Соблазнить верную. Глава 1

ГЛАВА 1: «Главное, дать девочке понять, что она нуждается в этом больше, чем думает»

Он видел ее ангелом… таким лёгким, грациозно плывущим, чуточку оторвавшись от земли, словно хождение не было ему знакомым. В этом грязном городе остались ангелы? Они еще существуют? Но как выживают среди копоти гнева, каверзного сплетничества, едкой и противной гордыни? Нет! Она - не ангел, она - простота, вопиющая и непосредственная.
Среди всех этих «штучек» с тщательным и броским макияжем, которые демонстрируют себя некими избранными персонами, Анечка казалась простенькой провинциальной девчушкой. Нет, ее нельзя назвать неухоженной или старомодной. Она выглядела утонченной и какой-то… возвышенной, что ли. Настоящей, такой, как тургеневская девушка: образ  совершенно непопулярный в нынешнее время, но так необходимый губящему себя обществу.
И даже в таком культурном месте как театр, необыкновенность Анны Камушкиной сильно ощущалась. Что-то невероятное таилось в образе, живущем внутри каждой женщины и скрывающимся от глаз мужчины для того, чтобы явиться во всей своей красе в самый неподходящий момент.
Наверное, Вадим Яковлевич так представлял себе женскую загадку - такую неповторимую и обязательно присущую частицу каждой, делающую одну представительницу прекрасного пола отличимой от другой. Но ему, человеку с творческой душой и горячим темпераментом, в тридцать пять казалось, что женщины уже давно потеряли свое умение скрывать внутри себя тайны - все они (тайны) были им обнаружены и приняты на вооружение. Поэтому Анечка Камушкина, не так давно появившаяся в его жизни, стала не просто неопознанным объектом, но и каким-то предвестником открытия морального раритета.
Вадим Яковлевич, всего-то на десять лет превосходивший в возрасте это очарование, поначалу попросту не знал, как себя вести в ее обществе.
«Да она манит меня! - едва сдерживая в уголках губ похотливую ухмылку, говорил он. - Сама ведь притягивает. Нравлюсь, что ли?»
И правда, легко взмахнув кистью, Анечка что-то шептала, бросая в его сторону томный взор. И говорила, говорила… Зовет? Хотелось подойти, как вдруг по отведенному взгляду стало понятно - репетирует. «Ковалев, ты - в театре», - с недовольством мысленно «ущипнул» себя он, приземляя нахлынувшее вожделение.
Но посадку его мыслей прервал Сергей, сценарист и исполнитель главной роли, внезапным вопросом:
- Вадим, где ты взял эту прелесть? К моему великому сожалению, замужнюю прелесть.
Режиссер только криво улыбнулся и отвел взгляд, пряча за мнимым равнодушием образ проснувшегося хищника.
- Да позвонил друг один, попросил посодействовать… Счеты старые. Родственница его какая-то. Пригласил на пробы. А она талантливой оказалась.
Лицо Ковалева предательски покраснело. Сивков делал вид, что не замечает смущения начальства. А может, и правда, не замечал.
- Откуда ты знаешь, что замужняя? Кольца-то нет, - со скрытой досадой поинтересовался Вадим, бросая беглый взгляд на правую руку Анечки, застывшую в воздухе. 
- Так вы тоже вроде женаты,  - отметил с иронией Сергей и указал взглядом на пустующий палец режиссера.
Тот недовольно скривился.
- Да мало оно мне, располнели пальцы… Никак не дойду в ювелирную, чтоб раскатать.
- А-а-а, - продолжал улыбаться тот, прекрасно осведомленный истинными причинами отсутствия обручального кольца. - Моя сестра Ольга с Анной сдружилась. Учились они в одном потоке. Кое-что знает о ней. И о замужестве тоже.
- Правда, что ли?
- Да.
- Почему я не видел данных в ее анкете?
- Не могу знать.
Тот задумчиво потер лоб.
- А муж где?
- О… муж где-то или на заработках, или еще по какой-то причине за границей… кажется… не помню точно.
- «Не помню точно», «вроде как», «или-или»… Сивков, что ты мямлишь?.. Готовься к репетиции! Толку от тебя…
Это прозвучало с раздражительностью самодура, и Сергей нахмуренно уставился в скомканные листы сценария. В такие минуты их приятельские отношения оказывались за пределами театра. А ведь не успел подчеркнуть профессионализм Вадима замечать совершенно не выделяющихся, но удивительно талантливых людей! Ковалеву это было дано! Как он подбирал труппу - одному Богу известно, но так редко ошибался в выборе. И сейчас: кто заметил бы эту простушку, хоть и милую, даже можно смело заявить - притягательную? Да никто! А с ролью Милены Марковой, созданной самим режиссером, Анечка будто сливалась в одно целое. И это оказалось очевидным еще на кастинге.
