
– То, зачем пришли, брат Гвидо. То, что должны.
***
– Отец Игнасио, у вас ведь был выбор, – медленно, почти по слогам произнес церковный следователь. Нутром он чувствовал, что это – ключевой момент этой истории. По крайней мере, один из них. – Да и скверну чувствовали только вы.
– Страж почувствовал позже, когда ее действие стало сильнее. Остальные братья увидели ее эффект, но это заняло меньше минуты.
– Вас обвиняют в оказании всевозможных препятствий городским властям – препятствий, повлекших гибель людей, состоящих на городской службе. Еще лейтенант этот, он из благородных. Вам ставят в упрек то, что ради сохранения жизней ваших людей вы пожертвовали теми, кого обязаны были всеми силами защищать. А ведь, повторюсь, выбор у вас был.
– Безусловно, был. Можно было броситься к страже, размахивая бумагами, которым лейтенант вряд ли уделил бы время. Скорее всего, он просто приказал бы нас арестовать. Но западня была уже расставлена и стрелы полетели бы неминуемо. Мертвых было бы больше, а алхимик бы бесследно исчез, продолжив свои злодеяния в другом месте. Собственно, я и сейчас считаю, что сделал наилучший выбор.
Отец Альваро поморщился – как ни крути, а гибель более чем десятка человек слабо вяжется со словом «наилучший».
– Отец Геммел, я согласен со своим подопечным – отряд обошелся малой кровью…
– … которую и ставят нам в укор.
– Но бургомистр до сих пор не может определиться, послал ли он стражу арестовывать преступника – ведь ходили упорные слухи о том, что аптекарь связан с контрабандой – или чтобы помешать нам арестовать невиновного и уважаемого горожанина! – за все время разговора отец-наставник впервые повысил голос. – Если вы не  в курсе, то я добавлю, что жрецы Тьмы имеют сильную протекцию со стороны властей королевства, и мы не можем наверняка утверждать, с какой же целью прибыла туда стража, да еще и в одно время с нашими ловчими.
– Я бы ни в коем случае не советовал вам озвучивать подобные мысли, отче. Это самый лучший способ нажить смертельных врагов как себе лично, так и Церкви в общем. Как видите, я в курсе того, что здесь происходит.
– Отец Геммел, – подал голос обвиняемый. – Стражники, как и мы с вами, давали присягу, только свою. Но суть ее та же – оберегать покой невинных любой ценой, в том числе ценой своих жизней. Даже не осознавая этого, они погибли ради того, чтобы спасти других.
– Так значит, скверна сразу же поразила их? Продолжайте.
***
Пока лейтенант настойчиво стучал в запертую дверь, стражники топтались на месте, даже не выставив дозоры. Приглядевшись, можно было заметить, что движения их становились все более неестественными, они походили на марионеток, которыми управлял не слишком ловкий кукловод. Наконец дверь распахнулась, а спустя мгновение захлопнулась вновь, офицер стал медленно оседать на землю – из пробитого нагрудника торчал арбалетный болт, выстрел в упор не оставил бедняге никаких шансов. Еще один снаряд почти пробил насквозь шею – лейтенант умер еще до того, как упал. Кто-то из стражников закричал, кто-то бросился к командиру, но внимание остальных привлекли трое их товарищей, с нечеловеческим ревом бросившиеся на остальных.
Инквизитор вызвал светоч и направил его вверх, над крышами, чтобы он был виден всем ловчим. Тут все и началось.
Серые братья отлично обучены штурму зданий и превосходно вооружены: ослепляющий порошок позволяет получить преимущество, небольшие бесшумные арбалеты идеально подходят для схватки внутри помещений, как и узкий укороченный клинок и пара кинжалов.
На бегу отец Игнасио читал молитвы, усыпляющие, оглушающие и обездвиживающие немногочисленных уже стражников – и оставляя их заботам двух ловчих, остававшихся до сих пор снаружи – прочие, не без помощи брата Гвидо, успешно обезоруживали охрану. Проблему представлял только неприметный помощник аптекаря, оказавшийся тем самым чернокнижником, наведшим скверну на стражников. Юноша разил проклятьями направо и налево, успел ранить нескольких нападавших, но, когда совместными усилиями инквизитору и стражу удалось оглушить его, а затем и связать, из подвала вырвалась огромная лоснящаяся туша. Так вот какая собака здесь подвывала! Оборотень был втрое тяжелее и вдвое быстрее любого из ловчих, шерсть отливала медью, а глаза… Нет, в них не было безумия – только предвкушение.
