Убежать от Смерти. Как ты посмел! гл. 32

"Один не разберёт, чем пахнут розы
Другой из горьких трав добудет мёд,
Дай хлеба одному — навек запомнит
Другому жизнь пожертвуй — не поймёт"
                Омар Хайям

 Я опять предоставлю слово молодому микробиологу.
И ничего добавлять к этому не хочу.

СМЕРТЬ ПО СТАНДАРТУ
”Я надеялся получить грант УМНИК. Многие говорили, что моя доработка вакцины достойна получить грант. И вот я готовлюсь к выступлению в большом зале центрального корпуса ЯРГУ с докладом «Разработка иммуномодулирующего и потенциального противоракового препарата для ветеринарии и медицины» на финальном выступлении УМНИКа.
В  конце будут определены победители, которые получат стипендию на 2 года общим размером в 450 тыс. руб. В первом ряду сидят эксперты из Москвы, ЯРГУ и ЯГМА. В зале собрались ребята из ЯРГУ, ЯГМА, ЯГТУ. Выступают студенты Ярославской медицинской академии, два доклада о хорионическом гонадотропине, уже давно известном препарате на российском рынке, который оказывается можно использовать для терапии ревматоидного артрита вместо токсичного метатрексата.

Затем выступал я. В конце доклада все-таки решаюсь сообщить об успешном случае полной ремиссии у Марины, сделал это по просьбе одного из экспертов.
Финал моего доклада вдруг прерывает гневный крик доктора медицинских наук из ЯГМА, самого пожилого эксперта:
- Да как ты посмел?! У Вас не было на это прав! Это незаконные клинические испытания! Я сейчас вызову полицию!
Доктор задыхался от ярости.

 Одна из экспертов, женщина, которая была восхищена потрясающим  результатом стойкой ремиссии у почти умирающей больной, испуганно сказала:
- Вы его простите, пожалуйста, это я его подговорила сообщить о случае с этой женщиной. Он не хотел ничего плохого.
- Вот это очень плохо, очень плохо, что вы его подговорили! Это соучастие! – отозвался доктор, энергично махая кулаком.

 Эксперт сидела подавленная. Все остальные эксперты молчали, зал тоже потрясенно замолчал. Тишина.
Пока профессор переводил дыхание, я нескладно пробормотал в микрофон что-то вроде:
- Я ничего не имею против официальной медицины. Но Марина умирала от рака, врачи сказали, что сделать ничего нельзя, кроме операции, а у нее было слишком много опухолей, и она отказалась. Она ехала на родину фактически умирать. Что же ей, на самом деле надо было помирать? Ничего плохого с ней не случилось от инъекций. Метастазы ушли, она живет полной жизнью уже два года, неужели это не важно?!

 Доктор из ЯГМА посмотрел на меня осуждающе и сказал твердо, но уже не так громко:
- Это все абсолютно не важно! Есть стандарты, клинические рекомендации! И все пациенты должны лечиться в больнице строго регламентированными методами и препаратами, прошедшими официальные клинические испытания и одобренные Минздравом. А вы использовали не зарегистрированный препарат, провели
незарегистрированные клинические испытания, -  тут он опять стал повышать голос и закричал, - Да таких, как вы, надо как при Сталине!... да тебя надо... да я...слов нет...  в тюрьме сгноить!!! - опять со злостью кричал он, мгновенно накаляясь гневом. Он вскочил. И  снова начал трястись в бешенстве.
- А эта женщина – рявкнул он и показал на увеличенные фотографии Марины, которые были на экране, – должна была умереть! Врачи просто так не отказывают в лечении, если не назначили лечения, то значит: сделать ничего нельзя! И никак иначе! - сделал он заключительный вывод.

 Я не верил своим ушам. Как это?! Может быть пожилой профессор просто сгоряча так сказал, и имел ввиду не это?
 Что значит «должна была умереть» и «просто так врачи не отказывают»? Может быть, чтобы не портить статистику? Нет, шведские врачи не отказывались от Марины, они предлагали вырезать опухоль под грудью, но у нее было так много других опухолей, что она отказалась от хирургии и нашла свой путь.

 А что делать людям, которым врачи говорят – идите домой с паллиативным лечением?  (или в хоспис или попытайте удачи в заграничных клиниках). Мы больше ничего не можем для вас сделать, все стандартные и резервные методы исчерпаны. Неужели им остается только одно – сидеть на обезболивающих и прочих паллиативных препаратах отсчитывая дни до прихода конца? Смерть по стандарту!

 И многие врачи считают, что все тщетно, бесполезно, невозможно изменить не только финал, но даже хоть сколько-нибудь продлить жизнь. Но вот внезапно случается чудо и человек выходит в ремиссию, а его все равно не существует для медицины, от него отмахиваются, никому не интересно, что ему помогло и почему, и как это может помочь другим.

