40 дней, глава 4. В городе

         
«Василий» не узнал свой родной город. На площади в центре города стояла виселица, на которой болтались несколько повешенных. «Василий» узнал среди них отца Веры. Он был вторым секретарем горкома и отвечал за эвакуацию промышленных предприятий города. Но город был в приграничной зоне, поэтому стремительное наступление немецких войск не дало ему никаких шансов справиться с порученным заданием. Но все же он смог загрузить и отправить несколько машин с оборудованием, сам же был схвачен немцами. Они нашли в его пиджаке партийный билет.

Директива немецкого командования гласила: «Коммунистов, пограничников, евреев и цыган расстреливать на месте». Кроме отца Веры еще несколько коммунистов попали в плен. Их всенародно на городской площади повесили, а их семьи тут же у них на глазах  расстреляли.

Отец Веры позаботился о своей семье. Он отправил Веру и ее мать с первой машиной с оборудованием. «Василий» этого не знал. Он из разговоров горожан узнал эту весть о расстреле семей коммунистов, поэтому был в страшном смятении. Он отказывался верить. Ведь Вера была беременна и вот-вот должна была родить. Неужели его, не родившийся, сын погиб вместе с матерью?

«Василий» решил посмотреть, что делается в доме Веры. Невысокого роста толстый немецкий обер-офицер хозяйничал в доме. В кабинете отца Веры со стены были сброшены на пол портреты Ленина и Сталина. Гипсовый бюст Сталина, расколотый пополам, валялся на полу. Денщик обер-офицера вешал на стенку портрет Гитлера, а обер-офицер разбирал книги на книжной полке. Собрание сочинений Сталина он с отвращением бросал в плетеную корзину, в которую мать Веры складывала постиранное белье, чтобы отнести на речку полоскать, здесь неподалеку от дома.

- О! Гете и Шиллер! – пробормотал унтер-офицер. – Загадочная русская душа? Кто может ее понять? Эти обормоты тоже дурманили головы советам, как и нашему народу.
Книги немецких классиков тоже полетели в корзину, так как они были внесенены в список запрещенных книг в нацисткой Германии.
«Василий» удивился тому, что он понимает, о чем говорит немец. Значит, в его состоянии нет различия в языках. Он даже услышал мысли немецкого унтер-офицера:
- Эльза, знала бы ты, в каких дерьмовых условиях приходится жить твоему «пупсику»? Как там моя мясная лавка? Справляешься ли ты, моя милая? Как я хотел бы быть рядом с тобой? Но прости, война. Скоро мы будем очень богаты, и тебе не придется стоять у стойки нашей лавки. Пусть плебеи делают всю грязную работу. Мы нация господ! Слава Адольфу Гитлеру!

«Василию» стало противно телепатически воспринимать его мысли. До чего же фашистская пропаганда довела сознание простых немцев? До полного абсурда. Прежде чем стать богатым и хозяином в нашей стране, тебе, мясник, нужно победить наш народ? А как вы сможете это сделать? Ведь вы сжигаете на кострах книги своих классиков? Вы обнищали духом. Вам никогда не сломить духа русских людей.

И он решил навестить дом своих родителей. То, что он увидел там, тоже привело его в уныние. Дом заняли немецкие солдаты, а его мать с сестренкой, пятнадцати лет, ютились в сарае, где он раньше хранил свой велосипед. Отец пошел защищать город и погиб в первые же минуты боя. Наверное, и душа его отца витает где-то здесь рядом. Почему же «Василий» не видит и не слышит ее? А может, он жив?

«Василию» стало невыносимо тяжело витать вокруг родного города, который был захвачен немцами. Что за мука в течение сорока дней находиться здесь на Земле?

Кто придумал такую пытку для умершего человека? И он впервые за свою небольшую атеистическую жизнь обратился к Богу:
- О! Господи! Избави меня от этой муки? Я больше не хочу все это видеть и слышать! Забери меня, Господь, с этой земли в страну мертвых.
Вдруг «Василия» ослепил яркий свет, который он видел, сразу же после своей физической смерти. Чья-то могучая нежная рука прикоснулась к «Василию» и он ощутил блаженство. Ему захотелось остаться здесь навсегда под десницей всемогущего Бога.

- Я услышал тебя, сын Мой. Я избавлю тебя от мук и заберу тебя с Собой. Но знай, что твоя Вера родила тебе сына и назвала его Василием. К сожалению, он не будет носить твою фамилию, а в графе отец будет стоять прочерк. Таковы земные законы этой страны. Ценой великих жертв твой народ победит фашистов и освободит весь мир от этой нечисти. Но произойдет это только через четыре года. А теперь следуй за Мной.

«Василий» последовал за ярким светом и сам слился с ним. Он ни о чем не жалел. Он прожил безгрешную жизнь, и ему не в чем было каяться. Он поверил и полностью доверился Богу и Бог принял его, как принимает каждого, кто обращается к Нему с чистым сердцем.

Конец.