Зверь бросился на людей, еле успевавших избегать его ударов, арбалеты не помогали, брат Гвидо, усиленно потея, и чудом уворачиваясь от пролетающих обломков мебели, читал связующую молитву, хоть надежды на нее было немного.  Краем глаза инквизитор заметил движение в сторону кабинета аптекаря, и снова пришлось выбирать. Отец Игнасио обрушил на оборотня сильнейшую из вспомнившихся ему на тот момент молитв, действовавших на нечисть, и, предоставив остальным разбираться с ослабленным зверем, бросился в кабинет.
И едва увернулся от направленного в его сторону магического удара, разрушившего часть стены и завалившего вход.
***
– Что было дальше?
– Второй помощник алхимика оказался чародеем, и довольно сильным. Только волей Аллирия и именем его мне удалось спастись.
– Но не удалось спасти аптекаря! Вы не дождались подмоги и рисковали провалить миссию, - отец Геммел задумчиво поскреб подбородок. – Собственно, вы ее провалили. Алхимик мертв, его контакты потеряны, разве что в развалинах лавки удалось найти кое-что, некоторые следы его противозаконных экспериментов. Ах да, еще список. Эти люди действительно связаны с отступниками? Или имена случайны?
– Об этом пока рано судить, мы только начали за ними наблюдать.  Еще, между прочим, удалось спасти девочку, правда пока что она в лечебнице, приходит в себя после произошедшего – вмешался отец Альваро, – она будет определена в приют при монастыре в окрестностях Таско. Уже одно это чего-то да стоит.
– Отец Геммел, если бы я не поспешил в кабинет, маг убил бы алхимика и уничтожил все доказательства того, что происходило в этом нечестивом месте. Серые были заняты кто чем – одни добивали оборотня, другие охраняли городских стражников, некоторые были ранены. Как я должен был поступить?
– По крайней мере, – вновь вступился наставник, – он попытался спасти аптекаря, пока тот выцарапывал имена.
– Безуспешно. Вы добились очень скромных успехов, отец Игнасио. Крайне скромных, особенно на фоне возникших неприятностей.
В этот момент дверь приоткрылась и в проеме показалась голова секретаря наставника, человека немолодого и тощего, как палка. Отец Альваро, едва увидев выражение лица подчиненного, быстро поднялся из-за стола и вышел в коридор, но вернулся через минуту и попросил отца Геммела зайти к нему в кабинет по чрезвычайно важному делу.
***
– Святые отцы, знали бы вы, какая это честь для меня!
– Могу себе представить – пробурчал отец Альваро.
– Наш замечательный бургомистр заверяет вас в своих дружеских чувствах, поэтому-то он и выбрал мою скромную персону для этой беседы.
Говоривший был высок, строен и замечательно красив. Гордое аристократическое лицо было будто создано для того, чтобы надменно взирать на потомков с холста. Платье дона было дорогим, но без излишеств, манеры – изящны и безупречны, речь – обаятельна и ядовита. Дон Касиенца был популярен, влиятелен, несмотря на отсутствие владений, состоял на королевской службе и люто ненавидел церковников. Отец-наставник не сомневался, что он сам вызвался вести эти переговоры.
– Наш друг бургомистр в подтверждение своих дружеских намерений согласен взять на себя хлопоты по проведению суда над этим инквизитором… гм… бывшим, полагаю, инквизитором?
– Да собственно, – развел руками наставник, – мы и своими силами прекрасно разберемся. Вот из столицы как раз прибыл отец Геммел, он уже занимается расследованием, так что, полагаю, господину бургомистру даже не стоит обременять себя подобными заботами. Мы сами со всем справимся.
– Хм, – красавец в задумчивости покусал губу. – Отче, как вы полагаете, насколько возрастет популярность вашей Церкви после того, как честные люди решат, что вы покрываете преступника? Боюсь, чтобы развеять подобные заблуждения будет недостаточно влияния не только господина бургомистра, но, боюсь сказать вслух – даже престольных стараний. С другой стороны, как же радостно будет людям знать, что слуги Светоносного – действительно достойнейшие представители рода человеческого и без колебаний готовы вырвать сорняк, выросший на их благодатной почве.