- Я считаю, что поступил правильно! -  сказал я, сошел с трибуны и направился к своему месту в зале. У меня кружилась голова. Сердце колотилось, мне было плохо.

Закончились другие выступления.

После завершения заседания я подошел к эксперту. Она сказала:
- Все будет в порядке,  не переживайте. Никто на вас ничего заводить не будет. Но вы не должны были давать экспериментальный препарат этой женщине. Это не законно, Вы сами это знаете, - она отвела взгляд в сторону.

- Но как же выздоровление Марины? Почему никому нет дела до этого? Вот, посмотрите! - я растеряно достаю из кармана две фотографии Марины, которые храню как святыню: на одной — худая изможденная женщина с удивительно умными страдающими глазами от приговора, а на другой она же — красивая, смеющаяся и здоровая. Кроме этого есть много фотоснимков, где видны многочисленные опухоли и раны, которые она имела. И все зарубцевалось. И вот копия гистологии.

- Игорь, я все прекрасно понимаю, я вам верю, но вы не должны были вмешиваться. Больше ни слова об этом, - голос ее звучит глухо и бесцветно.
Торопясь, она уходит.
Я стою в растерянности, потом иду к выходу. Надо было молчать, потому что всем плевать и мнение медиков непоколебимо, и им все равно. Я уже на 100% уверен, что стипендии УМНИКа мне не видать, как своих ушей и неизвестно какие проблемы могут на меня свалиться. И все же: я спас человеку Жизнь! Я рад, что я спас ее от верной смерти.

 В коридоре я встречаю преподавателя, который вел у нас курс лекций по зоологии беспозвоночных. Этот высокий и суровый преподаватель заставлял нас не только зубрить, но и осмысливать и понимать весь преподаваемый лекционный материал, делать качественные зарисовки материала в альбомах и составлять подробные описания экскурсий на выездной практике в лесу, что на Улейме. Некоторым студентам-пофигистам приходилось пересдавать Паразитологию, Зоологию беспозвоночных или Теорию Эволюции по нескольку раз вплоть до пересдачи с комиссией. Я всегда побаивался его, и все же мне нравились его лекции, и я старался учить материал и читал учебник Догеля словно библию.  Отличником на его предметах я не был, за исключением выездной практики на Улейме, где проявил себя как образцовый «ботаник» и сдал все на отлично.

 Мы поздоровались. Он пригласил меня на чашку чая. Разговорились. Я ему рассказал обо всем. Он внимательно выслушал меня и показал пальцем на свою щеку – там зияло бело-желтое пятно 2 на 2 см. Я и раньше его видел, и терялся в догадках что это и откуда.
- Видите, Игорь, это? Вы никогда не задумывались, откуда это у меня? Это была меланома, мне ее выжгли еще в детстве. С тех пор у меня это пятно. Сказали, что может вернуться. Знайте – я тогда сразу к Вам. Но я больше переживаю не за себя, а за своих детей, ведь это тоже может случиться. Я нисколько не удивлен, что стрептококки группы А помогают. Я паразитолог, и бактериями не занимаюсь, но я хорошо осведомлен, что некоторые паразиты тоже могут быть использованы для терапии рака. О том, что некоторые паразиты могут так или иначе оберегать организм хозяина-носителя вы тоже знаете из курса моих лекций.
 
А Вы знали, что давным-давно в советское время из паразитов был создан противораковый препарат «Круцин»? Из трипаносомы крузи (Trypanosoma cruzi) – это одноклеточное простейшее, которое обнаружил советский биолог из МГУ в образцах ткани дальневосточных популяций животных. И сравнивая популяции животных он установил, что рака не обнаруживалось в популяциях, где встречалась трипаносома крузи. Он решил создать препарат из этих паразитических простейших и доказал его эффективность. Вероятно, его механизм действия тоже иммунотерапевтический. В результате этого ученого посадили. Погубили прекрасного ученого. Да разве только его погубили? Кто может сосчитать, сколько талантливых людей уничтожено? Игорь, будьте осторожны!
Берегите себя!"

Вдруг вспомнилось высказывание Джордано Бруно:
 " … Для людей героического духа всё обращается во благо, и они умеют использовать плен как плод большой свободы, а поражение превратить иной раз в высокую победу"

 Нет, не хочется мне быть ни Джордано Бруно, ни Данко,  который вырвал из груди свое сердце... а его растоптали в итоге.

А грант УМНИК мне все-таки дали, на 2017 и 2018 г - вот такая вот история"

Небольшой комментарии от меня, от той, которую спас микробиолог:
 Мы с ним теперь друзья. Разве такое забудешь?

 И еще: мне тоже не хочется быть ни Джордано Бруно, ни Данко.

Окончание здесь
http://proza.ru/2019/02/05/2382