Кн. 3, ч. 4, Бог устал нас любить... пролог

                ПРОЛОГ

Майя напрасно всматривается в тёмный полог парка. Сзади неё простираются станции подземки, улицы, площади, набережные, храмы, автопарки и – дома, дома, дома. Знакомый и родной город, в одночасье ставший чужим и жутким. Пусто. Пусто и тихо. Но эта пустота и темнота наполнены теми бесплотными импульсами, которые вот-вот должны проявиться, обрести плоть и вес.

Майя хочет бежать. Страх шевелится чёрным пауком, скребёт, вызывает зуд и дрожь в грудной клетке, в голове, в спине. Она всею кожей ощущает его. Что-то надвигается со всех сторон. Со всех четырёх сторон. То, что называют роком, от которого не сбежать. Но бежать надо. Бежать хочется. Паника толкает в спину.
И Майя начинает двигаться – вдоль кромки парка, чтобы выйти к подземному переходу через трамвайную линию, всё убыстряя и убыстряя шаг. И вдруг она слышит первый шорох. Вот оно, началось.

Шорох за шорохом наплывает, один за другим, шорохи сливаются в ровный, монотонный, негромкий гул, белый шум. Майя ещё не знает, откуда оно выйдет, но на всякий случай беспрерывно оглядывается. Но оно выходит из самой гущи парка, прямо перед нею, и Майя останавливается, как вкопанная.

Нелепое, безмолвное, застывшее существо в серой одежде. Лицо неподвижно, руки висят плетьми. Оно смотрит в никуда, но, кажется, видит и замечает всё. Вот оно поворачивает голову к ней, механически разворачивается и идёт.

Майя в страхе бежит прочь. Какие переходы? Она сворачивает круто влево, перепрыгивает через низкий парапет, затем – через рельсы. Перед нею узкий тротуар и – широкая улица. Майя смотрит назад – он уже не один. Из парка выходят всё новые и новые живые механизмы, безликие куклы неведомого, великого кукольника. Они идут ровным строем, чётким шагом, им некуда спешить, но они успевают сокращать расстояние вдвое на каждые её десять шагов. Они все разные, но кажутся одинаковыми и похожими друг на друга.

Майя знает, что ей необходимо добраться до муниципалитета. Там – безопасность. Там – солдаты. Она переходит улицу, ныряет в другую – по ней она выберется на Главную площадь. А следом за ней из окрестных переулков, из магазинов, из ресторанов и мастерских выбегают люди, и тоже несутся к муниципалитету.

Теперь Майя бежит, не оглядываясь. Она уже не одна. Рядом с ней бегут перепуганные насмерть жители города, все вперемежку – старики и дети, городовые и бездельники, патрульные группы и туристы, служащие и рабочие, солдаты и дворники, мужчины и женщины, матери, школьники и студенты. Все размахивают руками и кричат, но вязкий воздух глушит звуки, до ушей Майи не доносится ни единого крика или возгласа. Чтобы не быть зажатой беспокойной толпой, Майя шмыгает в сторону, взбегает по каменной лестнице старинного дома, ведущей к площадке на плоской крыше, где расположилась выставка городской скульптуры. Подбегает к самому краю. Отсюда ей будет видно всё. Отсюда можно будет сбежать – по крышам.

А сзади всё идут, стягиваются плотно сомкнутые ряды пустолицых, безъязыких, серых, неколебимых и неудержимых.

Перед нею - приземистое, трёхэтажное здание из красного кирпича, с классическими колоннами и уродливыми арками, один из корпусов бывшего кадетского корпуса. Это – муниципалитет. Здание гордое, самодовольное, крикливое – и беззащитное: власти давно покинули его, в страхе и панике, сбежали, оставив город на произвол дьявола. Оставшийся его защищать отряд городской милиции, подкреплённый солдатами спецназа, рассеялся по пустым этажам и теперь выглядывает наружу чёрными глазками оружейных дул. Неужели их всех сейчас расстреляют вместе с этой серой напастью? Толпа горожан сгрудилась на площади перед окнами мэрии, кто-то рвёт двери, пытаясь пробиться внутрь – и в этот момент грянул первый нелепый выстрел. Все в испуге смотрят, как на камень площади оседает какой-то мальчишка-новобранец, и под ним расплывается кровь.

И тогда испуганные взгляды обращаются назад, к стройным серым рядам.
Майя с ужасом видит, как солдаты-зомби, когда-то бывшие такими же горожанами, сливаются с толпой. И тогда из окон здания начинается беспорядочная пальба. Люди падают на серую брусчатку, обливаясь кровью, проклиная, рыдая и умоляя. Только серые солдаты безмолвны, безучастны и целеустремлённы. Они несут потери, но им всё равно. Они рассеиваются, окружая здание, их слишком много, чтобы на всех хватило пуль. Они карабкаются по телам, друг по другу, по стенам, они собою проламывают двери и окна. Им нет дела до боли и крови. Горожане, оставшиеся в живых, спрятаны за их спинами, словно за надёжной стеной.

И вскоре выстрелы из здания прекращаются. Ибо там, на этажах, уже идёт рукопашная, в которой серым солдатам нет равных. Ещё один город взят, теперь он - в объятиях тьмы…

Майя закрывает глаза. Она не знает, смеяться ей или рыдать. Внизу копошится жуткая колеблющаяся масса, месиво из живых, мёртвых, тех, кто только готовится умереть, и – ни живых и ни мёртвых. Вот один из пустолицых, стоящий у подножия лестницы, начинает шарить глазами вокруг, и Майя понимает, что ему нужно. Он медленно поднимает лицо вверх, бегающие бесцветные шары глаз задерживаются на ней и застывают, точно студень.

Серый солдат, не сводя глаз с Майи, начинает подниматься вверх по ступенькам. Следом за ним разворачиваются остальные и шествуют к лестнице. Им нужна она. И они её возьмут. Майя кричит, делает отчаянный прыжок, чтобы перелететь с одной крыши на другую, соседнюю. Зомби прыгает вслед, летит легко и далеко опережает её, перекрывая путь к кромке.

Спазма ужаса перехватывает горло, Майя задыхается и – просыпается. Серый, тусклый рассвет за окном, испуганная девушка рядом смотрит на любовницу. Майя обнимает её, чтобы чувствовать под рукой живую плоть, живую душу. Майя дома. Всё в порядке. Война ей приснилась. Приснилась опять и снова. Наотмашь и наповал. Она больше так не может. Надо что-то делать. Действовать. Освободить себя.
И Майя улыбается. Она сделает это. Да!
               


Рецензии