Ковалев продолжал наблюдать за Анной, услаждая взор невероятно соблазнительным для себя зрелищем. В ней столько эмоций… столько страсти! И эта страсть не обезоруживалась очевидностью: она была скрытой под платьем с тщательно закрытым декольте, длиной «макси», и невысоким разрезом сбоку, несмело открывающем ноги при ходьбе… или нет… к чему тут платье и прочая тленная требуха? Откровенность Анечки виднелась где-то на дне глубокого кареглазого взгляда, в каждой нотке сбивчивого дыхания. Она еще волновалась, когда настраивалась на роль. И так заманчиво волновалась… Эх, почему он только не на месте Сивкова? Может, вспомнить годы актерства и взять на себя этот персонаж?
- Камушкина, зайди! - громко крикнул Ковалев, приоткрыв дверь гримерной.
- Да, Вадим Яковлевич? - Анечка пронзала его сияющими глазами, выразительность которых подчеркивали зардевшиеся щечки…
Хвост заколотых кверху волос немного съехал и ослабил несколько выбившихся прядей, чуть прикрывших ее лицо и лоб. Глотнув воздух, Вадим удержал мысленные порывы закружить милашку вокруг себя.
- Вы не до конца заполнили анкету, - отвернувшись к зеркалу, он протянул бумаги.
Почему-то своим взглядом драматург устремился в ее смущенное отражение. Так оказалось проще беседовать…
- Простите, Вадим Яковлевич, - взмолилась Анечка, - я и правда, оставила это на «потом». А позже забыла и отдала… Бог мой, как же я так?
Растерянно рассматривая пустующие графы, она подняла виноватый взгляд.
- Я сейчас же все исправлю! - ободрившись, пообещала она.
- Разумеется, - иронично прищурившись, говорил он, временами поднимая глаза на ее отражение.
А она так забавно оправдывалась, обращаясь к затылку режиссера, что это не могло не умилять. Он снова улыбнулся, но, подавив в себе иронию, тут же строго добавил:
- Вы не указали, что замужем.
- Ах, да… - она уткнулась в анкету. - И возраст ребенка… Простите, ради Бога.
- На пробах вы мне показались совершенно юны.
- Так… вы же паспорт смотрели.
- Правда! - Ковалев внутренне рассмеялся, ведь несколько минут назад мысленно считал разницу в возрасте.
Совсем памяти нет. Да какая может быть память, когда перед глазами такое диво, затмевающее мужском разум? Этот взгляд, полный наивного восхищения, совершенно сбил его с толку. Хотя, нет. Дело еще в том, что Ковалев пытается идеализировать ее образ в своем сознании. Для чего? Для создания чего-то новенького. Он ведь сам «лепит» своих любовниц… все они - актрисы, с которыми воплощать в жизнь творческие идеи гораздо легче, чем с материально настроенными и приземленными девицами. Такими, как, скажем, его супруга Мария.
Долой мусор в голове! По факту… Возраст ребенка - семь лет. Карина Владимировна. Муж, Владимир Николаевич, тридцать два года. Анне  -двадцать пять. Они поженились, когда ей было восемнадцать. По залету, что ли? Ну да. Так ведь и получается! Зачем в восемнадцать выскакивать-то? О любви в этом возрасте мало что известно. Разве что о пылкой влюбленности…  Вобщем, понятно всё.
На губах Вадима скользнула самоуверенная улыбка. Брак по залету в юности, муж где-то в разъездах, судя по всему, долго. А место работы главы семейства? Информации нет.
Проще говоря, девочка одинока и наверняка жаждет мужского общения. Это заметно даже по ее ожидающему взгляду, бросаемому в сторону Ковалева, когда он оказывается где-то рядом. Нельзя упустить прекрасный момент единения. Нельзя. Он прямо чувствует всеми фибрами ее отклик на жажду своего тела. Нужно просто подобрать момент.
Оценивая манеры поведения, Анна скромна и безрассудно бросаться в его объятия не станет. Нужно просто распалить в ней страсть, напомнив о невыносимости женского одиночества… о незаслуженности такой тяжкой участи… о возможности растаять в мужских объятиях… От развития этой мысли Вадим Яковлевич ощутил пульсирующие отзывы тела на идеи и мелькающие в голове варианты их соития…
Да, многие женщины «проходили» через него на съемочной площадке и даже в этой труппе. Одни уходили, другие оставались. Несколько раз уходила супруга. Но он настолько привык к разнообразию женского внимания, большому выбору соцветия фигуристых тел, что отказываться от этого удовольствия просто был не в силах. Да всю жизнь он пользовался популярностью у женщин! Всю сознательную жизнь! А после того, как стал именитым актером, (пусть второсортных фильмов - неважно), а затем - и режиссером, его популярность росла на глазах. Поэтому сейчас совершенно лишним не являлось пополнить свою коллекцию трофеев очередным скромным «оскаром» особенного героя-любовника. Наверное, это нормально для актеров - всегда играть чью-то роль. Даже в жизни.
Он присматривался к Анне издалека, порой флиртуя на ее глазах с другими актрисами, отталкивая от себя, что считал маленькой победой, и тут же незамедлительно подманивал, расхваливая ее способности. Она одаривала его тем же восхищенным взглядом, безоговорочно принимающим превосходство своего учителя. Да, это высшее из достижений самых низменных желаний - чувствовать женскую покорность!