Отец Альваро оттащил за рукав своего коллегу, оставив дона любоваться достаточно скромной обстановкой кабинета отца-наставника. Впрочем, дворянин никак не выказал ни скуки, ни неудовольствия – умение держать себя в руках прививалось таким людям с детства.
– У меня нет таких полномочий! – шипел наставник. – И настоятель храма отсутствует. Такие вопросы я без него решать не могу!
– Вы отец-наставник отделения, возможности связаться с руководством в столице у вас нет, так что решение вам так или иначе принимать придется.
– Проявить слабость от лица всей Церкви или начать войну? Восхитительно! А ведь вы по должности старше, отче, – лицо отца Геммела, и до того малоподвижное, стало каменным. Тем временем наставник продолжал. – Карьере моей так и так конец – что при одном, что при другом раскладе. Что при третьем. Может, хоть совести будет пусть немного, да легче.
– Легче оттого, что вы сбросите с себя ответственность, которую когда-то взяли?
– Святые отцы, – вмешался наконец дворянин, мягко улыбаясь, – люди ждут на улице, там душно, зачем же их мучить? Давайте я вам помогу – пять минут на размышления и начнется штурм.
– Прирезать бы его. – шептал наставник. – Или хоть оглушить. Хотя нет, такую гадину только резать.
– Остановитесь, отец Альваро! – лицо следователя ожило. – Вы можете себе представить, чем это обернется?
– Я отказываюсь! Я снимаю с себя полномочия, отче. Доживу уж как-нибудь в монастыре, тихо-мирно, в этом мне не откажут. – Наставник ринулся в коридор и скрылся, хлопнув дверью. Дробно застучали шаги.
– И даже в этом я не был бы так уверен, – заметил отец Геммел.
 У дверей авильинского отделения Инквизиции стояли пять десятков «коротконогих» в полном облачении. Не то чтобы это были лучшие воины пяти королевств, но далеко не чета городским стражникам.
По обратную же их сторону – неполная дюжина ловчих серого братства, половина из которых ранены. Такой вот выбор между тем, что плохо и тем, что еще хуже, который невозможно сделать.
– Ну что, отче, решили? – участливо поинтересовался Касиенца.
– Суд, полагаю, будет гражданский?
– Ко-ро-лев-ский! И никак иначе. Приговор, впрочем, уже известен. Родственники лейтенанта, кстати сказать, со связями. Так что иначе никак.
– А вы не боитесь реакции Церкви на казнь ее представителя?
– Здесь? Нет. Вот случись такое где-нибудь в Арнаваре… – дон печально вздохнул. – У вас минута, отче.
***
Отец Геммел медленно наблюдал, как солдаты сажали отца Игнасио  в закрытый возок, как пустела, а затем медленно оживала улица. Он размышлял.
Нет, в Арнаваре такое просто-напросто не случилось бы. Там стража должна была бы поставить инквизицию в известность о готовящемся аресте, а не наоборот. И, разумеется, ни королевская, ни городская власти не могли вот так безнаказанно увести служителя Церкви. Увезти, приговорить и умертвить. А в том, что отца Игнасио казнят, сомнений не было. Церковь ни за что не успеет вмешаться. И не осмелится – слишком уж непрочно положение клириков в южном королевстве.
Проходя мимо следователя, инквизитор сбавил шаг, и их взгляды встретились.  В глазах приговоренного не было ни обиды, ни страха – одно только суровое понимание. Или не только? Одна минута, и он исчез навсегда.
Исчез и наставник, впрочем, он обязательно объявится, но отца Геммела к тому времени здесь не будет, ведь ему больше незачем находиться в этом городе. Следователь сделал свой выбор – он предпочел маленькое зло большому – отдал жизнь одного ради возможности спасать жизни многих.
Разведя ладони и скороговоркой произнеся молитву, он привычно увидел парящий светоч. А ведь какое-то мгновение сомневался, опасался, что благодать Аллирия покинет его. Интересно, сколькими еще товарищами нужно пожертвовать, чтобы это случилось? Но светоч, это миниатюрное солнце снова отозвалось, и это значит – Светоносный считает, что следователь поступил правильно.
