Приключения в мире девочек-9

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ    

...Утром я пил кофе, когда в дверь постучали.

- Да-да, войдите! - сказал я.
Дверь отворилась, вошли Клементина и госпожа Штерн.

- Доброе утро, Даниэлла! Чем обязан вашему визиту? - спросил я.

- Доброе утро, Александр! Моя матушка, госпожа Мадлен не может больше терпеть, и сегодня к обеду мы нанесём вам визит. Моя матушка очень хочет повидаться со всеми вами, к тому же она хочет кое-что сказать вам лично! - сказала госпожа Штерн.

- О, я понимаю, Даниэлла Германовна! Наши матушки не виделись уже очень долго, я и моя семья находились в Европе. Что ж, так даже лучше! Я всё устрою! - сказал я.

- О, благодарю вас, Александр, я с благоговением в сердце переступлю порог вашего дома, где росли мы все вместе. Вы,  ваши сестрёнки, я, Аристарх и ...Габи... Боже мой, я поверить не могу, что вновь увижу вашу матушку, нашу дорогую нянечку... Я возьму с собой Марианну и Клементину! Мой супруг приехал рано утром, ему натерпится повидаться с вами. А пока я должна вас покинуть, надо отдать необходимые распоряжения. Да, чуть не забыла, Франц Карлович тоже присоединится к нам, вы не возражаете? – спросила госпожа Штерн.

- Ну что вы, Даниэлла! Это очень хорошо! Не смею вас задерживать. Я немедля отправляюсь к себе домой, встретимся там! - ответил я.

- Вы очень любезны, Александр Платонович! С вашего позволения я вас покину не надолго. - сказала госпожа Штерн и удалилась.
Клементина осталась стоять. Щечки её окрасил лёгкий румянец.

- Господин Булах, Александр Платонович, я... Господи, просто не верится, что я увижу саму госпожу Фиону, нашу благодетельницу, заступницу и попечительницу! Бабушка, то есть госпожа Мадлен, должно быть, хочет передать вам последнюю волю моей бедной матушки. Незадолго до её кончины, я слышала, как они вдвоём, запершись, о чём-то долго говорили. Мне тогда исполнилось едва семь лет... Господи... Бабушка часто плачет, вспоминая маму, она корит себя, что не пошла супротив воли дедушки, господина Штерна. Я молю вас выслушать бабушку, Александр Платонович! - сказала она, бросившись на колени передо мной.

- Клементина, ну что вы! Встаньте немедленно! Вот что, передайте мадемуазель Бородаевой, что для её отца и брата у нас приготовлены апартаменты. Вот вам моя визитка, там указан номер телефона, если что, звоните. И скажите барышням, чтоб никуда без особой надобности не ходили. Мальчикам я уже раньше всё объяснил. Если кого заметите у ограды, звоните мне немедля! Всё понятно? - спросил я.

- Да, Александр Платонович, я всё скажу барышням, не извольте беспокоиться. Я приберу здесь и запру дверь. Я приеду к вам с госпожой Мадлен и госпожой Штерн. - ответила Клементина.

- Вот и хорошо. Тогда я пойду, время не терпит. До встречи! - сказал я.

- До встречи, господин Булах! - сказала Клементина, сделав реверанс.
Я вышел на улицу. У крыльца стояла моя машина, чёрный Мерседес. Шофёр, Кузьма Ильич открыл мне переднюю дверцу:

- Пожалуйте, Александр Платонович! Доброе утро!

- Доброе утро, любезнейший Кузьма Ильич! Поехали домой! - сказал я, усевшись в машину.

- О, как прикажете, господин Булах! - ответил Кузьма Ильич, захлопнул аккуратно дверцу, сел за руль, и через минут двадцать я был уже в своём доме.
Едва я поднялся на крыльцо, как подбежал Павлушка, мой слуга:

- Господин, ваша матушка, госпожа Фиона, желает вас видеть! – предупредил он меня.

- Хорошо, Павлушка! Спасибо! Ступай на кухню и скажи, чтобы приготовили нашего фирменного лимонада. - сказал я.

- Слушаюсь, господин! Не извольте беспокоиться! - ответил Павлушка и удалился.

-Ваше сиятельство, всё приготовлено, как велено! - доложил дворецкий, Константин Дмитриевич.

- Хорошо, любезнейший Константин Дмитриевич! Как прибудут гости, доложить мне сию же минуту! Я буду в своём кабинете. - распорядился я.
- Не извольте беспокоиться, ваше сиятельство!  - отчеканил дворецкий.
Я вошел в дом и направился в апартаменты моей матушки, Фионы Елисеевны. Ей почти шестьдесят семь, но она по-прежнему выглядит моложаво, взгляд умный, волевой, но не высокомерный. Матушка сроду не повышала никогда голос, но железной её воле можно только позавидовать. Отец был на десять лет старше её, но они прожили в любви и согласии тридцать пять лет, до самой кончины батюшки. Для матушки это был страшный удар, но она стойко выдержала это испытание. Матушка терпеть не может любой несправедливости по отношению к детям. Я застал её за выбором украшений. Рядом была её верная служанка Нюра. Матушка выбрала платье оливкового цвета и тонкие шёлковые перчатки белого цвета. Нюра заканчивала колдовать над её причёской.