- Прекрасное место для обеда, - улыбался Ковалёв, галантно открывая коллегам из труппы двери, едва ли не раскланиваясь, чем вызывал в них умилительный смех.
Нравилось девчонкам такое настроение режиссера: если он обходителен и вежлив, значит, можно немного выдохнуть, поскольку обычный ритм босса в рабочем режиме несколько напрягал. 
- Анечка, позвольте вас на секундочку, - отвел ее за руку в сторонку и посмотрел в глаза.
На какой-то момент замер, взглядом выдавая безмерное восхищение ею, дабы она заметила свою особенность среди прочих актрис. Чтобы знала, что режиссер весьма заинтересован ею. Но сейчас ее реакция на его учтивость несколько шокировала Ковалева своей безэмоциональностью.
- Я хотел поручить вам очень ответственное задание, - старался подключить ту соблазнительную нотку в голосе, которую особо отмечали женщины.
- Я буду счастлива выполнить ваше поручение, - поспешила обрадоваться Анечка.
Удержав внутри себя умиление, Вадим Яковлевич попытался состроить на лице строгость.
- Старайтесь улыбаться почаще на благо нашей труппы. Актеры наверняка уже отметили, что ваша улыбка, словно утреннее солнце, крайне благоприятно влияет на мое настроение, часто страдающее меланхолией…
- Вы страдаете меланхолией? - недоверчиво удивилась Анна.
- Ей-богу! - он наигранно округлил глаза, приложив руку к груди.
Снисходительно переведя дух, она спросила:
- А по существу есть поручения, Вадим Яковлевич?
Это прозвучало без претензий, требовательности либо какого-то недовольства, но с особой искренностью и задором, будто Анечка поддержала шутку, но не забыла и о деле.
- Есть. Сформирую приказ, - с улыбкой ответил режиссер.
- Очаровательно, - так же холодно произнесла Анечка и вопросительно подняла брови домиком. - Я пойду?
Драматург готов был раскланяться, но только учтиво уступил дорогу.
- Вадим, зачем она тебе сдалась? Вроде бы и на внешность не броская, не дефилирует походкой, как ты любишь. В ней так мало секса, а тебя все тянет.
За чашкой кофе Сергей с ухмылкой реагировал на комментарии Ковалева, бросаемыми в сторону сидящей за соседним столиком Анны.
- Не могу сказать. Такие невинные голубки не менее притягательны, чем доступные самочки… Может, даже больше. Хотя я всех женщин люблю.
- Ты ведь видишь, что она замужем. Хранит верность…
- Слушай, Серега, ты с луны упал? Любая баба нуждается в сексе не меньше, чем мужик…
- А ты откуда упал, Яковлевич?
- В смысле?
- Что за деревенский сленг «баба», «мужик»?..
- Это мой словарный запас еще с детства. Не подлежит контролю, когда эмоционально чем-то возмущен. Сути это не меняет: запомни, именно в страсти женщина жаждет чувствовать доминирование мужчины. И хотя бы изредка даже феминистка ощущает нужду в мужской силе. Если эта сила давно не касалась ее тела, можешь мне поверить, при тщательно спланированных действиях и удачно подобранных моментах можно сделать так, что даже самая верная станет инициатором связи и бросится в твои объятия. А если она «голодная», ее невозможно не суметь соблазнить… просто нужен подход. Красивый, правильный подход. Поверь опыту старого Казановы.
- Ой-ой, Ковалев, ты заносишься! - скривился с неким отвращением Сивков. Порой приятель немыслимо раздражал своим выпендрёжем. - И вообще, тебе не лень тратить время на планирование и замысловатую стратегию? Зачем это надо, когда почти весь коллектив у твоих ног…
- Теория запретного плода работает - это раз. Второе, ты не представляешь какие фанфары дребезжат во мне звуковыми вибрациями не только в теле, но и сознании от мысли о победе над чем-то особенным. Я слепну в такие мгновенья от фейерверков перед своими глазами.
- И эти фейерверки твоих рук дело? Что дает это лично тебе, помимо секса? Должна быть причина…
Саркастически настроенный Сергей явно не понимал Вадима и серьезности его намерений.
- Это придает уверенности в себе и благоприятно влияет на результат творческой работы, - объяснил Ковалев. - Даже не просто благоприятно, а порой феерически!
- Я так понимаю, опыт у тебя в укрощении верности уже присутствует? - с горькой иронией предположил Сергей.
- Разумеется, - глаза Вадима дьявольски сверкнули. - Главное, дать девочке понять, что она нуждается в этом больше, чем думает.
И его заводило, что с Анечкой несколько иначе обстоят дела, чем даже с теми девушками и женщинами, которые после недолгих сопротивлений все же оказывались в его объятиях, - она виделась ему чистой. Даже ее сознание казалось кристальным и внеземным, ибо это проявлялось в лучезарности мечтательного взгляда. Если бы в ее анкете не было речи о ребенке, то Ковалев однозначно сделал бы вывод, что она… девственница. Именно это умение вводить в заблуждение… ее умение… распаляло в нем утопический интерес, погружаемый в самую бурную и отборную фантазию.