***
Почти вся мебель превратилась в щепки, стены угрожающе шевелились, Щит Светоносного сдерживал один удар за другим, однако вечно это продолжаться не могло. Чародейка, у ног которой лежала потерявшая сознание девочка, обрушивала на инквизитора град ударов, а раненый в ногу аптекарь, опираясь на стену, медленно, но верно приближался к хранилищу, не обращая внимания на угрозы помощницы. В конце концов, она не выдержала и обернулась – три бесплотных лезвия насквозь пронзили алхимика, и он, окровавленный, упал. Этой заминки хватило отцу Игнасио на то, чтобы схватить первое, что попало под руку – массивную статуэтку, изображающую грифона, и изо всех сил швырнуть ее в чародейку.
Отменный вышел бросок – тяжелая даже на вид полуптица с хрустом проломила череп и женщина рухнула как подкошенная. Но не успел удачливый метатель сделать и двух шагов, как бездыханный – казалось бы – алхимик, вскочил на ноги и выхватил из хранилища безымянную склянку.
– Стой! Стой! Тут жидкий огонь и этого хватит, чтобы спалить здание целиком.
– Тут твой ребенок. Ты готов пойти на это?
– Кьяра! – устремленный на девочку полный боли взгляд. – Помоги ей! 
– Помогу, как только залечу твои раны. Она просто без сознания, – заупрямился инквизитор, – а вот тебе не выжить без моей помощи.
– Не нужно. Мне хватит и того, что осталось.
– Ну уж нет! – отец Игнасио прекрасно понимал, насколько важен им живой алхимик. – Поставь склянку на стол!
Аптекарь дернулся – силы покидали его. Из-за стены все еще был слышен шум драки, но он становился все тише – дело близилось к финалу. Но было еще что-то – низкий, утробный гул, издаваемый самим домом, будто бы раздумывающим, стоит ли развалиться сейчас, или немного погодя.
– Я разобью ее и ты останешься с носом. А Кьяра – если уж жрец Аллирия откажет ребенку в помощи, наверное, так вам всем и надо.
– Погоди, – инквизитор вызвал светоч и с его помощью осмотрел девочку, – как я и сказал, ничего серьезного. Теперь – ты.
– Зачем? Боги, как я устал! – аптекарь понемногу сползал по стене, оставляя на ней страшный багровый узор. – Пока я жив, они не оставят мою девочку в покое. Ни меня, ни ее. И ваши тоже, инквизитор.
Клирик не спорил – он прикидывал, каковы его шансы вырвать хрупкую стекляшку из рук умирающего, не разбив ее.
– Чего ты хочешь?
– Я дам тебе то, что ты ищешь. Напишу имена тех, кто, как мне известно, принимает в этом участие. Взамен прошу не бросать ее, – он кивнул в сторону дочери, которая начала потихоньку приходить в себя – на улице. Без меня ей ничто не угрожает. И еще мне нужно кое-что для себя.
– Хм, – Инквизитор приподнял одну бровь, – мои возможности довольно скромны.
– Никакого целительства. «Покаяние», «Очищение» и отходная. И учти, времени совсем мало.
– Отходную лучше читать чернокнижнику – это их стезя.
– Я и так слишком долго имел с ними дело. Вполне сойдет и ваша.
– Здесь, в Цидре, отходные молитвы не в ходу. Местные не верят, что после смерти что-то есть.
– Ну так и я не местный.– грустная улыбка, голос еле слышен, – Решайся, я не смогу держать ее вечно. Достаточно одного твоего слова.
По телу алхимика пробежала судорога, рука все-таки дрогнула и склянка устремилась к полу. Но высота была небольшая – она не разбилась, а с мелодичным звоном откатилась в сторону. Туда, где раненый уже не смог бы ее достать.
Глубокий вздох облегчения. Умоляющий, измученный взгляд.
Затем – скрип пера и скороговорки молитв; обрушенные стены и копоть пожара; израненные ловчие и вынесенная на руках девочка.
Мертвый оборотень. Мертвый аптекарь.
И мертвый инквизитор.