- А, сын мой! Рада вас видеть! Я хотела удостовериться, что вы приехали, мой мальчик! Ваш батюшка, мой дорогой супруг, Платон Фёдорович, гордился бы вами. А я вот, изволите видеть, покрасила волосы, а то негоже ходить с невесть чем на голове. Ваши сестрицы прихорашиваются у себя. Анна Христофоровна и Глафира прихорашивают девочек. Я скоро буду готова и направлюсь в большой зал,  проверить всё ли в порядке. - сказала она.
Я поцеловал матушке руку и сказал:

- Рад вас видеть в добром здравии, матушка! Я только что приехал. Пойду, переоденусь, с вашего позволения. Я велел Павлушке приготовил нашего фирменного лимонада.

- О, ну вот! А я всё думу думала, чего же я таки позабыла! Вы правильно всё сделали, сын мой! Ступайте к себе, переоденьтесь. Я вот украшения только надену и всё. Жду вас в большом зале! - ласково сказала матушка.
Я откланялся и удалился к себе. Идя по коридору, я повстречал сестриц в бордового цвета платьях со шлейфом, белых тонких перчатках чуть выше локтя, их волосы тёмно-русые как и мои, были аккуратно уложены. За ними топали Натали и Стеша, их служанки. Обе одеты в изумрудно-зелёные платья с белыми фартучками.

- А, любезный братец! Вы уже здесь! А мы тут на кухню наведались, как матушка просила. Там уже делают лимонад по вашему распоряжению. Идём, как изволите видеть в большой зал! – хором прощебетали они.

- Любезные мои сестрицы! Рад вас видеть! Вы, как всегда, заняты хозяйственными делами! Я зайду к себе, переменю платье, негоже гостей растрёпой встречать. - сказал я.

- Ваша правда, братец! Вы нас многому научили, и для нас вы больше, чем брат! Не смеем вас задерживать более. присоединяйтесь к нам в большом зале! - опять хором сказали сестрицы, и, сделав реверанс проследовали дальше, служанки за ними.
Я откланялся им, и пошел к себе, по дороге заглянув в детскую.

- Батюшка! Вы дома! А мы тут вот Софьюшку прихорашиваем. Сейчас я ей бант прикреплю только, как она любит, и всё! - сказала, увидев меня, Валюшка.

- Вижу, дочь моя! Вижу! О, Анна Христофоровна! Рад вас видеть, милая нянюшка! - сказал я.
- О, Александр Платонович, благодетель вы наш! Рада вас видеть! Сейчас вот мадемуазель Софья закончить изволят прихорашиваться, и мы готовы! - сказала Анна Христофоровна.
Нянюшке шёл восемьдесят девятый год. Анна Христофоровна сохранила здравый ум и на память не жаловалась. Несмотря на свои годы, она сохранила величавые поступь и осанку. На ней было лилового цвета платье и белоснежный чепец. Говорила она тихим спокойным голосом. Я отродясь не слыхивал, чтоб она кричала, и уж тем паче гневалась.

- Рад вас видеть в добром здравии, милая нянюшка! Барышни вас не утомили? - спросил я.

- Ой, что вы, Александр Платонович! Барышни нисколечко меня не утомили! Глашенька им как родная! Уж хорошая такая, скромная,     послушная! Одно удовольствие с ними заниматься! Я даже годы свои не чувствую! Во как! - сказала Анна Христофоровна.

- Верю, милая нянюшка! Доченьки мои, заканчивайте прихорашиваться и ступайте в большой зал! - улыбнувшись, сказал я, и чмокнул девочек в щёчки.

- Да, милый батюшка! Не извольте беспокоиться! - ответили девочки, чмокнули меня в щёку в ответ.
Я ушёл к себе, Павлушка помог мне переменить платье, и я направился в большой зал. Едва я сел на своё место - место хозяина дома, как дверь отворилась, и дворецкий торжественно провозгласил:

- Её сиятельство, госпожа Мадлен Штерн с дочерью, зятем и внучками! А также господин Йоганс!

Мы все замерли. На пороге появилась грузная,  чуть выше среднего роста дама, лет шестидесяти восьми, в кремового цвета пышном платье, с высокой причёской. Тяжело ступая, но при этом, не теряя величавости, она направилась к нам. То была никто иная как госпожа Мадлен. Мадлен Генриховна Штерн, урожденная Пржемская, моя крёстная,  подруга с детства моей матушки и мать Даниэллы и Габриэллы. За ней шли Даниэлла, её муж, мой почитай брат, Аристарх, Марианна и Клементина, а также служанки. И следом вошел господин Йоганс. Подойдя к нам, госпожа Мадлен сквозь слёзы сказала:

- Саша... Александр Платонович, поверить не могу, вы живы! Честный и благородный мой мальчик! Фиона, подруга моя дорогая... столько лет мы не виделись... Если бы не то, что случилось... Ах, неужели, наконец, я исполню последнюю волю моей бедной Габриэллы, моей дорогой доченьки... - и заплакала.

- Мадлен... вы как сестра мне... а Даниэлла и Габриэлла мне как дочери. Я вижу точную копию бедной Габи! Невероятно! Даниэлла, дитя моё, иди же, обними свою крёстную! Мадлен, я не держу и никогда на держала на вас зла, обнимемся же, наконец! - сказала, не пряча слез, матушка и, встав, протянула свои руки.

- Ах, моя дорогая Фиона! - воскликнула госпожа Мадлен, и они обнялись.

-Крёстная! -воскликнула Даниэлла и бросилась к ним.

Несколько минут они втроём стояли обнявшись,наконец матушка пригласила всех к столу и слуги подали кушанья.

Некоторое время все молчали...